Стэфан подскочил ко мне и со всей силы рубанул по щупальцу саблей, но от этого оно только усилило хватку. Я вскрикнула, и чудовище потащило меня по палубе. Я с силой раз за разом втыкала в присоски штык ружья, Стэфан не прекращал резать тварь, почти вырывая из неё куски, и чем ближе я оказывалась к носу корабля, тем больше остервенения появлялось в моих попытках освободиться.
Снова загрохотали пушки, но я, не обращая на них внимания, продолжала биться, уже почти истерично.
— Давай же, тварь. Вы, осьминоги, ведь отбрасываете щупальца, если их схватить! — крикнула я, вдруг припомнив отрывок из книги Жана Кусто.
Стэфан замер на миг, удивлённо уставившись на меня, и я прикупила язык. Наверное, о таком здесь никто не знает.
Но капитан не стал ничего спрашивать. Вместо этого на несколько мгновений исчез из поля моего зрения. Я ещё раз вонзила штык в огромное туловище, но добилась лишь того, что тиски его объятий снова усилились. Я зашипела: казалось, сейчас вот-вот переломятся пополам кости, но слева Стэфан вдруг крикнул кому-то "Помогай!", а в следующий миг прямо перед моим носом на щупальце обрушился один из обломков мачты. Осьминог конвульсивно дёрнулся, его "рука" на мгновение сдавила мои ноги, но когда я вскрикнула, то ощутила, как хватка немного ослабевает. Тут же поползла назад, руками, а потом и ногами отталкивая от себя плоть, которая все ещё бессмысленно билась о доски — но уже отдельно от огромного тела.
Осьминог заклокотал и всем весом навалился на палубу — за то время, пока я боролась с его частью, уже половина его щупальцев лежала на корабле. Рот с клювом разинулся в паре метров от бушприта — вернее, обломка этой мачты, торчащего на носу корабля.
Недолго думая, я вскочила. Ноги свело, и я едва не свалилась снова, но устояла и побежала к капитанскому мостику, молясь, чтобы очередной пушечный залп не испортил мой план.
Всего за несколько мгновений я взлетела по лестнице и закричала так громко, как только могла, подавая чудовищу сигнал. Оно дернулось вперёд, на звук, и с размаху насадило собственное тело на острый деревянный обломок. Что-то забулькало в глубинах его тела, по палубе от щупалец растеклись пятна вонючих чернил, но чудовище продолжало дёргаться, бить корабль и даже пыталось вырваться, и от каждого нового рывка назад палуба дрожала под ногами.
— На носу — склад пороха. Если взорвать… — закричала я Стэфану, но он не дослушал, поняв мою мысль на середине.
— Всем покинуть корабль! Это приказ! — рявкнул он так громко, что я дёрнулась в сторону. И не успела прийти в себя, как капитан, не церемонясь, толкнул меня за борт.
Я инстинктивно сжалась и почти сразу почувствовала, как погружаюсь в холодную воду.
Вот засранец! А вдруг я боюсь или плавать не умею?
Но возмущения я решила составить на потом. А сейчас, не оглядываясь, погребла в сторону корабля Фредерика, с бортов которого уже спустили канат для более проворных пловцов, успевших добраться до союзного судна быстрее.
Побарахтавшись в соленой воде, я зацепилась за спасительный трос и поползла наверх. Когда поднялась до середины корпуса, сзади раздался взрыв, такой громкий, что заложило уши. Спину обдало жаром, меня толкнуло вперёд, нос впечатался во влажную древесину. Я выругалась сквозь зубы, крепче стиснула канат.
Оглянулась только после того, как почувствовала, что ноги хоть и дрожат, но крепко стоят на палубе. Корабль пылал, кракен — вернее те ошмётки, которые от него остались — бессмысленно дергался, погружаясь вместе с обломками судна в потемневшую от его чернил воду.
— Как себя чувствуешь, рыбка? — спросил кто-то справа, и, повернувшись, встретилась глазами с ясным взглядом Фредерика.
— В отличие от вас, капитан, я вполне человек, — огрызнулась я по привычке, но тут же устыдилась собственной грубости. В конце концов, я теперь на его корабле, и никуда мне отсюда не деться, по крайней мере, до тех пор, пока не пристанем к ближайшему порту.
— Если вас не устраивает моё общество, можете вернуться в море, леди, — фыркнул Фредерик, но как-то беззлобно.
Я бы сказала что-нибудь в ответ — из принципа, но через борт ловко перемахнул Стэфан, и тут же стянул с себя мокрый бушлат, оставшись в одной рубашке — тоже мокрой, совершенно не скрывавшей новых полос чешуи на спине и боках. Перебросил плащ через согнутую в локте руку, повернулся к нам спиной и молча уставился на корабль, который вместе с трупом кракена уже почти исчез в волнах. Сейчас капитан погибшего корабля даже не пытался играть в спокойствие. Его лицо искажала ярость, вокруг злобно прищуренных глаз собрались глубокие морщины.
— Разве капитану не полагается погибать вместе со своим кораблём? — пробормотала я, ни к кому конкретно не обращаясь.
Стэфан будто и не услышал меня, но Фредерик сверкнул ехидной улыбкой.
— Как думаешь, сколько кораблей каждый из нас поменял за двести лет? Можно, конечно, каждый раз тонуть вместе с обломками какого-нибудь старья, но толку от этого мало — всё равно все под водой дышим.
Отчего-то жизнерадостность Фредерика безумно раздражала, и я повернулась, чтобы что-нибудь ему ответить, но в итоге лишь молча уставилась на тонкие разрезы жабр, которые ничуть не портили совершенно человеческого облика бессмертного капитана. Он, в отличие от Стэфана, ничуть не изменился с нашей последней встречи.
— Капитан! — Мариота вылетела откуда-то из-за моей спины и, забыв обо всех условностям, бросилась на шею Стэфану.
Я успела заметить его ошарашенный взгляд, но отвернулась — почему-то смотреть, как лекарка ревёт на груди того, кто так долго добивался моего расположения, стало противно.
Я подошла к борту, подальше от обалдевшего от неожиданных нежностей Стэфана. Слышала, как Мариота извиняется перед ним "за несдержанность", но куда больше объяснений между ними меня волновал крысюк. В пылу схватки я не заметила, в какой момент он слетел с моего плеча, и теперь всматривалась в воду — благо, расступившийся туман позволял видеть уже довольно далеко, — в попытках заметить белую тушку с блестящим хвостом. Но нашла я зверька совсем не там, где ожидала.
— Ловите крысу! — разнёсся над палубой женский визг.
Все, кто был поблизости, как по команде обернулись. Я с нескрываемым интересом оглядела дородную женщину с тёмной кожей, необъятную талию которой кое-как сдерживал белый фартук, надетый поверх ядовито-зеленого платья с длинной юбкой. Волосы женщины, заплетенные во множество тонких косичек и собранные в тугой низкий узел, перехватывал ярко-жёлтый платок. Сейчас полные губы исказились в гримасе омерзения, большие глаза прищурились, но мне показалось, что когда эта женщина улыбнётся, станет очень красивой.
Незнакомка одной рукой указывала куда-то в дальний конец палубы, но я, проследив её взгляд, никого не заметила. В другой ладони она сжимала нож. Я поежилась и ещё раз осмотрелась: лучше бы мне первой найти крысюка.
— Где ты? Йо! — позвала я.
Что-то шевельнулось в тени, но выходить крыс явно не хотел.
Тогда я подошла ближе к лестнице на капитанский мостик и наклонилась. Никто мне не препятствовал, но я чувствовала на своей спине любопытные взгляды.
— Не бойся, я рядом, — обещать крысюку, что ему не причинят вреда, я не могла, но его, наверное, успокоила интонация моего голоса, так что он выбежал из тени, метнулся ко мне и через пару мгновений уже гордо взирал на всех, сидя на моём плече.
— Фу ты, — удивлённо выдохнула женщина, опустив нож.
Теперь, когда она расслабила лицо и его не бороздили глубокие складки, я поняла, что она из местных племён. Может, майя? Интересно, как она тут оказалась?
Я оглядела удивленную толпу, ненадолго задержала взгляд на Фредерике, в глазах которого пляса хохочущие черти, и вздохнула. Качать права на чудом корабле, наверное, не стоит, так что попробуем вежливо.
— Прошу прощения, — обратилась я к женщине, которая, видимо, и есть корабельный кок. — Надеюсь, Йоханнес, — я указала рукой на крыса, — ничего не погрыз. Обычно он сам добывает себе рыбу в море, а тут, видимо, просто напугался. Не трогайте его, пожалуйста.
Под конец мой голос стал настолько жалостливым, что самой противно сделалось, но на кока это, похоже, подействовало. Она опустила плечи и вскинула голову, видимо, довольная моим обращением, а потом взглянула с немым вопросом на Фрэдерика. На него же уставилась и я в ожидании вердикта.
Капитан слегка поморщился, задумчио перевел взгляд с меня на Йо и обратно. Я слегка прищурилась, готовая в любой момент выбросить друга море, если кому-то вздумается его бить. Заметив мое напряжение, моряк улыбнулся как-то задумчиво и кивнул.
— Ладно, пусть остаётся. Но если увижу его хвост на камбузе ещё хоть раз, выброшу в море. По частям, — припечатала кок и с достоинством удалилась.
Я выдохнула и потрепала Йо по холке.
— Понял, дружок? Отныне охотиться тебе…
Я замолчала, только сейчас вспомнив про старика-рыболюда. Огляделась, но нигде на палубе его не заметила. Напуганный Ги всё ещё не мог отдышаться, но уже улыбался от уха до уха. Осберд, который теперь щеголял острыми плавниками ещё и на локтях, беседовал с кем-то из местной команды. Стэфан мелкими шажками незаметно отдалялся от Мариоты. Я заметила и других моряков — всех, кроме старика.
— А где наш кок? — спросила я, подойдя к Стэфану. Тот помрачнел и кивнул куда-то на воду.
— Ушёл на зов моря. В минуты штормов и опасностей он особенно силён, противиться с каждым разом всё сложнее.
В груди похолодело. Я мельком взглянула на Мариоту, она вздрогнула и сжалась, обхватив руками плечи. За спиной я слышала Фрэдерика, который отдавал приказы о размещении остальных моряков, а мы трое молча стояли, и каждому хотелось почтить память старика хотя бы недолгим молчанием.
— Дамы, вам придётся спать на камбузе. Там найдётся место для пары гамаков. Капитан, для тебя есть одна из офицерских кают. Тесновата, зато…
— Я буду спать там же, где и мои матросы, — оборвал Стэфан. Фредерик пожал плечами и указал на трюм.
— Как пожелаешь.
Остаток дня Мариота лечила кого-то из моряков. Кок, которую звали Кацка, вытолкнула меня с камбуза, заявив, что над её печью хозяйничать будет только она, а капитаны вообще пропали из виду. Моё испорченное современностью воображение подкинуло пару неприличных шуток на счёт того, чем они могли бы быть сейчас заняты, но, боюсь, такой юмор тут никто не оценит.
В общем, я остаток дня слонялась по палубе и пялилась на бесконечное море, пытаясь осознать произошедшее. Корабль затоплен, мы теперь на судне Фредерика. Он, кстати, меня удивил: ведь не обязан был спасать нас — в конце концов, вся команда Стефана может дышать под водой — но сделал это как само собой разумеющееся. Хотя, может, прямо сейчас капитаны и торгуются о цене.