Корабль мягко покачивался на волнах в порту, который оказался плавучим. Как и почти весь удивительный город. До земли, до берегов острова оставалось ещё около километра, который оказался заполнен бесчисленным множеством лодок, больших плотов с палатками и даже домами. Ближе к берегу большие постройки стояли на сваях, и почти до середины высоты вулкана берег был плотно покрыт зданиями. Ни одно из них не стояло на земле.
Между домами сновали люди, вокруг корабля уже столпились лодки торговцев. Некоторые из местных — загорелых с большими скулами и карими глазами людей — уже забрались на палубу и бойко торговались с матросами, обмениваясь всякой ерундой.
Какофония цветов и заказов ошеломила меня настолько, что я не могла сдвинуться я с места. И в шуме, гаме голосов, тарабанящих на совершенно незнакомом языке, даже не услышала, как кто-то подошёл сзади. Только когда ощутила прикосновение к плечу, обернулась.
Фрэдерик улыбнулся, заметив мой сияющий взгляд.
— Туда… — я не знала, как сформулировать вопрос, мысли от восторга куда-то разбежались.
— Можно пойти, — кивнул капитан, приближаясь. — Это почти безопасно — там такая плотная застройка, что риск упасть на землю почти нулевой.
Хотелось спуститься в город, осмотреть это невероятное место. Впервые с того момента, как я узнала о проклятии, ко мне вернулось прежнее любопытство. Поговорить с местными, попробовать специи, узнать, с кем и чем тут торгуют и как живут — я даже дышать стала чаще, и перспектива смерти в тёмных водах показалась не такой уж ужасной, если перед таким финалом мне удастся ещё хотя бы несколько дней провести здесь.
— Прогуляемся? — предложил Фрэдерик, указывая рукой на трап.
Я согласилась, мы спустились, капитан уже шагнул в сторону низких домов, но нас нагнал Стэфан.
— Она пойдёт со мной, — безапелляционно заявил он и взял меня за руку.
Я удивлённо на него посмотрела и попыталась аккуратно высвободиться, на что получила тихое "ты обещала", сказанное с раздражением сквозь стиснутые зубы.
Оставалось только кивнуть, ведь мы и в самом деле договаривались, и пойти вслед за Стэфаном куда-то к переулку между хижинами. Оборачиваться не хотелось, но я успела мельком глянуть на Фрэдерика. Он, еще минуту назад спокойный и улыбчивый, скрестил руки на груди и провожал нас ледяным взглядом.
Мы углублялись куда-то в бесконечные ряды построек, доски пирса качались под ногами, и казалось, что я вовсе не сходила с корабля. Хотелось идти помедленнее, разглядывать лавки торговцев, поболтать с кем-нибудь — хотя бы жестами, но Стэфан уверенно тащил меня куда-то вглубь острова, к вулкану.
— Мы идём к жрице? — спросила я, с трудом выравнивая дыхание, которое сбивались из-за быстрой ходьбы.
— Да, — ответил Стэфан, ускоряя шаг. — Мы будем очень близко к земле, и тебе, возможно, придётся немного меня подстраховать, так что…
Тут капитан скользнул по моей ладони пальцами и замер. Обернулся, опустил взгляд. Я вздрогнула и попыталась выдернуть руку, но он долго смотрел на чертовы перепонки, которые удлинились за день. Потом поднял на меня глаза — потускневшие и равнодушные.
— Давно? — вопрос будто ударил холодом.
— Почти неделю, — сдавленно прошептала я, опуская взгляд.
Несколько мгновений мы молчали, а потом Стэфан, не отпуская моей руки, пошёл дальше.
— Тогда тем более навестим эту шарлатанку, — бросил он на ходу, но я не ответила, потому что еле поспевала за его стремительным шагом.
Мы шли переулками, и я разглядывала дома, следящие друг за другом в окна, слышала скрип досок под ногами и старалась ни о чем не думать. Очнулась только в тот момент, когда мы добрались до окраины.
Пологий бок вулкана убегал вверх, за него цеплялась низкая желтоватая трава и редкие кустарники. Вдалеке от необычного города, метрах в десяти выше по склону, стояла на сваях хибарка, соединённая с платформой, на которой остановились мы, тонким подвесным мостом.
— Нам туда, — ехидно сообщил Стэфан и первым взялся за веревочные перила.
Я сглотнула и попятилась. Вспомнился рассказ Фрэдерика о том, как за считанные мгновения иссох один из матросов, и по спине пробежали зудящие мурашки.
— А мне обязательно туда идти? — спросила я, и даже стыдно стало за собственный дрожащий голос.
— Разве не хочешь посмотреть в глаза той, которая втянула тебя во всю эту историю? — Стэфан сделал несколько шагов вперёд, обернулся и протянул мне руку.
Ему и в самом деле удалось меня убедить. Я подошла к мосту, схватилась за верёвку, как будто она могла помочь, но к руке капитана не прикоснулась. Он хмыкнул и двинулся дальше.
Проклятая лестница шаталась и скрипела под ногами. Казалось, что сейчас любая из тонких деревяшек обвалится прямо под стопой, но ничего подобного не произошло. Однако когда мы оказались на прочном пороге хижины, я чувствовала себя такой уставшей, будто пробежала пару тысяч метров.
Стэфан постучал. Несколько мгновений ничего не происходило, потом из-за двери послышался шорох. Дверь отворилась почти бесшумно, и из щели выглянуло сморщенное женское лицо.
Как только старуха подняла взгляд и узнала Стэфана, её глаза округлились, она завизжала и захлопнула дверь прямо перед его носом.
— Открывай, старая сволочь!
Капитан рванул дверь на себя. Она легко поддалась, и он рванулся внутрь. Я шагнула следом. На несколько секунд меня ослепила темнота, в нос ударил запах каких-то трав и благовоний — такой резкий, что закружилась голова, а потом меня ослепила внезапная вспышка света.
Проморгавшись, я поняла, что из хижины есть ещё один выход, и сейчас вторая дверь распахнула, а старуха улепетывала вверх по слону так быстро, как только могла. Она тащилась по земле, прихрамывая и постоянно оглядываясь, ворох грязно-коричневых юбок волочился вслед за ней, и чем сильнее бабака от нас отдалялась, тем медленнее шла. Видела, что я не пытаюсь догнать, и, похоже, всё поняла.
От досады я топнула ногой, но не успела ничего сказать, как Стэфан выхватил из кобуры пистолет.
— Стой, сволочь, иначе выстрелю! — крикнул он.
Я взглянула на лицо капитана и догадалась, что тот отчаянно блефует. Если старуха умрёт, мы вообще ничего не узнаем. А если её просто ранить, то как доставать потом с земли?
Но жрица этого не поняла. Остановилась, покосилась с опаской и медленно двинулась назад, придерживая тряпье тощими руками.
— Живее!
От нового окрика Стэфана я вздрогнула, но не могла оторвать взгляд от старухи — сгорбленной, сморщенной. Её злобные глазки сверкали из-под нависших безволосых бровей, а шея чернела от некогда чётких, а сейчас расплывшихся татуировок.
Как только жрица, кряхтя, забралась по ступеням и оказалась внутри, я тут же захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Стэфан встал возле того входа, через который проникли мы, и презрительно оглядел старуху, не опуская оружия.
— Твоё пророчество — брехня, — почти прорычал он.
Я невольно дёрнула плечами. За всё время, что провела на корабле с ним, разу не видела, чтобы он выражался так… резко и жутко.
Старуха как затравленная крольчиха посмотрела сначала на Стэфана, потом на меня, и вдруг заголосила так громко, что у меня заложило уши.
— Прости меня, девочка! — слезы покатились из щелок-глаз, и бабка вдруг рухнула на колени. Но кроме омерзения и злости я ничего к ней не испытывала.
— Я ж не знала, думала, помогаю большой любви, я же… я… — причитала она под недоуменным взглядом Стэфана.
— Встань! — прикрикнул он, но жрица рыдала, не унимаясь.
Судя по всему, её приступ самобичевания — не просто актёрская игра. Она дёргалась себя за волосы, рвала подол юбки, её ноги подкашивались каждый раз, когда она пыталась подняться.
Дожидаясь, пока закончится эта отвратительная сцена, я оглядела хижину. Типичная лавка деревенской ведьмы: пучки трав, склянки из мутного стекла, глиняные тарелки и кувшины, ракушки, рыбьи хвосты и плавники. У стены, за мешком, я заметила угол как будто бы рамы от картины. Заинтересованная, подошла и потянула за резное дерево. Оно не поддалось. Пришлось отодвинуть мешок, и когда я все же вытащила полотно в центр хибары, то присвистнула от удивления. С картины на меня пустыми голубыми глазами смотрела Эстер.
Я в оцепенении перевела взгляд с портрета на Стэфана. Капитан даже не пытался вернуть себе показное спокойствие и тоже во все глаза рассматривал полотно, нарисованное пусть и не слишком изящно, однако вполне узнаваемо.
Блеклая кожа, бессмысленный взгляд в неизвестную даль, сложенные на коленях руки с болезненно-тонкими и синеватыми запястьями — неужели я и правда выгляжу именно так?
— Откуда это? — я приподняла картину и стукнула рамой об мол.
Старуха сжалась под моим взглядом, поднялась на ноги и отряхнула юбку.
— Расскажу всё как есть, но клянитесь, что потом вы уйдёте, — проворчала жрица.
Стэфан кивнул, вернул пистолет в кобуру и сделал рукой странный жест, который я даже не успела уловить. Местный вариант клятвы, надо полагать. Старуха окинула капитана взглядом хитро прищуренных глаз, довольно кивнула, и, даже не взглянула на меня, начала торопливо объяснять.
— Аккурат за десять дней до того, как ты, капитан, вернулся в порт, ко мне пришёл молодой моряк, офицеришка какой-то, не то француз, не то англичанин — для меня все они на одно лицо. Купил он у меня травок и рассказал прелестнейшую историю. Есть, говорит, у южных берегов остров, на котором живёт девица. И вот она-то якобы сильно любит тебя, Стэфан. Так сильно, что без тебя и жизнь вроде как не мила. Но не может она с тобой ни увидеться, ни словом обмолвиться.
Я подавила в груди клокочущий гнев и присела на ближайший сундук, чтобы дослушать историю жрицы до конца. Однако о том, кто именно пришёл к ней, я уже догадалась.
— И портрет мне этот привез, будто я не колдунья, а шарлатанов какая, — ведьма пренебрежительно кивнула на картину и вальяжно прошлась по комнате, разминая ноги. — Попросил меня этот офицеришка, чтобы я тебе в видении эту красавицу показала и поведала про избавление от твоей напасти.
Я мельком глянула на Стэфана. Он от злости стиснул зубы, и скулы напряглись так, что, казалось, сейчас прорвут бледную кожу, но молчал, хоть в глазах и отражались ярость напополам с тоской. Сейчас он выглядел как никогда похожим на обычного человека.
— Я поначалу отказалась было — неладное почуяла. Но он угрожать начал. Я не сдавалась, тогда предложил он мне вот эту красоту, — старуха порылась в складках юбки и выудила оттуда кольцо.
То самое, из моего сна, с перламутровой крупной жемчужиной. Я дёрнулась вперёд, но замерла. Жрица отпрыгнула и спрятала драгоценность за спину.
— Хоть режьте, не отдам! — крикнула она, и я от удивления отстранилась. — В нём столько печали и злобы, что хватит целый город проклясть!
— Так и быть, оставь кольцо себе и рассказывай уже, что случилось дальше? — почти прикрикнула я от нетерпения, хотя всё и так уже стало понятно.
— Да что дальше то? Как узнала, что Стэфан здесь, послала к нему ученика с весточкой. Капитан явился, и я ему в видении показала твоё лицо. А дальше вы уж без меня разобрались, — старуха снова прищурилась. — Но дорого мне обошлась эта история. Ведьмы морские явились ко мне во снах, сказали, что зло сделала. Выпили из меня сил и крови столько, что думала, помру. Но живехонька, как видите. Не знала я, почему богини меня пощадили, а теперь вот вижу: нет им в тебе опасности девочка, послужишь ещё этим прохвосткам. Хорошо послужишь.
Старуха осклабилась, демонстрируя кривой ряд жёлтых зубов.
— Как послужу? — тут же спросила я, наклоняясь к бабке. Та снова попятилась.
— Не ведаю, и не просите, не скажу! Больше в дела этих гадин не полезу!
Стэфан вздохнул, я заметила брошенный в мою сторону мрачный взгляд. В этот момент я и сама не понимала, чего в душе больше: страха, гнева или боли. Чувства смешались, и в первые пару мгновений я боялась, что разревусь, но глаза оставались на удивление сухими. Вместе с эмоциями на меня хлынула гора вопросов: зачем я понадобилась богиням? Почему тот офицер — я ведь даже имение его не помню — решил так меня подставить? За что, ведь судя по моим снам, Эстер даже не пыталась писать ему или увести его у невесты! Да и вообще, за что всё это лично мне, той мне, которая когда-то жила в совершенно ином мире и была счастлива в нём?!
— Пойдём! — я очнулась, когда Стэфан коснулся моего плеча.
Поднялась, плохо осознавая, куда идти, и последовала за капитаном. Мост миновала незаметно, и шла по узким улицам, не задавая вопросов. По крайней мере, вслух.