Зимний Осло совсем не поражал красотой. Здесь не было испещренных ущельями фьордов, только холмы, покрытые лесами и лугами. Но вот туманны… Я уже привык к ним, а ощущение сказки осталось.
— Лошадка! — утром во дворе я вспомнил старый мультфильм.
— Где? — на словенском спросил, проходивший мимо Акун, брат Улеба.
Сначала я очень удивился, что кто-то знает мой родной язык, а потом вспомнил происхождение варягов и успокоился. Но вот Акун никак не ожидал услышать от меня свою речь.
— Кто же тебя языку нашему научил, княжич? — спросил он.
— Княжич?
— Да, на нашем языке ярл, это малый князь! — улыбнулся варяг.
— А конунг больший князь? — спросил я на словенском.
— Вроде того! Пойдешь с нами на охоту? — ухмыльнулся он и видимо забыл про первый вопрос.
— Да, отец разрешил! — сказал на языке скандинавов.
— Добро! — Акун потрепал меня по голове и отправился дальше по своим делам. Язык, на котором он говорил я понимал, но он был тяжел в восприятии. Это как читать книжки на старославянском, со всеми твердыми знаками в ненужных местах.
На охоту снарядилось человек тридцать, укомплектованных лыжами и сулицами[1] вместо палок. Также снарядили сани (в которых сидел я) и выпустили собак. Провожатым у нас был один из ополченцев, который рассказывал особенности их национальной охоты в этом лесу. Ничего нового не поведал, но сказал, что знает, где здесь самый большой медведь, а еще упомянул о турах. Об этих огромных предках нашего крупного рогатого скота я слышал и в прошлой жизни, а еще у нас дома была пара их рогов, оправленных золотом и серебром. Объём у них — бездонный! Учитывая то, что пить из них нужно залпом, не опуская.
Зверья водилось много, это сразу стало понятно, когда мы вошли в лес. Потому что кругом были продукты их жизнедеятельности и следы. Но на это наш проводник внимания не обращал и четко вел нас по направлению берлоги. Она оказалась гораздо ближе, чем я думал. «Тута она, здеся косолапый спит!» — самодовольно улыбнулся парнишка. Никогда бы не подумал, что эта кочка — медвежья берлога, но все утвердительно закивали и повода сомневаться у меня не осталось.
Главный виновник торжества принюхался, отчего его длинные усы пару раз подпрыгнули, снял лыжи и начал ходить вокруг кочки. Когда Улеб закончил, по периметру берлоги была небольшая круглая площадка с вытоптанным снегом. Он снял с себя меховой тулуп и надел сначала кольчугу, а потом панцирь и шлем.
— Ты эта… палочку в его норку засунь и… — начал было один из молодых дрэнгов.
— Сейчас тебе палку в норку засуну! Не учи волка выть, малец! — ухмыльнулся Улеб и смехом его поддержали остальные. Потом он вытащил свой «нож», которым варяг с одного удара срубил деревце толщиной с запястье взрослого мужчины, и сунул его ствол в отверстие под кочкой. Пошерудив там пару раз, послышался утробный гул, снег начал оседать, а кочка — наоборот подниматься. На свет показалась огромная кудлатая морда с ошалелыми глазами, затем гигантские лапы и весь корпус целиком. Я еще не видел никого больше, чем Улеб, но когда эта мохнатая громада встала на задние лапы, она была как минимум выше варяга в полтора раза. Медведь инфернально заревел и бросился на него. Для такого размера, зверь был удивительно быстр и подвижен, его лапы вспарывали воздух с такой скоростью, что я видел только остаточное изображение. Однако хольд не умер, превратившись в отбивную, а успевал ловко уклоняться и даже тыкал ножом в морду гиганта. Но в следующий момент обезумевший зверь схватил клинок пастью, отбросил его в сторону и ударил лапой Улеба с такой силой, что варяг отлетел в сухое дерево, сломав его. Медведь не давал передышку и тут же набросился на него, намереваясь раздавить лапами… хольд успел кувыркнуться в сторону оружия, вцепиться в него и двумя руками вбить нож медведю за ухо. Бурый исполин крутанул головой, взмахнул лапами в последний раз и осел на снег.
— Помогите ему! — отец махнул на варяга, который пытался снять измятый шлем.
— Ну что, Улеб, он всё еще похож на щенка? — поддел друга Орм.
— Годовалого, — отшутился варяг, — Но шкура хороша! Плащ из неё сделаю, — он посмотрел на тушу медведя, — Или два…
Добычу тут же освежевали, потому что весу в ней было пудов двадцать пять. Вынули печень и разделили на каждого. Мне тоже пришлось съесть, хотя на вкус оказалось лучше, чем на вид. Потом добыли пару кабанов и с десяток поросят. С турами сегодня не повезло.
Когда мы вернулись домой, отец отправил Улеба к Сигрун, чтобы та осмотрела и подлатала его. Оказалось, что этот здоровяк отделался только синяками да шишками, хотя я был уверен, что после встречи с деревом он сломал минимум пару ребер. Но даже от удара медведя по варяжский голове пострадал только шлем. Удивительная живучесть!
И в который раз после охоты, конечно же начался пир. На очередной попойке все восхваляли доблесть Улеба, и сам варяг тоже подливал масла в огонь. Якобы медведь был размером с дом, злобным как черная пурга, а рык его гремел как удары Мьёльнира[2]. В целом я согласен с описанием, может он был и поменьше дома, но во всем остальном сущая правда.
За столь мощный поступок, отец решил одарить друга золотым кубком с мёдом. Поднимая тост за варяга, Синдри сказал: «Ты велик и могуч! Беспощаден к врагам и верен братьям! Жесток в сражении и голоден до добычи! Отныне и впредь назову тебя Улеб Шатун!» Хирдманы одобрительно заревели и подняли чарки в знак согласия. Варяг важно надул усы и упёр руки в бока. На него сразу же начали кидать игривые взгляды служанки. Улеб это заметил, подмигнул одной и вскоре с ней уединился. Менталитет древних скандинавов прямой как меч: они живут настоящим днём и не размениваются на мелочи. Ведь кто знает, может этот ужин ты проведёшь с друзьями по хирду[3], а завтракать уже будешь в чертогах Одина.
А на следующий день у нас началась подготовка к мистическому празднику Йоль…
[1] Метательное оружие, небольшого размера. Фактически, что-то среднее между копьём и стрелой.
[2] Имеется ввиду гром. Каждый раз, когда бог Тор бил своим волшебным молотом Мьёльниром на небе сверкали молнии и гремел гром.
[3] Хирд — боевая дружина викингов.