Сборы были недолгими. За последние годы мы с братьями пополнили мошну изрядными богатствами, часть из которых было решено оставить на попечение Стенульфу. Однако самые знатные цацки, конечно же, прихватили с собой.
Вождь по имени Рауд, к которому нас направил старый мастер, волею судеб зимовал сейчас в Тенсберге. По словам, он был молод и совсем недавно организовал свою собственную дружину, а до этого служил хольдом конунга Харальда Косматого, ныне именуемого Прекрасноволосым. О том, что Рауд, человек достойный — сомневаться не приходилось, иначе звериный сенсей не направил бы нас к нему. Тем более, это была прекрасная возможность увидеться с Асвейг и остальными, а ведь прошло более половины жизни с нашего расставания…
Торговый кнорр, хозяин которого безвозмездно согласился подкинуть нас до Тенсберга, мерно скользил по морской глади, подталкиваемый слаженной работой команды гребцов. Ветер затерялся в парусах, а молодой организм требовал выплеска энергии, поэтому заняв свободное место на руме, я взял весло и старался идти в ритм с остальными. Соленые брызги орошали лицо, оставляя белесый след на одежде. От избытка сил хотелось смеяться, кровь бурлила под кожей, заставляя скинуть рубашку и подставить теплеющему солнцу разгоряченное тело.
После пяти часов задорной гребли корабль занял свое место у причала, и мои ноги коснулись родной земли.
— А богато устроился конунг Харальд! — со знанием дела воскликнул Фреки, осмотрев прибрежный порт.
— Чего удивительного, после объединения всех норегов, думаешь можно жить иначе? — внес свои правки Гери.
— Вотчина Прекрасноволосого разрослась! Когда я был здесь в последний раз, она не была так оживлена, а сейчас здесь и яблоку упасть негде. Думаю, мы еще успеем посмотреть на здешних людей и торговлю. Пойдем-ка в мой дом, познакомлю вас с матерью и дедом!
Город конунга действительно стал больше, настолько, что даже наш отдаленный одаль стал практически подворьем Тенсберга. Увидев родные пейзажи, уютный ряд домиков за невысоким забором и старые дубовые ворота, невольно защемило в сердце. За приоткрытыми вратами виднелась оживленная суматоха домочадцев. Немного задержавшись перед входом, я глубоко вдохнул и полностью отворил двери.
Истошный собачий лай оповестил хозяев, что на их землю пришел чужой человек.
— И кого ныне день послал? — раздался трескучий возглас дряхлого старика. Он оглядел меня и близнецов позади, увешанных драгметаллами с головы до ног. — Хель меня забери! Эгиль?! Ты ли это?! — Хакон застыл, раззявив полубеззубый рот.
— Это я, дед! И я рад, что ты все еще здесь, а не стал легендой по-настоящему! — счастливая ухмылка не могла покинуть моего лица.
— Один Всеотец, как же ты вымахал! Мать тебя совсем не узнает! Асвейг, иди сюда! Асвейг?! — проскрипел дед, теперь его лысая макушка едва ли доставала мне до подбородка.
Длинный дом, больше похожий на перевернутый драккар, выпустил из своих глубин женский силуэт. Она почти не изменилась: все та же статная княгиня, что и девять лет назад. Однако сейчас на ее лице остановилось выражение удивления и страха, будто она боялась поверить глазам, будто человек перед ней может оказаться не ее сыном, а просто похожим незнакомцем. Но посмотрев на Хакона, на мою улыбку, из ее глаз потоком ринулись слезы, а на губах заискрилась улыбка.
— Мой сын, мой мальчик! Ах…уже не мальчик, но муж! — она засмеялась.
— Матушка, я вернулся! — я обнял ее хрупкую фигуру, забыв на мгновение все эти долгие годы, но внезапно вспомнил про близнецов, и тут же их представил.
— А это Гери и Фреки! Твои племянники, дети Лейдольва! Мы приехали вместе, по наставлению Стенульфа, чтобы встать под крыло хевдинга Рауда!
— Так, а что же мы стоим?! Пир! Идем праздновать возвращение моих внуков! А какие вы все, ну точно волки! Ух, уважаю! — не унимался Хакон.
Пир. После переезда я уже и успел забыть о них, ведь для Лейдольва праздненство обычно заключалось в литрах чего покрепче, а Стенульф про пиры обычно вещал подобное этому:
Меньше от пива
пользы бывает,
чем думают многие;
чем больше ты пьешь,
тем меньше покорен
твой разум тебе.
К тому же, по сравнению с годами ранее, ныне мой организм мог с легкостью принимать в себя алкоголь, но наставления старого берсерка не прошли даром, и употреблял я только из вежливости и за компанию, не переходя границ.
Под трещание незатихающего Хакона, мы расселись за большим столом, но в этот раз в его главе было мое место. Не смотря на старшинство братьев и Легенды, после смерти Синдри в этом доме старшим по праву являлся я. Вскоре к нашему празднику присоединилась Сигрун, и произвела фурор на братьев. Ведьмино обаяние, не исчезло с годами, а слегка осунувшееся лицо лишь добавило глубины ее огромным глазам. От чарующей притягательности вельвы близнецы, особенно Фреки, тут же стали пускать слюни в ее сторону. Но всего один взгляд Сигрун, направленный на них, убил весь их волчий пыл.
— Брат… у нее глаза такие, как будто кадки, в которых щенят топят… неуютно, — прошептал мне на ухо Фреки.
— Она же вельва, ты чего хотел? Мой отец ее от Лейдольва уберег, если тебе интересно, — ответил ему я.
— А она на нас проклятье не нашлет, в отместку за отца? — вклинился в разговор Гери.
— Не замечал за ней подобного раньше. Да чего вы скисли совсем? Хотите, попрошу ее руны по вам разложить?
— О, эт можно! — сразу же оживился младший близнец.
Пир только начал набирать обороты, а Хакон успел рассказать о нашем приезде всем соседям, и поэтому в медовом зале становилось все меньше места от пришедших гостей. Слава богам, что он не догадался позвать местных музыкантов… а нет, догадался. Увы!
Гости — ни имен, ни лиц которых я не знал, голосили во всю мочь, пытаясь перебить какофонию бессвязной музыки, превозносили здравницы, вспоминали события давностью в десятки лет и просто квасили пиво. Когда градус в телах присутствующих был уже значительно повышен, я поднялся с места и поднял рог, призывая всех к тишине. Прочистив горло, я начал повествовать в стихах о наших подвигах так, как здесь любят — а значит преумножал их стократно. Сколько лет я практиковался в сложении вис, но искусством скальдов так и не овладел. Хотя рифма и такт не главное в этом, а ключевое то, с каким чувством ты слагаешь свою поэзию. Но народом мое выступление было громогласно одобрено.
После чего Хакон проревел: «За здоровье Эгиля и смерть Кьетви!» Десятки кубков моментально показали дно в поддержку тоста Легенды. Лица гостей еще некоторое время кривились от проклятий в адрес Кьетви, но затем с новыми порциями хмельного возвращались к праздничному кутежу.
— Задвинул ты мощно, мы обязательно поможем в твоей мести! — пообещал Фреки.
Мысли об убийстве Кьетви не приносили удовлетворения. По правде сказать, я и сам не знаю, нужна ли мне его смерть, ведь она не сможет вернуть мне отца.
— Это да, только жаль, что Одину на тебя совсем меда поэзии не хватило, брат, — вздохнул старший близнец, а затем с улыбкой сказал, — Ну ты так не переживай, мы тебе после этого поможем и вису написать достойную!
— Ха, и если с бабами худо будет! — «поддержал» младший.
— С этим я сам вам помочь могу, вы лучше не закладывайте так пиво, завтра с Раудом знакомиться пойдем. Вы должны быть в полной боевой!
— Да будь у нас даже один глаз на троих, мы любого его хирдмана сделаем! — самодовольно добавил Фреки.
— Возможно не всех, если Стенульф рекомендовал нам его, значит этот Рауд не так прост. И команда его должна быть не слабой, — добавил Гери, и его губы, застывшие в вечной полуусмешке, слегка выровнялись.
Этот вечер пролетел незаметно: Хакон рассказывал, что происходило после моего отъезда к Лейдольву, поведал все последние новости и значимые события. Мы с братьями, в свою очередь, пересказали нашу жизнь, дополнив мою вису. С особенным упоением близнецы останавливались на кровавых историях. Кроме того, напомнили и о том, что собираемся вступить в хирд Рауда. Гости тут же подтвердили, что это человек достойный и, несмотря на возраст, уже успел удивить своей непомерной удачей и воинскими качествами. Легенда же добавил, что этот вождь чем-то напоминает ему Синдри. Далее я преподнес подарки всем родным: деду широкий пояс с серебряными элементами, украшенный маленькими камушками. Матери подарил красивую серебряную диадему тонкой работы с бирюзой и небольшим сапфиром в центре, а также не забыл и о Сигрун. Ей достался чудесный золотой браслет в виде маленьких переплетенных змеек. На что вельва сказала:
— Уж очень это похоже на свадебный дар, Эгиль Синдрисон. Неужель ты не забыл о своих словах, и хочешь меня в жены? — лукавый прищур поселился в ее глазах.
— Прости, Сигрун, но я не помню, чтобы я произносил слова о женитьбе с тобой, но ты все также прекрасна! — правду говорить всегда легко и приятно, тем более красивой женщине.
— А жаль! Ты уже не маленький мальчик, и я не могла бы тебе отказать. Но это дело твое, а вот братьям твоим откажу, — тон ее резко изменился.
— Почему так категорично? А руны разложить на них сможешь?
— Наши Боги покровители, ммм… в небольшой ссоре, но рунам это не помешает, конечно, если ты об этом просишь. — и снова лукавый взгляд. Ох и вельва, а ведь это уже растление малолетних, правда здесь такой статьи нет. Впрочем, как и любой другой.
— Это прошу тебя я! — слегка опустив голову, сказал ей.
— Тогда жду их завтра вечером, после того как Рауд примет вас в свою дружину, — подмигнула она.
— Ого, для тебя это так очевидно?
— Если бы с тобой говорили Боги, то ты бы этому не удивлялся! — посмеялась Сигрун и направилась к выходу из дома.