Оскорбления. На них можно реагировать по-разному. В детском доме всё решалось кулаками. В среде ролевиков — шутками или ещё большим потоком колкостей. Когда же возраст переступил некоторую черту, афронт и вовсе прекратился, а воспринимать жалкие попытки конкурентов-кузнецов вывести меня на эмоции казались жалкой насмешкой. Однако есть вещи, которые нельзя стерпеть ни в прошлой жизни, ни в настоящей. И это одна из них.
— Выбирай, как ты хочешь умереть? — ледяным голосом произнёс я, но в голове бушевал настоящий огненный ураган. Чтобы успокоить барабанную дробь сердца постарался как можно медленнее сделать глубокий вдох.
Я медленно развернулся в сторону источника гнева, и увидел паскудную ухмылку на крупном лицу здоровенного мордоворота. Его свиные глазки маслянисто блестели под сводом куцых бровей. За необъятной спиной хряка стояла его шестёрка, призывно положив руку на оголовье меча.
— В постели с твоей мамашей Асвейг! Хочу, чтобы от страсти сердце разорвалось, как и её влажное чрево, когда… — договорить он не успел.
Два метра — ничтожно малое расстояние для выпада мечом. Этого и добивался свиномордый, провоцируя меня на публичную расправу. Ведь человек, что достал оружие первым и считается инициатором драки, а значит, его можно убить практически без последствий. Но, к несчастью жирного отребья, мне были известны законы, и следовать его плану я не собирался. Вместо того, чтобы освободить ножны, я резко подскочил с бочки в направлении врагов. Словно предвкушая, как меч впивается в моё неприкрытое тело, товарищ свина выхватил клинок и…
Его угловатая голова грохнулась наземь, сверкая белками закатившихся глаз. Сведённое судорогой тело сложилось пополам, напоминая циркуль, что начертил обрубком шеи багровую дугу. Сам свиномордый успел до середины вытащить меч, но жёсткие руки Фреки с щелчком затолкали клинок обратно, попутно выворачивая кисть мордоворота.
За годы, проведённые плечом к плечу с братьями, между нами образовалась тонкая связь, позволявшая мистическим образом ощущать малейшее дуновении беды. Можно назвать это интуицией или чутьём, какое бы название не носило это чувство — нас оно ещё не подводило. Так и сейчас, как только я почувствовал опасность, то почти в тот же момент увидел сосредоточенный взгляд Гери. Подобно своему отцу, близнецы могли обтекать чужие взгляды, словно растворяясь для них, выжидая нужного момента для убийственной атаки. И в тот момент, как подельник свина выхватил меч, Гери протяжно опустил на его шею свой.
Как это часто бывает, сразу же налетела куча людей, словно акулы, почуявшие кровь. Набежавшие сопалубники зачинщика драки яростно растолкали локтями толпу, прорываясь к своему товарищу. Гери сделал подсечку свиномордому, отчего он тяжко повалился на землю, сплёвывая попавший в рот песок. Вокруг нас всё сильнее смыкались клещи обступивших товарищей хряка. Ноздри близнецов начали раздуваться как кузнечные меха, а глаза наливаться кровью. В эту секунду я отрешённо подумал, что возможно эти берсерки и ульфхендары не просто обезумевшие от ярости люди, а скорее провидцы. Ведь их алые глаза, могут быть отражением ближайшего будущего, где весь мир залит кровью из истерзанных ими людей. С тихим шелестом запели ножны, им вторил утробный рык детей Лейдольва. Подобно братьям, мной овладел жгучий раж, застилая разум единственным желанием — продать свою жизнь подороже!
— ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ?! — прогремел зычный рёв конунга.
— Люди хёвдинга Рауда Луны убили Эрлюга и схватили Вигфуса Борова! — прозвучал крик из разъярённой толпы.
— Опустить оружие! Все! Что же нам скажут сами хирдманы Рауда? — уже спокойнее сказал Сигфрид.
— Вигфус Боров, — этой туше отлично подходило данное прозвище, — с Эрлюгом нанесли мне тяжкое оскорбление и первыми достали мечи! — выждав десять секунд ответил я. От моих слов по скопищу вновь прошла гневная волна.
— Помогите ему встать! Вигфус Боров, ты оскорбил, а затем и напал на этого человека? — Сигфрид опустил взгляд на поднимающуюся тушу свина.
— В моих словах не было оскорблений, конунг! — сплёвывая ответил тот. — Меня лишь заинтересовала змея на коже этого юнца. Кто же знал, что он сам подобен гаду и начнёт плевать ядом на дружеский интерес. Он сказал, что готов отплатить смертью для меня, за моё тёплое отношение старшего товарища! Неблагодарный мальчишка! И я честно ответил, что смерть от любви с его красавицей-матерью, лучшая смерть! — хитрый взгляд мелких буркал Борова обжёг лицо.
— И почему Эрлюг достал оружие? — последовал въедливый вопрос.
— Потому что зазнавшийся отрок ринулся с кулаками на нас. Видимо он так расстроился ничьей в поединке с моим хёвдингом, что решил отыграться на невинно-убиенным Эрлюге! — Вигфус указал на обезглавленный труп и махнул рукой подошедшему Скалласкальпу. — А потом его безумные братья впали в неистовство и излили ярость на своих же товарищей! Гери убил Эрлюга, а полуликий Фреки напал на меня. Но даже силы ульфхендара не хватило, чтобы устроить бесчинство надо мной, и только вдвоём они смогли взять верх над моим телом, но не духом, конунг! — всё больше распылялась его жирная морда.
— Эрлюг первым показал меч? — к счастью, речь Борова не сбила Сигфрида.
— Ему пришлось защищаться, да… — сокрушённо вздохнул Вигфус, отчего заколыхались его сальные брыли.
— Эгиль, ты согласен со словами Вигфуса? — конунг обратился ко мне.
— Нет! Эти двое специально нанесли мне оскорбление, обвинив в мужеложстве! Это не те слова, которые стоит прощать! Мне следовало сразу вспороть их глотки мечом, но таких тварей я удавил бы и голыми руками! Мои братья были рядом и помогли восстановить справедливость!
— Кто может подтвердить сказанное тобой, Эгиль, сын Синдри? — прозвучал глубокий голос.
— Я был свидетелем этому, конунг, — вкрадчиво отозвался ярл Гудфрид.
Это было неожиданно. Если он действительно наблюдал за происходящим, то у него глаза есть даже на затылке. Сомневаюсь, что Гудфрид делал это из чистых побуждений, потому что такие люди всегда ставят личную выгоду превыше чувства исполненной справедливости. И сейчас расчётливый ярл сделал мне услугу, и неизвестно, каким образом я буду за неё расплачиваться. Но это произойдёт в будущем, а сейчас…
— Решено! За убитого Эрлюга вы выплатите верегельд его родичам в размере восьми марок серебром, но так как он первый оголил меч, сумма сокращается вдвое. Теперь Эгиль! Эти же восемь марок стоят оскорбления Вигфуса, ты можешь выбрать возмещение серебром или хольмганг[1] на условиях Борова, но без права выставлять заместо себя другого поединщика! — огласил конунг Сигфрид.
— Хольмганг! — последовал мой ответ.
— Без кровной мести! — выкрикнул Боров, на что благосклонно кивнул конунг. Вот только посмотрев на близнецов, всем было абсолютно очевидно, что они плевать хотели на подобные условия.
Толпа радостно заревела. Ведь помимо турниров намечается и настоящий бой на смерть.
— Ты правильно поступил, Эгиль. Серебро приходит и уходит, а потерянную честь не вернуть никогда! — сказал подошедший Рауд.
— Тем более, что после победы над этим поросёнком, ты только завоюешь нам ещё больше славы, — добавил Гери.
— Или проблем, хех, — прыснул Фреки.
После разговора с хёвдингом, я выяснил, что Боров родом из Агдира, и только недавно пришёл на службу к Скалласкальпу. Он уже успел завоевать неблагозвучную репутацию крайне жестокого и хитрого человека, многие его действия шли вразрез морали, и он не чурался использовать любые методы для достижения цели. А какие цели он преследовал, когда решил напасть на меня, только богам известно. Но больше меня беспокоило то, что он упомянул имя матери. И если имя отца даже сейчас ещё у многих на слуху, то Асвейг точно нельзя назвать знаменитой. Вопросы ещё некоторое время роились в голосе, но я постарался выбросить их, готовясь к хольмгангу.
Поединок назначили после дуэльных сражений на перекрёстке двух дорог. Вигфус презрительно обозначил, что схватка будет проходить на любом оружии, но без права замены щита. По стандартным условиям их меняли до трёх раз за хольмганг, но чаще всего битва оканчивалась сразу после разрушения первого.
И вот последняя дуэль завершилась. Весь турнир я провёл в мыслях о предстоящем сражении, и не следил за ходом схваток. Но когда мои товарищи по драккару начали скандировать имя нашего хёвдинга, я невольно очнулся. Рауд без проблем дошёл до полуфинала и сейчас его противником был высокий обоерукий боец. Как только начался поединок, стало понятно, что Луне придётся несладко, ведь Бентейн, а именно так звали этого воина, показывал невероятное искусство владения оружием. Его пляска затупленных мечей, стальным смерчем неслась на хёвдинга. И не было бреши в потоке ударов Бестейна. Рауд непостижимым образом отбивался, но с каждой секундой всё больше сдавал позиции. В конечном итоге, после очередного размена ударами, обоерукий умудрился чиркнуть по шее Луны, на этом бой и закончился. Хёвдинг удивлённо потёр шею и с хитринкой кивнул оппоненту. Бой был закончен заслуженной победой Бестейна, впрочем, как и следующая схватка, а следовательно и турнир.
Теперь настал мой черёд.
Дорожка от турнирного ристалища вела к перекрёстку. Уже сейчас здесь была масса людей, живым забором обозначая границы сходки, первые ряды которых держали огромные щиты с драккаров, во избежание случайных попаданий. Зрители предстоящего боя вежливо разомкнули строй, пропуская меня вперёд. А на самом пересечении дорог стоял Вигфус широко расставив ноги. Боров был необычайно толстым для этого времени человеком. Его обрюзгшая фигура скрывалась за кучной сетью воронённых колец. Если у большинства кольчуги были свободного кроя, то у Вигфуса бронь трещала по швам, плотно обтягивая его тушу.
В правой руке он держал щит, а в левой — короткое копьё, что на фоне необъятного тела смотрелось тростинкой. Одной из особенностей Борова была правосторонняя стойка. Нельзя сказать, что левшей в среде викингов не было — они зачастую перекрывали правый фланг хирда и крайне ценились в дружине. Его голову прикрывал шлем, нащёчники которого расходились в стороны от оплывшего лица. Завидев меня, Боров гнусно усмехнулся:
— А я думал, ты зассышь, щенок! — мерзкий голос прорезал тишину. У меня не было желания отвечать на слова этого человека, поэтому я просто его проигнорировал. Между тем, Боров продолжил. — Я заметил, ты высокого роста — ничёсь, я подпрыгну! Я достану! — брызнул он слюной. — Смотри у меня, и смотри в оба. И оглядывайся по сторонам, — всё больше распылялся Боров, цедя сквозь зубы слова, — Это тебе не языком болтать. Это тебе, Эгиль, за свои слова отвеча…
— Завали клюв, соловей! От твоих гнилых слов всех уже тошнит! — я выхватил меч, а второй рукой нащупал метательный нож. Как только Вигфус сделал первый шаг, я метнул в его ногу небольшой клинок. Но Боров двигался с удивительной лёгкостью для человека подобной комплекции. Снаряд пролетел мимо. Я успел метнуть ещё лишь один нож, перед тем как тяжёлый копейный тычок обрушился на спешно выставленный щит.
Боров виртуозно пользовался своей массой, вкладывая её в сокрушительные удары копья. Я вертелся как уж, стараясь не принимать весь ущерб на щит, потому как даже после первого укола Вигфуса, в деревянной конструкции защиты образовалась сквозная прореха.
Мой план состоял в том, чтобы заставить Борова выдохнуться, и уже после добить. Играть в героя, прущего на амбразуру и мериться силой в сходке с амбалом — не мой вариант. Только скорость и расчетливость могли принести победу.
Второму ножу удалось вспороть по касательно кабанье бедро. Но на этом Фортуна прекратить наше с ней сотрудничество и направила поток удачи на Вигфуса. В момент смещения мне под ноги попал камень, оступившись на нём я потерял баланс и пропустил копьё на щит. Доски разошлись, и если бы не кожаная подоснова, то в руках осталась бы лишь половинка плоскости щита. Теперь же он больше мешал, чем защищал. Но это сыграло и в мою пользу, ведь увидев моё удручающее положение, Боров ужесточил свой напор и бил уже наобум.
— Ты захлебнёшься в крови, как твой папаша в море! — внезапно выкрикнул он.
Да откуда эта туша знает о причинах смерти Синдри?! Почему всё время упоминает мою семью? Внезапно я осознал, что наш бой не более, чем месть Вигфуса мне. Но кто он такой, чтобы мстить мне или моей семье? И за что?
Размашистый удар проскользил по умбону. Вот оно! Разогнанное до огромной скорости копьё увлекло Борова за собой. Его левый бок открылся, и я что было сил направил острие меча в натянутую до предела кольчугу. Кольца выстрелили шрапнелью, разрываясь от холодной стали меча.
Клинок преодолел защиту и почти до гарды погрузился в тучное тело Вигфуса. Кончик лезвия острым пиком показался у правой ключицы Борова, окрасив его ворот в красный цвет. Я сильнее ухватился за меч, проворачивая рукоять, и резко вытянул его из открывшейся раны.
— Ублю-кх…док! — подавился кровью свиномордый.
Но даже смертельная рана не охладила его пыл. И он с ещё большей яростью набросился на меня. Копьё гудело от сопротивляющегося воздуха, лезвие прорезало пространство, но так и не могло достать меня. Однако каждый последующий взмах отнимал силы Борова, пока они окончательно не иссякли. Полностью обескровленный и изнеможденный, он свалился на землю, подняв облако пыли.
— В этом хольмганге боги были на твоей стороне, Эгиль, сын Синдри! И всё, что Вигфус Боров брал с собой на поединок с этого момента принадлежит тебе! — возвестил конунг Сигфрид. — Это был отличный бой, хускарл!
— Спасибо, конунг… — перевёл дыхание я.
— За честное и непредвзятое судейство, а также за организацию поединка, ты должен внести в казну марку серебра! — добавил коварный Гудфрид. Ох, не в этом времени должен был родиться ярл… ох, не в этом.
Пока близнецы вносили от моего имени серебро, сопалубники Борова оперативно освободили его от снаряжения и с трудом потащили его прочь. На месте недавней битвы остались лишь шлем, пробитая кольчуга, витая гривна со связкой молотков Тора, копьё и щит. Одежду Вигфуса я великодушно разрешил оставить мертвецу.
Слегка покачиваясь от усталости, я посмотрел на темнеющее небо. Мысли текли медленно, словно тягучий мёд. И осознание победы поселило улыбку на обессиленном лице. В чистый от звуков разум ворвался водопад возгласов моих друзей. Словно пробивая плотину, их крики становились всё громче и громче. И вот бушующий поток подхватил меня и понёс за собой.
Куда? Конечно же в корчму!
[1] Хольмганг (др. — исл. hólmganga — «прогулка по острову») — поединок двух викингов. Все условия схватки обговариваются заранее. Отказ от поединка влёк за собой бесчестье. Убийство во время сходки не считалось таковым, а трактовалось как воля богов.