К весне я уже был готов к вику. Рука с каждым днём слушалась всё лучше. А когда среди подтаявших островков снега начала зеленеть первая поросль, я уже почти не ощущал былого ранения.
К сожалению, из лука как раньше я стрелять всё же не мог, да и меч иногда норовил выскользнуть из ладони. Но с щитом всё обстояло куда лучше, и управлял я им без проблем. Да и вообще чувствую себя левшой, потому как с оружием в левой полностью сроднился. И стал наконец полноценной боевой единицей.
Поэтому, когда Рауд вознамерился спустить корабли на воду, как и договаривались, он выделил мне снекку из своей флотилии. Волк Ньёрда оказался узким и вёртким судном с шестью парами вёсел и бешено оскаленной мордой волка на носу. Кораблик был сложен не так давно, но уже успел побывать в бою и неплохо себя показал в прошлом сезоне.
Небольшой, но с горделиво поднятой носовой фигурой он степенно покачивался на речных волнах, ожидая своей команды.
А что это была за команда. Команда мечты! Грозный форинг почти семнадцати лет отроду и по совместительству ваш покорный слуга, два периодами невменяемых ульфхендара, варяг Дир, который сам напросился перейти от Рауда под мою руку. Ярл был не против, но с одним условием, чтобы я в нагрузку взял его троюродного младшего брата по линии матери. Этого братца он представил как Рэв, и им оказался парнишка моего возраста с длинными пламенными волосами и неугомонным нравом. Видимо цвет волос, это у них семейное. Он тут же сошёлся с Фреки, чем заставил меня пожалеть о решении взять Дира. Вслед за Рэвом из дружины ярла перешли и его друзья Алёв и Барди.
Кроме того, в мой хирд решили вступить два дренга, которых я обучал стрельбе из лука. Уж не знаю, почему они вознамерились присоединиться ко мне, но я был этому только рад. Потому как франк Аскарик и англ Эфрон оказались настоящими самородками и отлично впитали в себя науку стрельбы.
Вообще хирд получился мультинациональным. В нём оказались свеи Веторм и Дагбьярк, и жилистый норег Олейв, и вечно хмурый дан Трасти. Место на палубе нашлось и высокому, прямому как копьё фризу Иво и умудрённому опытом эсту Лембиту. Но самыми экзотичными членами экипажа стали фины Олави и Сэфинн. Строго говоря фином, а точнее суоми был только Олави, а вот Сэфинн был представителем другой народности, которую сам он назвал "таваст". Оба товарища плохо говорили на нашем языке, поэтому чаще общались с эстом Лембитом, который их и привёл под мой стяг. Видимо эст чаще контактировал с жителями финских земель и лучше их понимал.
Как я уже упоминал, большая часть команды была дренгами. Из новеньких разве что братец Рауда да Веторм с Лембитом уже ходили по лебединой дороге, для остальных же предстоящий вик являлся первым в их профессиональной разбойничьей карьере. И я очень надеюсь, что он пройдёт удачно и не станет для них последним. Иначе и с моей должностью форинга можно будет попрощаться.
Кстати, на саму эту должность близнецы отреагировали весьма противоречиво. Гери спокойно выслушал и согласился идти под моим командованием, а вот младший закатил настоящую истерику и запротестовал.
— Это я должен быть форингом! Я старше и во мне мудрости больше. Ну и девок у меня больше было, само собой! — вскинул подбородок Фреки, но тут же схлопотал звонкий подзатыльник от старшего. — Или на крайний случай Гери, да брат?
— Если форингом станешь ты, то корабль потонет не отходя от причала.
— Ну и иди тогда сам в форинги, всяко лучше, чем Эгиль. А то с нами совсем считаться не будут… — потирая затылок пробубнил Фреки.
— Вождь в первую очередь должен вызывать уважение, а не страх. А нас с тобой, братец, скорее боятся, нежели уважают… — усмехнулся старший. А может и не усмехался. Я и сам не всегда понимал, это он улыбается или просто шрам на губе натягивается сильнее обычного.
— Это стороны одной монеты, но может ты и прав. Ладно, как награбим-навоюем, так у каждого свой драккар будет! Да поболе твоего волчонка Ньёрда! — оптимистично заявил младший.
Своей целью ярл Рауд выбрал небольшое королевство близ вотчины уже знакомого нам Карла. Прованс.
Император имел некоторые политические трения с местным представителем власти — Бозоном, и был не против бесчинств северных варваров на территории недруга. Хотя мнение и уж тем более разрешение Карла III по этому поводу никто и не спрашивал.
Сборы пронесли в мгновение ока. Северные флибустьеры всю зиму ждали похода и полгода как "сидели на чемоданах".
Путь на родину розовых вин не показался будничной прогулкой. Если корабли достаточно легко проходили фарватер, то рано или поздно русло могло обмелеть или река делала резкий поворот, и приходилось подрабатывать бурлаками. А тягать многотонные корабли, скажу я, то ещё удовольствие.
С продвижением на юг открывающиеся виды всё больше раскрывали красоту расцветающей весны. Складывалось ощущение, что зимы в этих землях вовсе не было. Это подтверждалось обилием свежезасеяных полей и упитанностью скотины. Коровки флегматично щипали свежую травку, зная, что находятся под охраной многочисленных каструмов, тут и там возвышающихся вблизи рек. Можно сказать, что каждое их этих каменных укреплений представляло из себя замок барона или даже графа. Однако дружины прованских барончиков не могли напугать хирдманов рыжего ярла. Но вот штандарты графского войска мелькающие вдалеке немного напрягали.
Пять кораблей и почти две сотни северян представляли серьёзную угрозу, с которой стоит считаться даже Императору. И всю эту силу Красная Луна умудрился собрать всего лишь за неполный год ярлства.
Управлять своим кораблём оказалось немного волнительно, но Волк Ньёрда благодушно отнёсся к новичку. После нескольких часов на воде я уже привык к "габаритам" снекки, и почти не задумываясь правил кормилом её курс. Глубина большинства рек позволяла не задумываясь идти по фарватеру, но изредка я всё равно бросал камень на верёвке, измеряя глубину на сомнительных участках. Как тут у нас говорят: «Бережёного Тор бережёт!»
Если коротко, то снекка шла ходко и без эксцессов. Небольшой опыт в управлении кораблём у меня уже был и судно уверенно рассекало водную гладь чуть поодаль драккара Луны.
Так, не спеша, но и не задерживаясь на одном месте, мы прорывались вглубь Прованса и отягощали рундуки добром. Мелкие стычки только раззадоривали нас, впрыскивая в кровь азарт и адреналин. С каждым новым поселением и схваткой наши карманы всё сильнее оттягивали тяжёлые суммы с богатством.
Полноценных сражений почти не случалось, Рауд будто чувствовал, когда нужно делать ноги. Но однажды нас всё-таки перехватил большой вражеский отряд. Кто это был непонятно, возможно граф или объединённые усилия пары баронов. Главное, что в этот раз мы прошлись по краю пропасти и лишь чудом не упали с обрыва. Но повезло не всем.
Мы только заканчивали грабёж средней руки деревеньки, когда из-за холма появились всадники. В тот момент я впервые увидел мощь кавалерии. Побросав чужое имущество из рук, хирдманы кое как успели собраться для противостояния надвигающейся угрозе.
Летучий отряд в шесть десятков всадников железным кулаком прошёлся по нашему строю. Глубоко конница пройти не смогла, сражение проходило среди домов и узких тропинок между ними. Но даже так лошади легко сминали людей, их выставленные щиты и копья. Боевые кони не боялись острого железа, подгоняемые тычками седоков. И умирали.
Копья норманнов собирали щедрую дань, и первый удачный прорыв конников захлебнулся, не имея возможности для дальнейшего продвижения. Однако всадники сделали своё дело, и развернулись, открывая возможность для подступающей вражеской пехоты.
Улицы деревни пропитались кровью. Жалобное ржание умирающих лошадей и крики людей смешались в один безумный коктейль. Противостояние перешло в свалку.
Потерь было много.
Говорят, что вождь должен видеть бой целиком. Грамотно управлять своими людьми, закрывать прореки в шеренге… Даже стоя на передовой, если ты форинг или ярл, ты обязан видеть своих бойцов и координировать их действия. У Рауда это получалось, у меня не совсем.
Из шестнадцати хирдманов моей команды осталась дюжина человек. Друзья Рэва погибли, когда в нашу спину ударили стрелы. Опытный Лембит не пережил атаки кавалерии, а Дагбьярт пал от удара топором. Он был ещё жив, когда сражение окончилось, но мы не могли остановить кровь из прорубленной артерии. Дренг попросил вложить в его руку копьё. Когда ладонь молодого норега нащупала шершавое древко взгляд его ярких глаз потух.
Я так и не успел привязаться к погибшим, но принимая их в хирдманы, я взял ответственность за них и их жизни. Смерть в вике дело обыденное, но в глубине души я надеялся, что она не коснётся моего хирда. Наивно.
Свою смерть нашёл и седовласый Вигфус. Для него этот вик также был первым в качестве форинга.
В этот раз не смог избежать ран даже везучий ярл. После смерти Вигфуса, Рауд впал в яростное исступление, набросившись на толпу франков и внося опустошение в их ряды. К нему смогли прорваться и остальные бойцы, но мгновения были утеряны, и когда хирдманы прорвали обступающий ярла строй, Луна уже был изранен с головы до ног. Шлем Рауда слетел с головы и его волосы, как пламенные лоскуты взлетали и опадали от порывов ветра и взмахов меча.
Что же, сражение мы выиграли, но малой кровью не обошлись…
В последний путь павшие товарищи отправились со всеми почастями. Их тела сложили на крыше самого высокого дома, а в его основании сложили трупы поверженных врагов и лошадей, чтобы те всегда смогли прислуживать истинным воинам в посмертии.
Свод дома подпалили сухим сеном, и скоро могучая стена огня взвилась высоко над всей деревней. Этим прощальным аккордом ознаменовалось завершение вика в Провансе и начало долгого пути в Новес.
Против движения полноводной реки Родан, как назвал её франк Аскарик, наша снекка шла медленно, но упрямо поднималась вверх по течению. Дорога обратно заняла в три раза больше времени. Экипаж в тринадцать человек не без труда справлялся с судном, поэтому к Новесу мы прибыли лишь бледной тенью самих себя. Однако мысли о новообретённом богатстве зажигали огонь даже в самых блёклых глазах.
Каждый хирдман что-то потерял в этом походе, но приобрёл ещё больше. Моя рука ощутимо окрепла, настолько, что я даже попытался натянуть боевой лук. Однако пальцы выдержали только середину пути тетивы. Этот факт поселил в голове мысль, что возможно моё время ещё не прошло, а только впереди.
И тем не менее лето уже перевалило за экватор. Сезон ещё не был закончен, но награбленного было так много, что Рауд решил подвести черту. Именно это он объявил на пиру в честь прибытия домой. С глазами сытого кота, Луна лениво подмигнул мне:
— Как тебе, форинг Эгиль, плоды заботливых франкских рук? — он передал мне резной рог с зрелым вином сливового цвета. Я с благодарностью его принял и, как принято у франков, пригубил небольшим глотком.
Летнее солнце накидывало удавку каждому, стоило только выйти под его палящие лучи, но внутри каменного зала стояла прохлада и лёгкий сквозняк гулял по углям просторного помещения.
— Из твоих рук, ярл, и морская вода покажется мёдом! Хах, однако вино и правда прекрасно. Ещё мой дед Хакон нахваливал невероятный вкус здешних вин, и я с ним полностью согласен. Но знаешь, с чем эти вина никогда не сравнятся? — Рауд поднял медную бровь.
Хирдманы во всю веселились потрясая руками и хвастаясь собственными подвигами, помножая те в десятки раз. Собаки призывно смотрели на обилие еды, виляя хвостами в ожидании угощений. Тир-подавальщицы ловко сновали вдоль лавок меняя пустые кувшины на полные и для приличия визжали после каждого шлепка по заду. Сегодня никто из хирдманов не будет спать в одиночестве. Всё шло своим чередом, как и должно идти.
— С нашим северным мёдом и пивом! — на что ярл благосклонно кивнул.
— И знаешь где, как говорят, мёд слаще всего?
— Думается мне, что в Агдире, — ухмыльнулся он. Проницательный вождь читал меня как открытую книгу. — И обсудим это позже. Оставь думы на завтра, сегодня мы отдыхаем!
И мы отдыхали. Ещё как! А когда моё тело упало на мягкую кровать я мгновенно уснул от блаженства. Хотя после долгих месяцев похода мне и деревянная палуба казалась не жёстче объятий матери.
На утро я позвал Рауда в баню, чтобы мы в более закрытой от чужих ушей обстановке обсудили дальнейший путь.
На территории Новеса сохранились римские термы, одну из комнат которых переделали в более привычную северянам баню. Приятный хвойный аромат свежего полога и цветочных масел приятно окутывал парилку. Слабый свет масляной лампады тускло освещал наши силуэты. Это уже был второй заход, во время первого мы преимущественно молчали лишь изредка перебрасываясь фразами. Но после прохладной купели все мысли куда-то делись и наступило полное расслабление. Мышцы стали мягкими, будто лощёный волшебник с золотыми волосами наколдовал пропажу костей из тела. Столько времени прошло, а я до сих пор помню эту противную сцену из любимого многими фильма…
— Второй день подряд баня… уххх, старики говорят, что от этого и коней двинуть можно. Не этого ли ты хочешь своему ярлу, форинг? — Рауд с ухмылкой утёр пот со лба.
— Я надеюсь ты доживёшь до старости и уйдешь, когда сам того захочешь, — а температура уже заметно за сотку перевалила, уже хотелось прикрыть лицо руками, чтобы не вдыхать обжиающий воздух. — Кстати об этом…
— Ты собираешься в Агдир, — не дал мне договорить он.
— Ты как всегда проницателен. Я пойду туда, нужно успеть до холодов.
— Конечно ты пойдешь. Но вернёшься ли?
— Я не собираюсь там умирать, мой ярл!
— В этом я не сомневаюсь, но сомневаюсь в том, вернёшься ли ты в Новес. Ещё тогда, когда ты спросил про корабль, я понял, что ты хочешь стать не форингом, а вольным хёвдингом, — спокойно сказал это Рауд, облокотившись спиной на стену. — Уххх, хорошо!
— Ты прав. Я хочу осесть на другом месте. Жирная франкская земля прекрасна, но слишком многие хотят брать с неё урожай.
— Если бы я не знал тебя, то подумал, что ты испугался, — прикрыл глаза ярл. Потом отхлебнул из кружки пиво, и плеснул им на печь.
В парилке пахнуло жжённым сахаром и пивным суслом. Плотный пар поднялся над печью и нагнал температуру ещё выше. Я сдвинул войлочную шапку ниже к носу и сам пригубил из кружки. Но в моей был морс из недавно собранной лесной земляники.
— Мне не в первой терять дом. У меня нет желания подчинить себе все земли. Как это сделал Харальд, — из-за горячего воздуха говорить приходилось рваными предложениями. Возможно затея с баней была напрасной. Однако непрошибаемому ярлу всё было нипочём.
— И чего же ты хочешь, Эгиль?
— Найти своё место. И избавиться от бремени за плечами.
— Ты можешь потратить на поиски всё жизнь. Да и что за бремя убить старика. Ты ему одолжение этим сделаешь! — засмеялся Рауд, обдав меня волной жара, затем продолжил. — Выбор всегда за тобой, если не найдешь своё место, то всегда можешь занять его подле меня.
— Я благодарен тебе за всё, Рауд! Для меня честь быть твоим форингом, пусть и недолго. И я готов выкупить Волка Ньёрда.
— Ха-ха, выкупить?! Кто же тебе сказал, что я его продам?
В парилке повисла тишина, прерываемая только гудением раскалённых камней и треском поленьев.
— Шучу! Видел бы ты свою рожу! Ха-ха-ха! Конечно, выкупишь, но за треть добычи с последнего вика! — а дальше начались беспощадные, убийственные торги. И дело было даже не в том, что рыжий ярл торговался как цверг. И не в том, что на кону огромная сумма серебра. Тут главное было в том, кто-кого пересидит в этом раскалённом аду, попутно выколачивая каждую монетку из бедного судёнышка. — Чего?! Конечно он вырос в цене, сейчас большой спрос! Во мне кровь Локи?! Да это в тебе его кровь раз так бранишься со своим ярлом! Ладно, за одну пятую так и быть, можешь носовую фигуру себе оставить. Какое по рукам?! Я сказал оставляй себе носовую фигуру за эти гроши, а снекку я себе заберу…