- Ни фига себе бурость, - буркнул Лазарев, за ремень подтянув к себе СВД.
Он целился недолго. Облачко пыли поднялось за мишенью. Отрикошетив от камней, пуля со злобным "ти-у-у" ушла в небеса.
- Черт... Далековато, - пробормотал лейтенант и, не оборачиваясь, сунул винтовку мне. - А ну, Иванов, попробуй...
Так СВД, приклад которой Сашка, ливший слезы над обезглавленным кроликом, успел украсить тридцатью четырьмя кружочками от раскаленной гильзы калибра 7,62, перешла ко мне. Я почтительно принял от командира этот поджарый, удобный, зловещий на вид инструмент и нашел глазами человека на плато... Почти тотчас некая невидимая, но чрезвычайно прочная нить натягивается между нами. Я почувствовал, что нужно лечь. Поместив фигурку с королевской осанкой в оптический прицел, я навел крестик его чуть выше войлочной шапки...
Бонапартов и Перчик, не поленившиеся прошвырнуться с километр туда и обратно, притащили трофей - узелок, с которым горец шествовал под огнем.
В узелке оказались острый овечий сыр да пара дынь, называемых у нас "колхозницами". Поделив между собой эти продукты и подкрепившись, мы продолжили бег.
...Толчок ногой, и, пока тело находится в воздухе, отдыхаешь... Три толчка - вдох, три толчка - выдох. Как учили отцы-командиры - заскорузлые, острупелые дядьки, с великолепным бесстыдством выговаривающие:
- Честь, Родина, Долг, Совесть! - и бормочущие в темном углу: - Ежели кто еще не усек, пусть зарубит себе на носу: НЕ БЫЛО НИ ДЖУНГЛЕЙ, НИ ХЫНГА, НИ ВИЛЛЫ, НИЧЕГО... И вас - вас тоже никогда не было! Ясно?
Ответом тишина. То, чего нет, отвечать не может...
Бабахнув пару раз из "Рапиры", артиллеристы уселись завтракать на ящиках из-под снарядов в тени тутовника.
В гидрокостюмах, облепленных тиной, я, Бонапартов и Перчик вышли из тростников...
- Стой, - слишком поздно заметив нас, завопил как резаный часовой в тельняшке, - кто идет?!
Мы, след в след, продвигались вперед.
- Стой!!! Стрелять буду!..
Часовой передернул затвор автомата, на штык-ноже которого сверкало солнце отечественных субтропиков - солнце, раскалившее наши гидрокостюмы и, казалось, вскипятившее воду в болотах окрест...
- Куда прете?!
Часовой беспомощно оглянулся на повскакавших с мест артиллеристов.
- Там мины!..
Дальнейшее расстояние примерно в пятьдесят метров мы прошагали в полной, можно сказать молитвенной, тишине.
- Вы, - попросил часовой, когда мы проходили мимо него, - хоть пароль скажите.
Старший группы, Перчик, остановившись, спросил:
- Боец, ты почему в нас не стрелял?
- Ну... так вы ведь свои... вроде...
- Дур-рак! На тебя по минному полю трое прут... Требований не выполняют. Пароль не говорят. Какими должны быть твои действия?!
Солдат смешался.
- Ладно, пацан, - усмехнулся Бонапартов. - Вдохни-выдохни. Может, мы и свои, да только на лбу у нас это не написано. В следующий раз - хватай автомат и коси всех веером от пуза...
Мимо позиции ошалело взирающих на нас артиллеристов мы направились к большой брезентовой палатке, натянутой у кромки пляжа, над которым на фоне моря взлетал волейбольный мяч.
Перед входом в палатку стоял еще один часовой. Сколько часовых в этом мире...
- Эй, - поворачивая в нашу сторону потное лицо и ствол "калашникова", пробасил он, - кто вы? Стой... Стой! А то... это самое... Стрелять буду!
Отведя направленный ему в грудь штык-нож, Перчик не приказал, попросил:
- Командира зови, чудо...
И первым, откинув полог, проскользнул в палатку. Мы с Бонапартовым - за ним.
...Внутри палатки было чрезвычайно уютно. Стояли диван, пара кресел. Даже трюмо здесь было! Землю застилал большущий ковер. На круглом столе светилась лампочками радиоаппаратура, в живописном беспорядке лежали карты, линейки, бинокли.
Перчик распахнул дверцу холодильника. Там оказалось пиво в запотевших, приятно ледяных на ощупь бутылках.
Мы сидели на диване, потягивали пивко. Сквозь брезентовый потолок струился жар. Шлепки по кожаному мячу стихли... Отчетливее стал слышен вкрадчивый шепот моря, накатывающего на песок... И вдруг пронзительно вскрикнула чайка.
- Я им говорил, тарищ половник... говорил, - послышался голос часового, - стрелять буду! А они... Они, тарищ половник... приказали вас позвать...
- Приказа-али? - достиг нашего слуха другой голос, начальственный и резкий. - Олух! Тебе имеет право приказывать лишь один человек - я... Я! Надо было их задержать! Почему ты не задержал?! Кирпатый, к тебе обращаюсь!..
- Так ведь, это самое, тарищ половник... Я задерживал! А они...
- Я покажу тебе! Р-растяпа... Кстати, а где эти люди?.. Кирпатый! Где?!
- Были тут, тарищ...
Полог отдернулся, и внутрь шагнул здешний, как мы поняли, царь и бог. Покуда мы там бродили по колено в крови, этот мощный загорелый мужик с аккуратно подстриженными седыми висками играл тут в плавочках в волейбольчик... Судя по всему, мы отвлекли его. Судя по всему, он очень был этим недоволен. Буквально испепелив нас взглядом, волейболист гневно вскричал:
- Эт-то еще что т-такое?! Что за маскарад?.. Кто такие?! Встать!..
- Ну, ты, - с бутылкой пива в руке развалясь на диване, одобрительно отозвался Перчик, - полковник, даешь... Ей-богу, напугал до усеру. Я смотрю, неплохо устроился тут! Диваны-холодильники, понимаешь... Коллекционируешь боевые трофеи?
- Да я... прикажу вас арестовать! Кирпатый!..
- Я, тарищ половник! - раздалось из-за брезентовой стенки.
- Ко мне!..
- Есть!
Полог шевельнулся, в палатку робко заглянул часовой.
- Чего стоишь?!