Рука нерешительно легла на область сердца, вторая опустилась на лоб.
- Живой! – с облегчением произнёс женский голос. – Эй, вы меня слышите? Не
спите, я не добужусь потом.
Обладательница голоса энергично затрясла его за плечи, принуждая очнуться, а
потом, ойкнув, извинилась: заметила увечья.
- Кто ж это вас так? Вы не отвечайте, просто глаза открытыми держите. Сейчас я, Бурку только ближе подведу, а то вы тяжёлый. Да и тревожить напрасно не хочу: и так
всё плохо.
Рош с трудом разомкнул веки и увидел склонившуюся над ним девичью головку, закутанную в платок. Девушка улыбнулась и юркнула обратно в снежную мглу.
Когда она вернулась и вернулась ли, колдун не слышал, провалившись в
пограничье между жизнью и смертью.
Девушка-травница намучилась с ним, затаскивая на сани, укутывая в собственный
тулуп, хотя на улице зуб на зуб не попадал, гоня Бурку галопом по сугробам. Но старания
её были вознаграждены: к тому времени, как она втащила его в избу, дрожа от озноба, Рош ещё был жив.
Колдун очнулся ближе к утру. Укутанный во все одеяла, которые только были в
доме, растёртый мазью против простуды, он пригрелся между печной трубой и
травницей.
Девушка вправила и наложила лубок на сломанную руку, крепко привязав к ней
палку. До капелек пота на лбу растирала его, накладывала примочки на грудь и стопы, обмывала и перевязывала раны. Сон сморил её рядом с раненым, который больше
походил на труп, нежели на живого человека.
Сидя на местном кладбище и листая потрёпанную книгу (местный упырь его особо
не волновал, ещё неизвестно, есть ли, а то, может, мелкий бес шалит), Рош пытался
освежить в памяти сразу два раздела: охоту на вурдалаков и истребление упырей.
На кладбище было прохладно – даром, что весна.
Упырь, к счастью, пока не показывался по причине дневного времени суток, а палец
колдуна скользил по замасленным страницам. Во второй руке он держал яблоко, которое
то и дело откусывал: после болезни мучил зверский аппетит.
Собственно, ничего нового. Не зная, где оборотень, его не изловишь. Если бегает
волком, то без толку время потратишь. Да и в человеческом облике не отличишь. А
выследить надо.
Хоть бы какая зацепка! Столько месяцев упустил, осела где-то. Может, и к
лучшему? Кем она могла устроиться? Зелья варить, на стол кружки метать. Видно, придётся все деревеньки объехать, порасспрашивать, не было ли кого пришлого.
Знает ли, что живой? Наверняка, если из этих мест. Или сразу сбежала? Но, если
осталась хоть на денёк, то проверила. Для этого вовсе не обязательно вопросы задавать
– всего-то слухи в корчме послушать. То, что его волкодлак так, все шептались.
Но почему не пришла добить? Побоялась? Труда бы не составило: травница с
охранными чарами не дружит, капканов у дверей и окон не ставит. Но не пришла, даже у
избы не постояла: следы бы волчьи или человеческие спасительница его заметила.
Значит, либо в ту же ночь сбежала, либо добивать не собиралась. Только прок ей с
этого? Вдруг бы он проговорился, сказал, кто его так потрепал?
Совсем не похожа Ирис на ту нечисть, что в учебниках описана, неразумно
поступила. И это сбивало с толку.
Захлопнув книгу, не обращая внимания на садящееся солнце, колдун направился к
ограде. Подозрительное местечко возле неё Рош давно приметил, теперь оставалось
проверить, там ли обитает злобный мертвец. Киркой и лопатой колдуна снабдили, так что
быстро отроет. Хотелось бы до темноты, потому как после неё придётся побегать и
постараться, укладывая на землю беспокойного клиента, но уж как получится.
Староста, чтоб его муравьи искусали, поздно спохватился, только после ужина
подошёл и вкрадчиво так попросил избавить от напасти. Будто не знает, старый хрен, что
упыря сподручнее днём убить.