приобретением. На веру ничьих слов принимать не следует – жизнь дороже.
На д’амах накладываются чары, тончайшим рисунком оплетающих серебряный
стилет, напоминающий длинную иглу. Можно, конечно, купить и готовый, зачарованный, но маги на такое редко идут, предпочитая всё сделать сами. Не так уж и сложно –
заклинания все из «Справочника общей магии», студент справится. Рош помнил, что
когда-то это было их первым зачётным заданием.
Главное, не сбиться, ничего не перепутать, потому как иначе придётся брать новый
д’амах. Но к окончанию Академии делаешь это, не глядя. За годы учёбы столько их
зачаруешь, что даже под мухой не ошибёшься.
В сумке Роша лежала целая дюжина д’амахов, перевязанная обрывком бечёвки.
Выбрав один из них, он задумчиво заложил его в рукав – всё равно пригодится, даже если
восставшего заваливать.
А упырь между тем начал оживать. Действительно чуть заметно зашевелился, зажёг
зенки. Почуял, гад, что ночь на землю опустилась – закат-то догорел.
В свете магического светляка, освещавшего разрытую могилу, будто театральные
подмостки, Рошу были видны все поползновения нечисти. Досадуя на себя, что упустил
момент, тот перекинул меч в левую руку, чтобы освободить правую для волшбы.
Почуяв его, упырь одним рывков вырвался из земляного плена и рванулся к
очерченной верёвкой границе, но пересечь её не смог. Тогда в ход пошли когти, отчаянно
рывшие землю и пытавшиеся превратить пеньку в труху. К сожалению, саму верёвку
магия не защищала, так что её действие было прямопропорционально крепости волокна.
- Что ж тебе не лежалось-то? – со вздохом поинтересовался колдун. – Другие – как
люди, только одному не спится. Ладно, если не спится, то упокоем.
И он наградил взбешённого упыря огненным потоком, вмиг испепелившим телесную
оболочку.
Упырь ошалело замотал головой, пытаясь понять, что же с ним произошло. И
натолкнулся на меч колдуна. Тот, вложив в удар всю силу, полоснул по обуглившимся
костям, одновременно уходя от захвата когтистых рук.
Голова, словно срубленный по осени кочан капусты, покатилась по земле, издавая
булькающие звуки и дико вращая глазами. Но тело упыря прекрасно живёт и без неё, что
оно тут же продемонстрировало, расправившись наконец с верёвкой. Рош уже поджидал
его, сбил с ног и пронзил тёмное, скукожившееся сердце д’амахом.
Упырь несколько минут подёргался и затих.
- Вот ведь, тварь, рубашку мне запачкал! – в сердцах пробормотал колдун.
И, похоже, не только испачкал, но и порвал своими когтищами. Но это мелочи, бывало намного хуже, когда приходилось играть в салки и надеяться, что ты быстрее.
Изрубив труп, Рош облил его горючей смесью, изобретённой для военных действий, но активно применявшейся магами, поджёг. Останки по возможности растёр каблуками в
труху и сбросил в мусорную яму. У костра успел и погреться, а то ночь холодная, заморозки ещё. Подумал и решил разбудить старосту, потребовать остаток оплаты прямо
сейчас: а то с утра тот заявит, будто колдун надул его. А ночью на кладбище не
забалуешь.
Староста ночному визиту не обрадовался, спустил собак. Пришлось излагать суть
своего требования, сидя на заборе, надеясь, что в очередном прыжке дворняга не
ухватит его за ляжку. Усталость давала о себе знать: и сюда-то залез с трудом, магичить
и вовсе не тянуло. Да и зачем тратить силы на такие мелочи? Тем более староста легко
мог в порче имущества обвинить, плату уменьшить. Крестьяне, они такие: чаровал на
собачку – значит, вред причинил.
Разумеется, заказчик поспешил чётко обозначить своё отношение к ночным
визитёрам, разве что по родне колдуна пройтись побоялся. Но Рош вцепился в него, словно клещ, пришлось отозвать косматых охранников и, кряхтя, отправится за
«окаянным».
На кладбище энтузиазм старосты заметно поубавился, а уважение к колдуну
прибавилось.