Ноги озябли, нос начал шмыгать. Пришлось вылезать, растереть ноги снегом и
обуться. Заодно время кормления подошло.
Ходила Ирис быстро, уставать – уставала, конечно, больше, нежели обычно, но уже
не так, как во время беременности, поэтому к закату успела далеко уйти от Каратора.
Промышляла мелким зверьём, которое даже жарить не стала, съела сырым. И вроде сил
даже от крови прибавилось.
Аглая вела себя тихо, будто сама понимала, что плакать нельзя.
Ночью перекинулась и в образе зверя трусила по снегу в лунном свете – не время
сейчас для отдыха, потом отоспится. Платок с дочкой держит в зубах.
Пару раз пришлось хищников пугнуть, чтобы место своё знали. Но волки, они
умные, к волкодлаку не сунуться.
Проведя в пути несколько дней, не выходя к жилью, Ирис набрела на охотничий
домик. Принюхалась – нежилой, запах человеческий почти выветрился. Самое оно для
временного логова, чтобы осмотреться, подумать. Вечно зверем не побегаешь, денег так
не добудешь, во Властену не опадёшь. Но столица – это потом, сейчас нужно Аглаю куда-
то пристроить.
Эх, жаль, первенец её далеко! Он, конечно, ещё не оборотень, но позаботиться бы
сумел. Не он – так те, с кем его оставила. Вынуждена была оставить, чтобы выжить.
Хорошие люди, редкие люди, которые не травили их, которым они со спутником
доверяли. Поэтому и отдала: верила.
Редко, очень редко люди с волкодлаками вместе уживаются, да те и не обычные
были: потомки отступников – тех, кого Конклав проклял. Они сами для закона нечисть. А
та семья – так на осьмушку и взаправду. Была там одна история, хоть балладу сочиняй.
Любовь, породнившая противников.
Где б таких найти? Хоть к троллям иди: они без предубеждений. Не тронешь их – не
тронут тебя.
Огонь теплом разбежался по телу. Скучала-таки по нему, да и Аглая ручонки
тянет… Хорошо ей будет, крепко спаться. Да и она отоспится, только окрестности обежит.
А если кто подкрадётся – услышит.
Нашла в ларе немного крупы, а в углу – котелок – вот и каша готова. Воду сделала
из снега: в тени не растаял.
Под утро оборотница проснулась, разбуженная неясным предчувствием. Осторожно
приоткрыла дверь, огляделась и зверем ступила на подмороженную землю.
Нос учуял чужого, заставил сердце сжаться.
Ирис пошла на запах, стараясь держаться под прикрытием деревьев. Где надо –
стелилась, где надо – бежала. Наконец увидела его – человек с собакой, капканы
проверяет. Охотник, значит.
Пёс, не видя, уловил опасность, попятился к ногам хозяина, поджал хвост. Тот не
заметил, занятый своей добычей – очередным ушастым зайчишкой. Только когда собака
заскулила, цыкнул на неё.
Оборотница задумалась. Отпускать нельзя, убивать нельзя, иначе затравят. Но
ведь лес не пустой, найдётся, кому ей помочь, ежели хорошо попросить.
И она, осторожно развернувшись, затрусила искать лешего.
Леший оказался мужиком сговорчивым, вошёл в положении, пообещал поводить
охотника кругами, направить стопы в чащу и задержать, чтобы Ирис спокойно могла уйти.
Оборотница догадывалась, что к своим человек может и не выйти. Ну, а не её дело, лешему решать.
Задерживаться в домике не стала, быстро поела, Аглаю тоже не обидела и мышью
миновала опасный участок, то и дело прислушиваться.
Через денёк лес оборвался на берегу реки.