Девочка завертелась в чужих руках, заплакала.
- Ваша? Похожа.
Колдун рассеянно кивнул и мысленно усмехнулся: вот бы Ирис обрадовалась, она
ведь всё время желала, чтобы он Аглаю своей признал, всё ему подсовывала. Ладно, постарается вырастить из дочери нормального ребёнка, давя животное начало. Словом, как и хотел вначале, только без всяких ошейников. Не наденет он на дочь ошейник.
Только как признаешь такого ребёнка? Дашь ему своё имя – а она вырастет
оборотнем. Решил, что удочерять не станет.
Да, сейчас милое дитя – а потом вырастет, начнёт убивать… Правильно ли он
поступает? Но рука на ребёнка не поднималась, даже не будь этого пресловутого
родимого пятна. И Конклав не заставит. Пусть, что хотят, делают, не отдаст волкодчонка.
Облизываясь со страху, – ещё бы, если на хвосте столько магов и прочих охочих до
её шкуры! – Ирис подобралась к окнам корчмы «На горушке». В темноте её можно было
принять за собаку, да и сторонилась она людских глаз, держалась в тени.
Принюхалась, пытаясь уловить запах Роша. Но тут их столько! В дверь бы нос
просунуть, тогда учуяла б.
Расхрабрившись, оборотница поднялась на задние лапы и заглянула в окно: сидит.
Один, без Аглаи. Куда её дел, изверг?
Не зная, как привлечь внимание колдуна, выманить на улицу, Ирис обошла вокруг
корчмы. Была бы одежда – обернулась, только без неё нельзя. Положим, наготы своей
она не стыдится, только не принято так у людей.
Вроде, тоже у окошка сидит – и то легче.
Снова приподнявшись, оборотница поскребла когтями по раме.
Почувствовав, что амулет нагрелся, Рош замотал головой, силясь отыскать нечисть.
Но Ирис в корчме не было (он не сомневался, что это она) – значит, во дворе. Торопливо
допив свою кружку и расплатившись, колдун вышел на улицу.
- Ну, вылезай, - бросил он в темноту. – Только если убивать пришла, дочь никогда
не увидишь. И сама сдохнешь.
Ирис заскрежетала зубами. Захотелось вцепиться в горло этому самодовольному
колдуну, возомнившему её хозяину. Но подавила в себе это желание. Во-первых, вспомнила об Аглае, во-вторых, о своей мести, в-третьих, он и впрямь отличался для неё
от всех прочих людей. Проклятые инстинкты заставили запомнить его запах.
Она неслышно подошла сбоку, слегка прихватив полу куртки.
Рош дёрнулся и ругнулся, убирая д’амах.
- Человеком обернись.
- У меня одежды нет, а на улице холодно…
- Через чердачную отдушину влезешь?
Ирис осклабилась: чтобы она – и не влезла!
Не говоря больше ни слова, лишь указав рукой наверх, Рош снова скрылся за
дверью. Оборотница же ловко взобралась сначала на крышу сарая, а потом добралась и
до крыши корчмы. В ней, как и во многих других в подобных местечках, держали комнаты
для постояльцев, в одной из таких и остановился колдун.
Привычно разодрав когтями бычий пузырь, которым было затянуто окошко, Ирис
кое-как протиснулась внутрь. Отряхнулась, осмотрелась, принюхалась и направилась к
лазу. Поддела его лапой и спрыгнула вниз. Повезло людям – не попались по пути.
Запах Роша ударил в нос, приведя к одной из трёх комнатёнок.
Колдун расслабился, не ожидал, что она вот так ворвётся, повалит его на пол, откинув в сторону д’амах. Её дыхание горячило лицо, глаза буквально впились в его
глаза.
- Что с Аглаей – иначе узнаю, какого цвета твои внутренности.
- Жива, нечисть проклятая. С кормилицей оставил. А теперь слезь с меня, а то сама
растечёшься кровавой лужей.
Оборотница неохотно слезла с него и, недоверчиво косясь, обернулась.