перевязать не удалось. Боковым зрением контролируя движения колдуна, Ирис
протиснулась к умывальнику и занялась водными процедурами.
- Что, потеряла свою хвалёную эльфийскую мазь? Могу поделиться.
- За какую цену?
- За смиренность и честность. Не находишь, что нам есть о чём поговорить?
Рош сам себя не узнавал: докатился, говорит с нечистью! А эта нечисть самым
наглым образом повернулась к нему спиной, будто уверена в своей безопасности.
Ирис согласилась. Присела на кровать, жадно потянулась за мазью и буркнула:
- Ну, говори!
- По-моему, это я должен слушать. А ты – слушаться и благодарить.
- Я и так благодарна: видишь, живой ещё, приползла покорно. Но ты всё равно с
огнём играешь.
Рош покачал головой. Дура или действительно не понимает? Он ведь с ней
нянчится, покрывает из-за уверенности, что она более человечна, чем прочие зверюги.
Да, действительно рискует, но не только жизнью, но и репутацией. Если вскроется, можно
запросто в магическую тюрьму попасть, стать отлучённым, лишится доброго имени, дома
в Караторе. А эта всё скалится, ершиться, на колья так и лезет. Свобода ей жизни
дороже?
- Умерь свой пыл и успокойся. Будешь вести себя, как бешеный зверь, - поступлю
соответственно.
Ирис кивнула и, морщась, нанесла очередной слой мази. Оно и верно, доверилась
инстинктам, с трудом себя контролирует. Жажда крови затмевает разум – а сердце
болезненно сжимается от разлуки с дочерью. Тут ещё и страх, исконный животный страх, он что у людей, что у животных одинаков, когда попятам идёт смерть в лице охотников.
Ладно, если бы только люди – так и маги же! Всё время вздрагиваешь: мнится, что
серебро свистит в воздухе, что чародеи расписали ночь огнём своих шаров. Каждую
минуту на волоске от смерти. Колдуну бы так пожить – посмотрела бы на него! На всё, что движется, бы бросался.
- Всё равно убьёшь – зачем лицемерить?
- Ты права: порой жалею, что не прикончил тогда, у моста. Но сейчас нет. Будешь
рядом – станешься жива. Как понимаю, о моих планах ты осведомлена. Мне интересно
одомашнивание волкодлаков, выведение нового вида. Ты идеально подходишь. Сама
понимаешь, что так для тебя будет лучше. Иначе смерть.
- Ну да, у вас, колдунов, всё просто. Собачка, значит, нужна? Только я не телушка, я
с кем попало не буду.
- Будешь. Во время течки тебе всё равно.
Ирис глухо зарычала, чиркнув отросшими когтями по воздуху. Потом взяла себя в
руки. Ведь прав он, инстинкты в волчье время к самцу толкают, не дают думать. И не
только к людям: некоторые волкодлаки и с волками могут, но она не из их числа. Сколько
себя помнит, всегда к людям тянуло. И к нему, её единственному. Волкодлаку.
Помнится, чуть не убили друг друга, когда впервые встретились: она, совсем
молодая, территорию от чужака защищала. Так он, хитрый, по снегу потом пришёл. Не
смогла устоять – своего добился. А после не ушёл. А она не прогнала. И всё потом было
вместе. Пока не появился тот чародей.
Дажей велел им с сыном бежать, а сам вступил в бой.
Вернувшись, Ирис оставалось только огласить лес воем, от которого замолкали
птицы.
Она пошла по следу, ведомая жаждой мести, но маг перехитрил её, оказался
сильнее. Только и оставалось, что рвать когтями землю, глядя на мёртвого, истерзанного
Дажея, которого селяне истыкали кольями. И бежать, бежать, бежать, спасая себя и
сына.