остановится сердце!
пот градом со лба
снова тупик?!
наконец-то!
так и упадет однажды
в подземной коридоре
и розыск:
ушел - не вернулся
иссохнет
никем не найденный
и набредут случано:
скелет!
Мустафа уже на трибуне! Успел! За опозданье - казнь!
- ... Но должен вас предупредить, - говорит игрантам, обретая форму, - что не следует превращать игру в средство самовыражения, оголяясь в реализации творческого потенциала, - придумал только что, - а, упиваясь всевластием, сохранять вкус к перевоплощению. - И с патетикой: - Ты и палач, ты и жертва! И каждый в итоге, - долгая-долгая пауза, - жертва палача и палач жертвы!
(кто-то в тетрадке рисует гильотину. Уже было).
Увлекся, а уже полдень, петух пропел, позывные ТV, экран на всю стену, и бархатный голос диктора (парик виден) объявляет:
- Мустанги.
В стиле новых веяний: электрогитара звучит с оргоанной мощью и блюзовым оттенком, - кумир рок-гитариста - Джимми, а у сына Мустафы Арана, хоть бас, - Майкл, и мятежный дух витает над городом:
Яр, яр, яр - эротический трюк с акробатическими наклолнами неутомимых тел, а ля евразийство, коим, как спасением души, бредят, в исполнении двузячной рок-группы, и выше всех Аран, духметровый вундер, - в красках экрана смесь кровей.
О Мустафа!..
Веер (или парус) развернут, и отец, о чем Аран ревниво догадывается и его манит взглянуть, какая она... - Мустафа уже давно покинул игрантов - к ней спешит.
2.
Отцовский дом якобы (втайне куплен и отстроен заново), где она его ждет, а с нею
файл nika.
С каждой новой такое чувство, будто именно она и есть та, к которой тянет как никогда ни к кому, прежде не испытанное.
Перед уходом позвонил к ней. Гудки в пустоту (ушла к нему?).
"Алё, - голос чужой, отрешенный.
"Ника! - кто бы видел его лицо! Нет - глаза! А еще лучше - губы, как потянулись к трубке.
"Это ты... - узнав, расслабилась.
"Очень хочу тебя видеть.
"Правда? - это часто, много раз обманывали.
"Опять?
"Ой, больше не буду...
Проговорил в уме, не заметив, что уже дома (решетчатая ограда из кованого железа).
И снова проходит весь путь от самого-самого первого: легкий стон и сразу, а он только начинает, - впервые это чудо, когда повелевает, и неведомо откуда берутся силы. Ощущая до обморока полноту своего я и твоей отзывчивости, - это после скорого ее и - вместе.
- Я тебе что скажу... - и умолкла.
- Говори же.
- Ты не торопи.
- Ладно, не буду.
- Я каждый раз с тобой будто становлюсь... - опять молчит.
- Кем?
- Не будешь смеяться?
- Нет.
- Правда?
Мустафа, как уже не раз случалось, затаился в ожидании чего-то необычного. То ли сказала, то ли послышалось: новой женщиной.
Светофор их познакомил, его красный (?) свет. Шли каждый по своим делам: он - в Вышку, и в этот утренний час на оживленном перекрестке гляди в оба, а она вся - нетерпение, и голос с дрожью:
- Ой, опаздываю. - Уж не ко мне ли на лекцию? Лик кукольно красивый, большие карие, чуть удлиненные глаза. И через какие зоны прошла? (Милиционер разговорился с шофером самосвала, высунувшись из высокой будки). Побежали двое, и она б - схватил ее за руку:
- Куда?!
Вырвалась - срезала взглядом. Пухлые с четкими линиями губы - сжались, бутон не бутон, а сердце точь-в-точь, без нижнего острия, как его обычно рисуют, пронзая стрелой Амура (и даже стекающие капли крови).