— Зачем ты оставила его здесь? — недовольно прошептал Лайм мне на ухо, искоса наблюдая за моим новым личным телохранителем. Тот медленно обходил полупустой бальный зал, пугая горничных одним лишь видом.
— Маньяков лучше держать при себе, — ответила я шепотом в ответ, — у нас и так людей мало. Что, если он начнет селян резать?
— А если он тебя порежет?
— Он поклялся служить верно. Ты же сам говорил, что нарушение клятвы законно карается.
— Это действует, только если клятва была произнесена перед храмом Богини Смерти.
— А если он у нас в планах?
— Нет, Сисиль, это так не работает.
— И как общаться тогда с ним?
— В смысле?
— Ну, жаргон…Там…Эй, кореш, пойдем, побазарим без шухера. Вот такое, да?
— Я вообще ничего не понял…
— Эльфия, — я повернулась к кентавриде, что теперь ходила за мной, как хвостик, — а он в тебя ножом не тыкал?
— Нет, Госпожа, он был очень вежливым.
— Ножик в печень можно и с вежливостью засадить…А я внушаю кому-нибудь страх?
— Только, когда растишь стапелии, — буркнул Лайм. — Твоё оружие это курицы и дикая вонь.
— Неплохо…
— Прошу прощения за то, что перебиваю разговор, — басом произнес Харон, отчего нам всем пришлось обернуться и поднять головы вверх, — однако, ваши волнения на мой счет излишни. Я верен данной клятве, и не собираюсь делать чего-то столь ужасного, — сказал мне серийный убийца, один взгляд которого уже вводил моих подданных в предынфарктное состояние. Теперь я знаю ещё и то, что у него слух, как у рыси, если не острее…
В замке он освоился быстро, в отличие от меня и моего географического кретинизма, благодаря которому я постоянно оказывалась не в той части дворца. Но мне простительно, ведь я росла в простой квартире, тогда как этот выходец из правящей родословной воспитывался в подобных строениях всю жизнь. Он знал этикет, мастерски владел ржавым мечом, который обнаружил на чердаке, и речь его была такой правильной и красивой, будто бы он наизусть знал все словари эпитетов. И тем не менее, его боялись. Лайм и Ждак не отходили от меня ни на шаг, считая, что Харона подослали убить мою персону, Ольха вовсе каждый раз спешила покинуть комнату, в которую заходил он, и лишь Эльфия относилась к убийце по-доброму, разговаривая с ним, как со старым знакомым. Ей вторил и Подсолнух — он считал, что «сэр Харон не имеет дурных намерений». Я же как такового мнения не имела. С одной стороны, я сама была жертвой предубеждений, с другой стороны, в присылаемом досье никогда не врали, отчего порою по коже мурашки бегали. На тайном всеобщем голосовании было принято решение следить за новым телохранителем, чтобы избежать проблем, а потому его присутствие рядом со мной было само собой разумеющимся — так всем было проще.
Семечки покупали охотно, и благодаря магии Эльфии мы больше не тратились на путь, что способствовало пополнению казны. Пускай польза редчайшей магии была очевидна, подобное использование ребенка казалось мне несколько жестоким и изматывающим, несмотря на то, что кентаврида утверждала меня в обратном. Когда мы сидели вместе в библиотеке, терпя вечное присутствие Лайма, Ждака и Харона, я решила задать ей волнующий вопрос.
— Эльфия…
— Да, Госпожа, — тут же отозвалась она, мило улыбаясь.
— А ты никогда не думала о том, что променяла шило на мыло?
— О чем вы?
— О том, что ты находишься в заброшенном регионе, куда отсылают преступников и где Императрица пользуется твоей силой?
Харон, стоявший позади меня и читавший философскую книгу, неожиданно хмыкнул, отвернувшись к полкам.
— Не надо так говорить, Госпожа Сисиль, — грустно ответила Эльфия, — все здесь очень добры ко мне — никогда прежде не было ко мне такого отношения. Все трудятся для единой цели, помогают друг другу, все честные…Тут даже ценности другие! Все довольны тем, что есть…
— Эльфия, они просто смирились с тем, что ничего другого не будет.
— Нет, это неправда! Ведь вы их ведете! Я поняла — всё, что говорят о вас, — ложь. Вы можете сделать этих людей счастливыми! Помогать вам — мой путь добродетели.
Тут уже настала моя очередь краснеть. Буркнув что-то вроде благодарности, я уставилась в книгу, которую меня заставил читать Лайм, и тут же поймала на себе внимательный взгляд со стороны Харона. Упаси Богиня Жизни, если он испортит мне такой прекрасный момент своим нападением! Но я зря боялась. Ведь у меня был Лайм, который и сам прекрасно справлялся с подобной обязанностью.
— Эй, Госпожа.
— Чего тебе?
— Насчет нашего туалета.
— Что не так?
— Там на двери появилась выцарапанная надпись: «Не допускай утечки газу — прижмись плотнее к унитазу». Это ты сделала?
— Возможно.
— Госпожа, прекрати портить туалет.
— Там пусто и грустно, и некому руку подать в минуту душевной невзгоды…
***
Я проснулась прямо посреди глубокой ночи, услышав пронзительный и злобный крик Агриппины, звучавший со стороны подсолнуховых полей. Мгновенно выскочив на балкон и ничего не увидев, я выбежала из комнаты в одной ночнушке, столкнувшись в коридоре с Ждаком — оказывается, он специально поднялся, чтобы разбудить меня. Вместе мы выбежали в бальный зал, а оттуда в гостиную и главный холл, двери которого уже были распахнуты настежь. Там меня встретила взволнованная Ольха, что куталась в теплую старую шаль.
— В небе что-то происходит, — испуганным голосом ответила она, а после перевела взгляд на проснувшихся Кирку и Харона, что спустились в холл по боковой лестнице. — Так темно, что ничего не видно…
В этот момент со стороны полей раздался оглушительный взрыв, распространившийся по округе вместе с грозным рыком, не принадлежавшим моему грифону. Поковырявшись в ухе, я выскочила на улицу, побежав в сторону полей, игнорируя крики остаться в замке. В босые ноги врезались камни и колючки кустарников, что было, мягко говоря, неприятно, но стоило мне увидеть горящее поле, как боль тотчас утихла. Золотые подсолнухи, которые я заботливо растила на вспаханном селянами поле, полыхали ярким огнем, освещая текущие близ ручьи и часть неба, в котором надрывно кричала Агриппина.
Я видела её белоснежные очертания, её огромные крылья, которые она складывала, чтобы спикировать на темную летающую массу. Лишь на мгновение разглядела я это создание, что раскрыло пасть, выпуская в поле струю огня, и с немым ужасом узнала я в монстре черного дракона. Будто бы дежавю. Мне казалось, что давным-давно прежняя Сисиль стояла на том же самом месте, безвольно и бессильно наблюдая за тем, как горит её территория.
«— А если бы тебе были предначертаны одни неудачи?
— Такого быть не может. Богини вознаграждают детей своих за терпение. Все окупится, главное, не сходить с пути.»
Как же мне не сходить с пути, когда все мои попытки протянуть руку к светлому будущему, жестоко караются, и кто-то будто бы выбивает из-под моих ног опору, на которую я вновь и вновь пытаюсь подняться. Как идти по выбранной тропе, когда ты знаешь, что любой успех потребует неоправданной жертвы? Что делать, если ты обязан идти вперед, хотя цель кажется недосягаемой?
— Отзови грифона, — услышала я басовитый голос и медленно обернулась к полураздетому Харону, что сжимал в руке ярко пылающий синий меч. — Отзови, — повторил он более мягко, смотря прямо мне в глаза, и повернувшись к полю, я громко засвистела.
Агриппина послушалась тут же, выскользнув из сражения и направившись ко мне, вот только дракон неожиданно последовал за ней, и запах гари пропитал растрепанные волосы. Приземлившись на землю, грифон заслонила меня собой, угрожающе раскрыв острый клюв и распушив подгоревшие перья, но дракон подлетал всё ближе, уже раскрывая пасть с многочисленными клыками.
Харон, что до этого стоял рядом со мной, сохраняя удивительное хладнокровие, вдруг оттолкнулся от земли так сильно, что оставил в ней настоящую дыру, при этом взлетев прямо навстречу дракону. В ужасе я и Агриппина смотрели на клоки земли, щурясь от жара со стороны поля, но только мы подняли головы, как нас будто бы окутали вуалью. Мы открыли глаза уже в замке рядом с Эльфией, что, очевидно, использовала магию телепортации — она облегченно улыбнулась и сильно сжала мою руку, прижавшись щекой к плечу. Подле неё стояли Лайм и Ольха.
— Это снова из-за меня, — произнесла кентаврида, не скрывая слез, — опять вы страдаете из-за меня…
— Подожди, милая, — Ольха попыталась успокоить девочку, — это может быть дикий дракон…
— Нет, — строго ответил Лайм, — диким драконам свойственно нападать на стада и людей. Зачем ему поле с подсолнухами? Аритька не блещет креативностью.
— Такое ведь уже было, — ответила я, — я помню, что мои поля уже горели когда-то…
— Это было восемь лет назад. Вы начали выращивать редкие лекарственные травы, чтобы не покупать их у второго региона.
— Вот, значит, как…
— Видимо, теперь она показывает своё недовольство тем, что её дочь у нас.
Эльфия закрыла лицо руками, но Ольха заботливо погладила её по плечам. Я же посмотрела в окно, словно бы могла там что-нибудь разглядеть. Требовать возмещения ущерба, полагаю, было бесполезно — Аритька переведет вину на диких драконов, и подкупленный суд подтвердит это, ведь Императору нет дела до подобных разборок. Моя злость не знает границ. Одни Императрицы хлебнут за свои действия, другие — за своё бездействие. Так или иначе, я верну всем то, что причитается. Прежняя Сисиль оказалась слабой, чтобы противостоять всеобщей злобе, но я отвечу настоящим гневом! Довольно притворств, я не позволю больше никому диктовать свои условия! Вы все встанете на колени! Доведете меня до того, что я свергну Императора и установлю матриархат!
— Моя Госпожа…
Я обернулась и увидела Харона, что выглядел целым и невредимым — даже подошла ближе, но не нашла ни ожогов, ни царапин.
— А дракон…Ты его прогнал?
— Он напал на ваши земли, моя Госпожа. Кем бы ни была эта тварь, я был обязан отправить её в Подземный мир, — спокойно ответил он, склонив голову. — При всем уважении, могу ли я заняться его разделкой утром? Сейчас темно, и я, к сожалению, могу совершить ошибку при разделке.
Отправил в Подземный мир…
Разделать дракона…
Я, как дура, смотрела на Харона огромными глазами, ожидая услышать что-то вроде «Да шучу я. Прогнал, конечно», но мужчина молчал, отвечая мне совершенно серьезным взглядом. Он убил его…Убил огромную огнедышащую тварь за несколько минут! Выкуси, Аритька! Я улыбнулась, и Харон удивленно вскинул брови.
— Спасибо.
— Это моя работа. Я ведь клялся служить вам верой и правдой.
— Ох, что-то переволновалась я…
— Вам нехорошо? Что-то болит?
— Душа у меня болит…Эй, Подсолнух…
— Да, Госпожа?
— Принеси мне в комнату вино…