— И что это…
— Спирт! Салициловый! Как вы и просили, Госпожа!
— Ужас. Пошли дурака за скотчем*, и он принесет тебе клейкую ленту…
— О чем вы?
— Ни о чем.
Прошло два дня, и Ждак вернулся домой, с улыбкой продемонстрировав пустой короб, — все флакончики были проданы. Не с целью благотворительности, но с идеей о завоевании доверия я решила раздать заработанные деньги людям, оставив себе жалкие гроши. Побыть богатой я ещё успею, но а пока всё во имя народа. Подобный широкий жест не остался незамеченным, и даже Кирка смягчил свой взгляд. Селяне единогласно признали изменение моего образа жизни, и вот мне уже приносят дары огорода — хоть в чем-то я смогла преуспеть.
Ждак рассказал мне, что половину флаконов купили сразу на черном рынке. По словам покупателей, запах был слишком привлекательным, чтобы пройти мимо, — своего рода ода моим стараниям. Вторую половину, путем незамысловатых махинаций, удалось продать баронам и баронессам, что любили прогулки по торговым улочкам и паркам. На них я и рассчитывала в первую очередь, ведь аристократия сама по себе, как мощная реклама. Но захотят ли они приобрести еще, узнав о том, из какого сектора появилась эта продукция? Покажет лишь время, теперь остается только ждать.
Письмо Сильвии провалилось. Импонировала ли она мне прежде или попросту терпела, но ответ пришел незамедлительно, и в нем было одно лишь слово «нет». Я бы поступила также, каюсь, однако, сейчас неудачи были на моей стороне, и мне жутко захотелось сделать так, чтобы все эти Императрицы поели земли.
Впрочем, наша жизнь оказалась не такой уж и плохой. Мы завтракали кашей, после шли капаться в саду, где я пыталась вырастить всевозможные цветы, экспериментировали над эфирами, пытались играть в найденные на чердаке шахматы, судорожно листали книги в попытках обнаружить полезные растения, а вечером смеялись над Ждаком, карьера которого завершилась тогда, когда он решил охранять меня. Замок постепенно отмывался от пыли и грязи, я повторяла этикет, в нарушении которого меня перестали обвинять, а Ольха училась манерам, чтобы стать достойной фрейлиной. Нетерпеливый Ждак ежедневно отправлялся к границе, но каждый раз возвращался без новостей, расстроенный будто бы больше, чем я сама. Я же сильно волновалась, но беспокойство не выказывала — что будет, то будет, особого выбора я не имела с самого начала.
Сегодня мы решили устроить генеральную уборку. Для этой цели во дворец было призвано около пятидесяти добровольцев, которым я великодушно решила помочь. Я решила, что мыть полы не так уж сложно, а потому тут же взяла инициативу на себя, выбрав в помощники Ждака, Ольху и Лилию, — нам было отведено левое крыло второго этажа.
— Я буду поливать! — кто бы мог подумать, что в этом мире люди, не владеющие магией воды, используют обычные шланги, присоединенные к ближайшему источнику. — Хочу поливать!
— Госпожа, прошу, будьте осторожны, на этом шланге никудышный вентиль.
— Ой, что я вентилем пользоваться не умею?
Ждак разбрызгал на полу странное неизвестное мне средство, помолился Мистеру Проперу, достал из кладовки три щетки и принялся бегать с одной из них взад и вперед. То, что казалось мне поначалу забавным, принесло плоды через жалкие минуты, превратив грязный пол в блестящее произведение плиточного искусства, а посему настал мой черед работать. Вентиль откручивался скверно — приходилось долго вертеть его в одну сторону, чтобы выплеснуть хоть немного воды. Столько же предстояло крутить обратно, дабы прервать струю.
— Эй, Лилия, — позвала я горничную, решив воспользоваться моментом и прояснить некоторые детали, — ты же работала какое-то время в моем замке до того, как советник с деньгами сбежал?
— Да, Госпожа. Я проработала здесь год.
— У меня вот вопрос есть…Но он странный.
— Знаете, Госпожа, я уверена, что после всех ваших чудачеств, я стойко выдержу очередной удар.
— Тогда не жалуйся. На самом деле, у меня небольшая амнезия. Я плохо помню многое до того, как упала.
Ждак и Ольха кинули на меня удивленные взгляды. А мне казалось, что подобная новость и не новость уже вовсе…Неужели они и правда думали, что эта Сисиль с пеленок стреляла из револьвера по радуге?
— Я бы хотела узнать, какой была по характеру до падения. Какой меня видели люди?
— Ох, действительно, амнезия, — сочувствующе произнесла Лилия, однако, тут же добавила, — уверяю, она вам пошла на пользу. Вы стали будто к народу ближе…С вами хочется общаться по-простому.
— И поверь, я ценю это, — слышать подобное очень приятно. Я вновь открыла вентиль, чтобы пустить воду. В этот раз напор оказался сильнее.
— Не сочтите за грубость, но характер у вас был очень мягкий. Вы были чересчур доброй, податливой, старались всем угодить, сохраняя при том желание жить красиво и беззаботно. Льстили без разбору, неправильно распоряжались деньгами, никогда ни на кого не ругались, постоянно просили за что-то прощение. Были трусливы, легко отступали от цели и всегда перекладывали работу на других.
Это в очередной раз подтверждает то, что Сисиль была дурочкой, но вот, что странно, — я ожидала услышать гораздо больше негативных черт. Если бы эту Ебельманию не посадили на трон, она вполне бы смогла жить счастливо в каком-нибудь закутке. Её несчастье было именно во власти, а также в отсутствии тех, кто мог бы ей помочь. Быть может, я сейчас пытаюсь оправдать хозяйку прошлого тела, но не мне решать, лучше ли иметь правителя деспотичного или слабохарактерного.
— Госпожа, вентиль!
Выходит, Сисиль — жертва обстоятельств? Мне не хочется искать ей оправданий в силу того, что характер мой прямо противоположен тому, что был, но, если подумать, то отчасти вина и вовсе не на ней лежит.
— Госпожа!!!
Лилия схватилась за вентиль, пытаясь его закрутить, но струя лишь стала сильнее, из-за чего шланг попросту выскользнул из моих рук. Весенние ручьи текли по плитке, сливаясь в реки, и вот я уже по щиколотку стояла в воде, пытаясь вместе с другими поймать извивающийся шланг. Это ж надо было так задуматься!
Я поскользнулась и свалилась на Ждака — тому посчастливилось стать моей подушкой безопасности. Ольха героически кинулась на шлаг, но промахнулась, и Лилия, закатив рукава, жестоко принялась душить змея. Вентиль был благополучно закручен, мы вымыты и свежи, а вода, к всеобщему удивлению, начала куда-то утекать. Куда? Искать нам даже не пришлось, ведь с первого этажа раздался крик.
«Дорогой дневник. Меня никто не подпускает к уборке. Сегодня я затопила свой собственный замок…»
***
— Как думаешь, если в салициловый спирт кинуть соду, смогу ли я его пить?
— Госпожа, порой вы очень пугаете меня.
Вместе с Ольхой и Подсолнухом я сидела в просторном кабинете, разбирая многочисленные письма из шкатулки. Удовольствия подобная процедура доставляла немного — почти все распечатанные конверты были пропитаны слезами и крайне негативными словами. Вот эти десять посланий от родной семьи Сисиль, что, судя по первым письмам, никогда не надеялись увидеть свою дочь великой правительницей. Эти сорок бумаг от Императриц, каждая из которых то требовала возвращения долгов, то обвиняла меня в том, что я, как казалось, и не делала вовсе. Ещё пять писем от Императора — все они, если честно, оказались очень сухими и грубыми — и ещё пятнадцать от советника, которого я искренне желала закопать вертикально и головой вниз. Что мы имеем в итоге? Только то, что со мной никто не желал разговаривать. Очень жаль.
— Я бы хотела побывать в восьмом секторе. Посмотреть, как люди живут.
— Госпожа, у вас слишком красивая и заметная внешность, — ответил Подсолнух, наливая в кружку чай. Его мне принесла жена местного гончара. — Ваше появление без разрешения восьмой Императрицы может обернуться проблемами.
— У меня действительно столь броская внешность?
— Да, моя Госпожа, — ответила Ольха, — почти каждый знает вас в лицо. Не огорчайтесь сильно, однако, многие феи, рожденные с розовым цветом волос, даже поспешили перекраситься после вашего краха.
Мне всё больше начинало казаться, что Сисиль была своего рода объектом для ноши всех грехов и обвинений этого мира. Менять цвет волос только потому, что мне с рождения уготовано розовое бытие, явно чересчур.
— Тогда мне необходим парик. Есть?
— Думаю, да. Но лицо…
— Румяна и тени.
— Хорошо.
— Нет, Госпожа, я не допущу подобного, — тут же возмутился Подсолнух, — вы сильно рискуете! Прошу, отбросьте эту затею, я уверен, Ждак со всем справится.
— Я не сомневаюсь в его способностях, но мне надо знать, как живут люди в этом ми…как вообще они живут в соседних регионах, чтобы обеспечить хорошую жизнь моим подданным.
— Ох, моя Госпожа, как же необъятно ваше великодушие!
— В таком случае, я предупрежу брата, что вы отправитесь с ним, — улыбнулась Ольха, явно довольная моим ответом, — я отдам вам свое платье.
— Спасибо, буду признательна! Заодно очередную партию продадим.
— Госпожа Сисиль, ваш ум — свет Мордора.
— Сомнительный комплимент, но он зачтен. Поверь, Подсолнух, никто не знает столько, сколько не знаю я…
*Шотландская пословица. Скотч — алкогольный напиток.