— Кто еще здесь есть? — опасливо озираясь, уточнил у нее крыс.
— Десятка два волков, лютых, естественно, я их тоже для охраны держу, сейчас они спят, — просто ответила она.
— Нам отсюда не уйти, — уныло констатировал Шарскун.
— Перестаньте молоть чушь, — отрезала девушка. — Идите к себе в комнаты, отдыхайте, а вечером у нас будет праздничный ужин в честь Древнейшего, — и она сделала полупоклон в сторону Сергея. — Еще я хочу позвать своего друга в гости. А вот и девочки.
Двери беззвучно приоткрылись и появились два грустных привидения.
— Девочки, проводите наших гостей в комнаты и принесите им еды. Обычной еды.
Приведения жестом показали, что нужно следовать за ними и поплыли обратно в дом.
— Двигай, поздно ломаться, — предложил Второй своему обескураженному спутнику, и тот послушно шагнул вслед приведениям.
Бесплотные проводницы довели их до массивных резных дверей в середине правой галереи на первом этаже, распахнули створки и беззвучно растаяли в воздухе.
— А что, мне здесь нравится! — оглядев большую комнату с двумя кроватями, стоящими друг напротив друга у противоположных стен, заявил Сергей.
— Уютненько, уютненько, — буркнул скейвен, разглядывая портрет грозного на вид рыцаря, висящий над одной из кроватей. — Вот и папа — фон Корстейн.
— Оливия! — сделал заключение Второй, в свою очередь вглядываясь в изображение красивой женщины, украшающее другую стену.
Тут двери опять распахнулись, и без всяких видимых усилий хрупкие на вид баньши внесли в центр комнаты большую чугунную ванну, полную теплой воды.
— Кто первый мыться будет? — уже начиная осваиваться, уточнил Шарскун.
— Я Древний, — напомнил Второй.
— Вспомнил, — обиженно насупился скейвен, скидывая свою одежду на одну из кроватей. — Будет лучше, если один спит, а другой дежурит. Могут во сне убить.
— Ты не понял что ли еще, что у нашей хорошенькой хозяйки тысяча раз была возможность это сделать, не дожидаясь пока мы уснем, — резонно возразил Сергей и попросил: — Давай пока один моется, другой в окно смотрит. Я еще не привык к существам твоей породы.
— Иногда ты говоришь правильно. Я очень стесняюсь, — поддержал его предложение Шарскун. — Потом, где гарантии, что Древние не едят голых скейвенов?
— Представить противно! — брезгливо сплюнул Второй, бросая свой посох на одну из кроватей.
Словно в ответ на их сомнения, приведения втащили в комнату трехсоставную полотняную ширму.
— Какая предусмотрительность! — восхитился Сергей, быстро скидывая одежду и с наслаждением погружаясь в воду.
Едва он произвел с помощью пористой губки, лежащей на краю, все необходимые процедуры и покинул ванну, баньши вернулись и уволокли ее, спустя несколько мгновений заменив на другую с чистой водой.
— Сервис, однако! — отметил Второй, одеваясь и садясь на край кровати.
— Нас моют перед едой, — предположил из-за ширмы Шарскун.
— Ты, брат, пессимист, я вижу!
— Я, брат, много жить, много видеть, много страдать.
— У тебя опять появился акцент.
— Забываюсь, что ты не скейвен. У скейвенов свой язык.
— Я польщен. Значит, ты мне доверяешь. А как говорят скейвены?
— Скейвены говорят по-скейвенски.
~ Скажи чего-нибудь.
— Что сказать?
— Ну, предположим — хороший парень этот Магнификус.
— Нурссколу лу Магнификус пук.
— Пук — это хороший или парень?
— Пук — это хороший.
— Пук брат мой Шарскун, но очень ворчливый «пук».
— Не надо издеваться над моим языком, у вас тоже язык не эль- финский, как дрова грузят, — обиделся тот, судя по звуку, выбираясь из воды и обтираясь приготовленным покрывалом.
— Не злись, — извинился перед спутником Сергей. — Я по жизни шутник, — и спросил: — Кто первый дежурить будет?
— Мне все равно, но я тебя там под снегом долго ждал.
— Клянусь преобразованием Лапласа — понял.
— Кто такой Лаплас?
— Такой же умник, как и ты, — буркнул Второй.
Вскоре со стороны кровати скейвена раздалось мерное посапывание, а Второй, за неимением лучшего варианта, тоже прилег и как-то незаметно для себя уснул.
Ему снилось, будто он опять ребенок, что он у бабушки в деревне на огороде палкой рубит высокие лопухи, играя в рыцаря.