Они одновременно начертали пальцами в воздухе свои имена, вызвали сложение голосов и соприкоснулись ладонями.
— Кажется, получилось, — услышал в своей голове голос Сергей,
— Получилось, — мысленно отозвался Второй и спросил: — Мы так все мысли друг друга слышать будем?
— Нет, только те, которые хотим, чтобы услышали, — успокоил его спутник и добавил: — Теперь можно трансформироваться.
Сергей вызвал сферу и начал отыскивать на ней значок с изображением волка. К его удивлению, значков оказалось несколько. Не решившись выглядеть в глазах блондина полным профаном, он ткнул в первый попавшийся. Его бросило в дрожь, голова закружилась, да так сильно, что он был вынужден опуститься на четвереньки. Когда через секунду он взглянул на свои руки, то вместо них обнаружил перед глазами мощные лапы с длинными острыми когтями.
— Зачем ты обернулся псом-волкодавом? — услышал он голос Ульрика.
Второй повернул голову и увидел стоящего рядом крупного белого волка.
— Еще не освоил искусство ликантропии, — покаялся он.
— Северные волки выносливей, — подумал белый волк. — Хотя волкодавы, пожалуй, посильней. Но у них плохая репутация в лесу. Ладно, если мы встретим какого-нибудь серьезного зверя, я ему сам все объясню. Побежали.
Сергей послушался и двинулся вслед спутнику по залитой бледным светом молодого месяца дороге. Ульрик скоро соскочил с тракта и помчался прямо сквозь заросли в лес. Второй подивился физическим возможностям своего нового тела — его мощные лапы ритмично молотили землю, увлекая поджарое мускулистое туловище вперед со скоростью рейсового автобуса, его глаза ясно различали в полумраке каждую кочку впереди, а слышал он все звуки леса на несколько километров вокруг. Где-то слева хрустнула ветка под чьей-то маленькой лапой, где-то в километре справа по тракту, переговариваясь друг с другом, шли двое мужчин, кто-то крупный далеко позади шагал по насту из прошлогодних опавших листьев. И запахи! Какими только запахами не был наполнен лес! Запахи вились вокруг, выдавая каждого своего обладателя, даже если он притаился на ветке в кроне самого высокого дерева. Кстати, запахи растительного происхождения и запахи животных значительно отличались друг от друга. Было совершенно невозможно спутать запах молодого ельника с запахом спящего в нем раненого оленя. Раненого! Почему раненого? Потому что пахло кровью.
— Ты чувствуешь? — услышал он мысль бегущего впереди Ульрика.
— Я чувствую кровь раненого оленя, он спит в ельнике, — ответил ему Второй.
— Да, ты напрасно выбрал волкодава, — посетовал белый волк. — Волкодавы всегда на первое место ставят охоту. Это отвлекает от всего остального.
— Я постараюсь это контролировать, — обещал ему Сергей.
— Да уж постарайся, — посоветовал Ульрик. — Если ты трижды в образе попробуешь чью-нибудь кровь, то навсегда останешься волкодавом.
— Приложу все усилия, чтобы не остаться, — заверил Второй, к своему ужасу понимая, что воспоминание о раненом олене не оставляет его.
— Мы скоро будем на месте. Я специально сократил путь, обычно я обхожу эти места. Старайся двигаться тише, рядом Склеп Казириона Безумного, — проинформировал его спутник.
— Кто такой Казирион? — спросил Сергей.
— Казирион — это я, детки, — послышался в его голове вкрадчивый ехидный голос.
— В сторону! — крикнул Ульрик и ломанулся направо.
Ничего не успевший сообразить Второй повторил его маневр, и они выскочили сквозь заросли багульника на освещенную луной поляну. В центре поляны стоял единорог и смотрел на них.
— Детки, — опять послышался тот же голос. — Вы правильно свернули. Мой склеп в другой стороне, но я не в склепе. Я гуляю.
— Мастер Казирион, мы просто шли домой, — сказал Ульрик. — Я решил сократить путь, потому что со мной совсем неопытный спутник.
— Что ж, идите, детки, домой, — мотнул головой единорог. — Я сейчас сочиняю стихи и не буду вас наказывать, иначе меня покинет вдохновение. Только больше не шатайтесь по чужим территориям. А ты, неопытный, — и единорог явственно взглянул на Сергея, — ты не увлекайся случайными певичками. Тебя любит такая хорошая девушка. А тебя пока любить не за что. Идите.
— Благодарим вас, мастер Казирион! — сказал Ульрик и побежал обратно в чащу.
Когда они отбежали от места встречи с единорогом на порядочное расстояние, Ульрик спросил:
— О какой певичке он говорил?
— Меня чуть не совратила одна в Наггароте, — честно ответил молодой человек и полюбопытствовал сам: — Кто такой этот Казирион?
— Один из лучших мастеров Сафери.
— Почему — Безумный?
— Потому что его никто толком понять не может. Говорят, что он когда-то предложил свою любовь одной из Вечных Королев, она родила ему сына, а потом изгнала из дворца и стала жить со своим конюхом. Сын Вечной Королевы и Казириона во время Великого Раскола эльфов ушел с Малекитом. А сам Казирион навсегда скрылся в лесу.
— Вечная Королева — конюха?!
— Чему Ты удивляешься? Да, Вечная Королева — конюха. Что, разве королева не может полюбить простого конюха?
— Нет, я как раз удивляюсь закономерности выбора королев. Они почему-то всегда поэту предпочитают конюха.
— Ты не догадываешься, почему?
— Я не хочу даже думать об этом.
— Вот и Казирион, видно, не хотел, но каждая мысль приводила к этой, тогда он перестал думать вообще и стал Безумным. Кстати, мы на месте.
Сергей замедлил бег и огляделся. Впереди стоял огромный дуб, верхушки его корней, словно паучьи лапы, расползлись во все стороны, кое-где переплетясь друг с другом. Белый волк привычно перепрыгнул через один из этих корневых узлов и скрылся под деревом.
— Заходи, мое логово здесь, — услышал Второй.
Перепрыгнув через корни, он обнаружил неприметный со стороны
узкий лаз и пополз внутрь.
Лаз привел его в просторную пещеру, устеленную шкурами. Пещеру заливал уютный желтоватый свет, исходящий от шара под потолком.
— Такие же шары я уже видел в Башне Хоэта, — подумал Сергей.