ДЭББИ. "Цыплята, цыплята. Молодые и нежные". Дурацкие слова! Не буду их говорить.
РАЛЬФ. Как у автора написано, так и говорите. "Сюда, цыплята"!
ДЭББИ. "Кому цыплят"?
РАЛЬФ. Брайант, вы играете миловидную деревенскую кокетку, которой очень хочется понравиться капитану. Вы должны очаровать его и при этом... э-э-э... немного покраснеть.
ДЭББИ. Вот уж чего никогда не умела, так это краснеть.
РАЛЬФ. Я не могу репетировать эту сцену без Сайдвэя... Арскотт, давайте поработаем над вашими длинными монологами. Я их еще не слышал... И вообще мне нужен Сайдвэй. Это безответственно, в конце концов! Кто-нибудь, найдите его.
Никто не двигается.
АРСКОТТ. Сэр, я и без него могу прочесть первый монолог: "Разумеется, сударь, я свое дело знаю. Да будет вам известно, сударь, что я из цыган и до десяти лет бродил с табором. Там я научился врать и лицемерить".
ДЭББИ. Ну прямо про меня написано.
АРСКОТТ. "Потом меня отняли от матери, которую звали Клеопатрой, и продали за три пистоля одному вельможе. Я ему полюбился за красоту, и он взял меня в пажи".
ДЭББИ. Точно про меня. Вместо этой дуры-молочницы я лучше сыграю Кайта.
МЭРИ. Ты не можешь играть мужчину, Дэбби.
ДЭББИ. Ты же играешь мужчину - этого, как его, Джека Уилфила.
МЭРИ. Да, но по пьесе я знаю, что я женщина. А тебе, чтобы сыграть Кайта, нужно стать мужчиной.
ДЭББИ. Если уж Вайзенхэммер может стать деревенским увальнем, то мне себя представить мужчиной - как два пальца...
РАЛЬФ. Довольно, Брайант!
ДЭББИ. Я поняла, что хочу быть Кайтом.
АРСКОТТ. Нет! Кайта играю я. Не трожь мою роль!
РАЛЬФ. Возможно, вам придется играть еще и Мелинду.
ДЭББИ. Подумаешь! Всех делов-то, что она потом выходит замуж за Сайдвэя. Неинтересно.
ДЭББИ уходит.
Появляется ФРИМЭН.
ФРИМЭН. Простите, лейтенант, я опоздал, но все слова свои я выучил наизусть.
РАЛЬФ. Давайте первую сцену. Сильвия и Судья Бэланс. Бренэм...
АРСКОТТ, возмущенный, что ему так и не дали порепетировать, уходит, сердито топая ногами.
МЭРИ. "Пока есть жизнь, есть и надежда, сударь. Брат может еще поправиться".
ФРИМЭН. "На это трудно рассчитывать".
МЭРИ. Нет, не могу... С ним... Когда Лиз... Нет!
У б е г а е т .
РАЛЬФ. Актер должен преодолевать личные чувства...
ВАЙЗЕНХЭММЕР бежит вслед за Мэри.
РАЛЬФ. Сегодня мы не очень продвинулись. Конец репетиции...
СЦЕНА 8.
ДАКЛИНГ ДАЕТ КЛЯТВЫ.
Н о ч ь .
ГАРРИ болен. ДАКЛИНГ рядом.
ДАКЛИНГ. Только не умирай, и я никогда не буду мучить тебя молчанием. Только не умирай, и я никогда не отверну лица от тебя. Только не умирай, и я никогда не буду думать о другом мужчине, когда ты ласкаешь меня. Только не умирай, и я всегда буду заботиться о тебе. Только не умирай, и я буду мокрой и трепещущей от каждой твоей ласки. Только не умирай, и я буду смотреть всегда только а тебя одного. Только не умирай, и я буду любить тебя.
П а у з а .
Если ты умрешь, я тебя никогда не прощу.
Склоняется над ним, прислушивается, дотрагивается до него. ГАРРИ мертв.
ДАКЛИНГ. Я ненавижу тебя! Нет! Я люблю тебя!
Свернувшись рядом с Гарри калачиком, кричит:
Как ты мог?
СЦЕНА 9.
ЛЮБОВЬ.
Берег океана. МЭРИ. Потом РАЛЬФ.
МЭРИ. "Мне не нужны ваши деньги, капитан. Я иду на военную службу только ради любви... Ради любви к этой девице, я хотел сказать. Скажу вам без утайки...". Ну и так далее. "Значит, вы просто отложили дело до более удобного случая"? "Что ж, сударь, будем считать, что вы ответили на мой вопрос. А теперь забудьте на минутку, что вы вербовщик, и честно скажите мне, какого обращения мне следует ждать от вас, если я завербуюсь"?
ОНА несколько раз повторяет последнюю фразу, стараясь говорить более низким, грубым голосом.
Появляется РАЛЬФ, замечает МЭРИ. Она тоже видит его, но продолжает.