―Чтение книг — пустая трата времени, — сказал он. — Мой отец обычно говорил, что, вспахав одно поле, можно узнать о жизни больше, чем прочитав сотню книг. Он забрал меня из школы, когда я учился в пятом классе. Он говорил: если чтение книг дает тебе ответы, тогда почему эта чертова страна в таком состоянии? Все лидеры от Ганди до Неру прочитали тысячи книг.
— Это правда, — согласился я. — Не все книги преуспели.
— Только одна книга имеет значение. «Гуру Грантх Сахиб». И не нужно читать ее — можно просто слушать.
Его помощник, который был помоложе, сказал:
— Не трать время. Они больны. Те, кто читает книги, думают, что могут понять жизнь с их помощью. Скажи мне, сахиб, если ты прочитаешь сотню книг о курице, приготовленной в тандуре, ты сможешь ее попробовать на вкус?
Водитель похлопал его по спине и заорал:
— Вот именно! Ты ко всему приплетаешь курицу!
— Это был всего лишь пример, — улыбнулся помощник.
С их помощью мы погрузили наши пожитки. Коробки с книгами мы сложили под сидения, на них и между ними. Мотоцикл мы поставили в проход и привязали его к сиденьям, чтобы он не поехал.
Физз купила для полковника четыре книги о второй мировой войне Спайка Миллигана.
— Это своеобразное произведение о войне, дядя. Оно нравится мне, — сказала она ему.
Полковник смотрел с восхищенной улыбкой на яркие обложки, крутя их в руках. Затем они оба — он и его жена — сердечно обняли Физз. Он крепко пожал мою руку и сказал:
— Парень, ты не заслуживаешь ее, хорошенько за ней присматривай. Иначе старый полковник придет за тобой.
Мне казалось, что я всегда буду следовать этому совету.
Если бы они только знали, как все закончится!
Человек, который не внял совету.
Когда заработал двигатель, нам пришлось вцепиться в nepeкладины сидений. Так сильно трясло, что казалось, будто автобус собирался развалиться на части. Мы сидели во втором ряду прямо за водителем, а помощник — на единственном пеpeднем сидении рядом с ним. К счастью, спустя несколько минут сумасшедший шум стих, а звук двигателя перешел в терпимое дребезжание. Мы сидели и махали полковнику и его жене, пока водитель разогревал двигатель. Было семьдесят три градуса холода этим зимним утром, на полковнике был костюм с галстуком. Его борода была безупречно заплетена и сверкала. Миссис Полковник выглядела проще. Она была в цветастом платье и шали. В платье были широкие прорези для рук. Когда она поднимала руку, махая нам, я мог видеть ее толстые подмышки.
Водитель переключил передачу, и автобус подпрыгнул, словно кролик. Мы почти ударились лицами о переднее сидение. Мистер и миссис Полковник тоже отпрыгнули назад, и со страшным выхлопом черного дыма и дьявольским грохотом мы отбыли. Оба наши водителя поправили свои тюрбаны, которые сползли им на глаза.
Но во время путешествия трясло несильно. В основном потому, что автобус тащился со скоростью тридцать километров час. Водитель держался левой стороны и ехал медленно. Нас обгоняли все. Грузовики, автобусы, машины, мотоциклы, мотороллеры. Даже мопеды и трактора. Мы ехали слишком медленно даже для мальчиков на велосипедах, которые хватились за автобус и ехали, ничего не делая. Мы были достойны Гранд ранк роуд, величайшей артерии материка, по которой мы курсируем пятьсот лет истории. По большей части, очертя голову на сумасшедшей скорости.
Два сардара дружелюбно болтали, оборачиваясь только, чтобы убедиться, что с нами все в порядке. Первый час мы сидели на краю сидений, думая о том, как пройдет наше путешествие. Затем мы немного расслабились, когда утренний туман растаял мы выехали на относительно чистую полосу. Но облегчение длилось недолго. Внезапно, по гортанной команде водителя, помощник потянулся под наше сидение, достал красный грязный кирпич и протянул его водителю. Сикх наклонился и опытным движением снял свою правую ногу с газа и положил туда кирпич. Автобус чуть дернулся. Водитель положил обе ноги на сидение друг на друга. Затем он начал управлять автобусом одной рукой, а другой массировать свою ногу.
Мы почти потеряли сознание.
Физз спросила:
―Сахиб, ты в самом деле хочешь доставить нас в Дели, а не к богу?
— Бибиджи, ты сможешь отправиться к богу, только когда тебя пригласят. Никто не сможет доставить тебя туда раньше, ответил водитель.
— Но сардар сахиб, ты очень хочешь получить приглашение, не правда ли? — сказала Физз.
— Не беспокойся, бибиджи. Ничего не произойдет. Сингх сахиб стареет. Его ноги причиняют ему беспокойство. Немного отдыха, и он поставит ногу на педаль. И это хороший кирпич. Такие кирпичи держат большие дома. Что там старый автобус? ―успокоил нас его помощник.
Нам нечего было на это ответить.
— Бибиджи, не беспокойся. Если что-то произойдет, мы умрем первыми, — сказал водитель, массируя пальцы своей левой руки.
Мы откинулись на спинку сидений и обдумывали его утешительные слова.
— Ну, полагаю, при такой скорости трудно попасть в опасную аварию, — заметила Физз.
Как он и говорил, ничего не случилось, и пятнадцать минут спустя его нога вернулась на газ. Путешествие обещало быть долгим. С наступлением дня воцарилась атмосфера дороги. Мы останавливались, чтобы напиться. Чтобы попить чая. Чтобы пописать. Мы останавливались, чтобы охладить двигатель. Залить воды в радиатор. Мы останавливались, чтобы поменять покрышки: шины лопались, как баллоны, каждые несколько километров. Мы останавливались, чтобы помолиться. У гурудвар, придорожных святилищ. Один раз водитель сказал, что ему нужно съездить в Пакистан. Он наполнил банку воды и исчез в полях. Около Панипата начались проблемы с двигателем. Эти двое вытащили тяжелые гаечные ключи и исчезли под автобусом. Когда они снова появились, то были испачканы маслом, но двигатель ожил. Сикхи велели нам охранять автобус и отправились к бьющей из трубы воде, чтобы помыться.
Все это было достойно Гранд транк роуд.
Мы жевали сладкое печенье и обдумывали наше будущее.
Несмотря ни на что, эти двое оставались спокойными, добродушно подшучивая друг над другом и распространяя свои философию спокойствия на нас.
Сикхи продолжали класть кирпич на газ и снова убирать его. Каждый раз, когда это происходило, Физз закрывала глаза и сжимала мою руку.
Путешествие из Чандигарха в Дели, которое обычно занимало пять часов, закончилось почти в двенадцать. Когда мы достигли окраины Дели, уже темнело. Последний двухполосный участок дороги был предназначен для особенно оживленной езды, но, приблизившись к Дели, мы заметили трагические и мрачные изменения, которые произошли с водителем и его помощником. Когда мы, пыхтя, поднялись но насыпи к кольцевой дороге, которая, словно клещи, опоясывала Дели, их голоса начали стихать. Движение становилось более плотным, встречались огни фар. Грузовики и автобусы хотели обогнать нас. Каждые несколько минут один из них смотрел на нас и спрашивал: «Эта дорога? Мы едем правильной дорогой? Как далеко до вашего дома?»
С очень странным стилем вождения и постоянными остановками мы преодолели узкий проход, соединяющий дорогу с развилкой, и повернули на кольцо. Их паника немного утихла, когда движение снова стало односторонним. Они опять прилипли к обочине, пропуская быстрые машины, автобусы и грузовики. Сикхи возобновили свои разговоры. По больше это не было откровенным философствованием. Теперь в их голосах рвучали нотки беспокойства. Они разговаривали таким тоном, который выдавал их страх. Сикхи тихо шутили друг с другом над движением. Рука водителя, кажется, даже начала немного дрожать. Физз и я сидели на краешке сидений.
Мы проехали мимо Маджну Ка Тила и шумного автовокзала, который соединял один штат с другим, без особых происшествий. Но внутри автобуса напряжение нарастало. Кирпич убрали навсегда. Водитель склонился перед стеклом, сосредоточившись. Его напарник делал то же самое, выкрикивая указания высоким писклявым голосом:
―Посмотри на этот «Марути»! Срезай справа! Этот автобус объезжает тебя слева! О, не убей этого чертового велосипедиста, сардарджи!
Водитель стал крайне и опасно молчаливым.
Справляясь с дергающимся животным, которым он пытался управлять.
Затем мы проехали мимо средневековых стен Красного Форта и нырнули в поток движения. Поток машин увеличился из-за едущих из офиса домой людей и пополнялся транспортными средствами из Шахдары и Дариаджани. Сотни автобусов, машин, мотороллеров и трехколесных транспортных средств окружили нас, сигналя, скрипя и крича. Наш водитель, наконец, потерял терпение. Остановив автобус на светофоре между историческим фортом Шахджахана и безмятежным мемориалом Махатма Ганди, он не двинулся с места.
Я не знаю, что произошло, но, когда красный свет сменился на зеленый, водитель не смог сдвинуться с места. По какой-то причине нижняя передача застряла, и он не смог включить ее. Пока водитель боролся с ней, с усилием тянул ее на себя, на нас обрушился ад. Позади нас сотня водителей нажимала на разнородные сигналы, и звук оглушал. Через несколько секунд люди начали стучать сбоку по автобусу и кричать. В наших окнах показались лица, которые кричали и сердито ворчали. Mы тоже просили этих двоих шевелиться, но водитель просто не мог завести двигатель. Его лицо сжалось и побледнело, в мерцающих огнях оно блестело от пота.
Мы хотели спрятаться под сиденьями.
Мальчик, продающий блестящие кусочки кокоса, открыл наше окно, засунул свою усмехающуюся голову и запел, издеваясь, на хинди то, что обычно поют в таких случаях мальчишки.
Руки начали дергать двери, трясти их.
Внезапно в этой какофонии прозвучало два звука в отдалении. Один — полицейский свисток, чистый и пронзительный, другой — полицейская сирена, ритмичная и резкая. Я выглянул и увидел полицейского в свете фар, бегущего с противоположной стороны; он яростно свистел и махал рукой. Слева от него пробирался через поток машин полицейский джип, мигая красной сиреной. Из него высунулся человек, показывая кулак.
— Сикх сахиб, приготовься к тому, что тебя поимеют! — сказал помощник.
Водитель не ответил ни слова. Он продолжал бороться с двигателем. Теперь сикх повернулся на бок и тянул переключател коробки передач обеими руками. Двигатель заработал вхолостую.