***
Наступил вечер вторника. Похороны были назначены на полдень следующего дня.
- Теперь вы можете, собственно говоря, ехать, - сказала за ужином Виктория.
Подруги не видели Викторию почти весь день: она провела большую часть времени в библиотеке, и никто не осмелился ее беспокоить.
Теперь Виктория сидела на резном дубовом стуле во главе двадцатифутового обеденного стола. На ней было рубиново-красное длинное платье, волосы аккуратно заколоты на затылке. Выглядела Виктория царственно, отчужденно и строго.
- Очень мило, что вы приехали. Не думайте, что я не оценила вашего поступка, но завтра все закончится. Вам нет более нужды оставаться в Данлевене.
Виктория, разглядывая телячью вырезку, зажаренную с чесноком и розмарином, которую поставила перед ней Кирсти, ковырнула мясо острым, как бритва, ножом с широким лезвием.
Кирсти, принесла блюда из молодой картошки со сливочным маслом, мятой, спаржей и консервированным горошком.
- Как тебе будет угодно, - отозвалась Джесс, как только Кирсти вышла из комнаты. - А как ты? Что вообще собираешься делать?
Джесс чувствовала себя очень неуютно, задавая этот вопрос.
- Еще слишком рано, - сказала она перед ужином Гвин и Катрионе. Нельзя торопить Викторию с ее планами на будущее. Людям порой нужны месяцы, даже годы, чтобы оправиться от подобного потрясения.
- Ты говоришь так, будто Виктория - вдова, - возразила Гвиннет.
- Ну-у-у... - задумалась Джесс. - Так она и есть вдова, разве не так? Даже больше.
- Мы должны, - поддержала Джесс Катриона. - У нас совсем немного времени. Мы пробудем здесь столько, сколько сочтет нужным Виктория, а это будет недолго. В конце концов, мы можем просто попытаться и немного встряхнуть ее, заставить снова думать.
На вопрос Джесс Виктория приподняла изящную бровь.
Джесс показалось, что все они вновь вернулись в Твайнхем - настолько было очевидно превосходство Виктории над ней, Гвин и Катрионой.
- У меня здесь куча дел. - Виктория помолчала. - А вам-то что за забота?
- Ты вернешься в газету? - упорствовала Джесс.
Виктория полила мясо мятным соусом из серебряного кувшинчика в античном стиле.
- Не думаю. Сомневаюсь, чтобы они там жаждали моего возвращения. Я с ними поссорилась.
- Почему?
- Мне больше не нужна газета, - не стала объяснять Виктория. - Все это уже не важно.
- Конечно, у тебя сейчас такое состояние, - посочувствовала Гвиннет. Но не можешь же ты оставаться здесь вечно.
- Почему бы и нет? Здесь мой дом.
- Но - одна?
- Вовсе не одна - Кирсти тоже остается.
- Да, но...
- И я буду слишком занята, чтобы иметь время интересоваться людьми. Я намерена составить каталог всей библиотеки. Знаете, мать так и не смогла закончить эту работу.
А тут ее - на годы.
"Вам нужно увезти отсюда Викторию куда угодно..." - настойчиво просил доктор Макнаб.
Джесс посмотрела на сидевшую во главе стола Викторию и представила себе лицо подруги через несколько лет: запавшие глаза, паутина глубоких морщин, опутавшая узкогубый рот; с годами Виктория станет еще более эксцентричной и нелюдимой, без конца горюющей об утраченной любви, сосредоточенно разглядывающей пыльные порнографические альбомы из библиотеки Скарсдейла.
Джесс отвела взгляд.
- Ну что ж, это - твоя жизнь.
- Благодарю. Я рада, что ты так же смотришь на сей предмет.
"Да, здесь дом Виктории, - размышляла Катриона, - и никто не вправе забрать ее отсюда силой... Но она не должна оставаться в одиночестве, да и Кирсти не вечна".
Словно в поисках совета, Катриона принялась блуждать взглядом по комнате: большая голова лося над камином, высокие окна в глубоких нишах, почерневшие балки потолка, два комплекта рыцарских доспехов, охраняющие арочную дверь, ведущую в холл и, наконец, два выцветших стяга над этой дверью - ратные трофеи предков Скарсдейлов.
- А Данлевен входит в национальный реестр? - неожиданно спросила Катриона.
- Нет. - Виктория вновь наполнила бокалы. - Скарсдейлы не любили вмешательства в свои дела. Они сохраняли свободное владение собственностью. Никаких связей. Никаких пут.
"Когда Виктория постареет, - подумала Гвиннет, - она будет выглядеть совсем как тетушка Камерон. Да она со своими белыми волосами и сейчас натуральная тетушка Камерон, хотя ей всего тридцать семь".
- Ты думаешь, Танкреди хотел бы жить здесь в одиночестве? - спросила Гвиннет вслух Викторию.
- Теперь-то ему какая разница? - пожала плечами Виктория. - Он умер.
- Но его бы это волновало.
- Не обманывай себя, - холодно ответила Виктория. - Танкреди ничто не волновало. И никто.
Катриона довольно долго хранила молчание. Но теперь неожиданно подняла глаза от стола, словно подхватывая мяч, который чуть было не упустила Гвиннет.
- Если ты так думаешь, то ты сама тупица, - произнесла она многозначительным тоном, не обращая внимания на нахмурившиеся брови и угрожающий вид Виктории. - Разумеется, Танкреди было не все рано, иначе бы он не стал звонить нам. Он понимал, что ты будешь нуждаться в ком-то, кто позаботился бы о тебе, и потому так настойчиво просил нас приехать.
Катриона глубоко вздохнула, абсолютно уверенная в правоте своих слов.
- Он вовсе не потому выбрал днем своей смерти тридцатое июня, что хотел просто пошутить, и не потому, что обладал бесподобным чувством иронии, как ты выразилась.
Он поступил так, потому что был уверен в том, что нас всегда тревожило твое предсказание, и мы все приедем! А что касается причиненной им тебе боли по поводу ваших отношений, так откуда ты знаешь, что Танкреди не руководствовался в своем поступке любовью к тебе, что и заставило его оттолкнуть тебя? Он был старше тебя, он прекрасно понимал, что вы оба не сможете продолжать так жить вечно. Возможно, он считал это единственно правильным выходом.
Щеки Виктории вспыхнули двумя ярко-красными пятнами.