И наконец, третий обет. Послушание. Тот самый, который она собралась нарушить. Опять.
Сестра Кармел получала нагоняй. Да еще в присутствии десятка постояльцев. Старческие ноги подкашивались, сморщенные губы конвульсивно дрожали - душераздирающее зрелище. Мэри Маргарет между тем только-только взяла разгон:
- Проклятье, это вы сменили белье, сестра? Через две недели? Что у вас на плечах - голова или мешок с дерьмом?
За спиной Кармел высилась куча грязного белья - причина ее сегодняшних несчастий. Бедняжка все силы положила только на то, чтобы его собрать. Приютскими правилами было заведено менять постельное белье раз в месяц. Прошло лишь две недели, а она стащила грязные простыни и наволочки, оставив на каждой кровати в каждой комнатушке по чистой, выглаженной стопке. Анжела знала, что сестре Кармел случалось терять счет неделям. Годам - тем более. Подумаешь, великое преступление в таком возрасте. Но Мэри Маргарет считала по-другому и продолжала беситься, раздувая ноздри. Приютский люд знал свое место и молчал, выступая в защиту своего обожаемого ангела-хранителя лишь возмущенными взглядами да пыхтением. Джордж-доктор рыл копытами землю, будто застоявшийся жеребец.
- Вам здесь что, отель пять звездочек, сестра? - бушевала Мэри Маргарет. - Во имя Господа нашего, Пресвятой Девы и всех чертей - какого хрена вы себе думали, а? Не справляетесь с работой - так и скажите, я вам список урежу.
Глаза сестры Кармел заволокло слезами; оттопыривший щеку леденец был забыт. Что за радость в конфетах, если ее лишают последней работы... Она сильно сдала в последнее время, и многие обязанности были ей не по плечу. Лишившись еще одной, старая монахиня осталась бы не у дел.
- Это моя вина, матушка. - Голос Анжелы опередил ее мысли. Она понятия не имела, что собралась защищать Кармел.
Колючий взгляд матери-настоятельницы впился в нее.
- Я спутала расписание, верно, сестра Кармел?
- Нет, котик, это я... - начала было Кармел, шумно втягивая в себя конфетный сироп.
Анжела не стала ждать продолжения и быстро заговорила:
- Ну как же, сестра. Помните наш вчерашний разговор о том, что нужно сделать? Я и напомнила про белье - спутала, должно быть.
Кармел в смятении сдвинула брови. Вчера все могло быть. Прошедшие сутки с трудом укладывались в памяти старушки.
- Выходит, это вас я должна благодарить за лишний счет из прачечной. Грудь Мэри Маргарет ходуном ходила от праведного гнева. Распекать молоденькую куда как приятнее. Отменное удовольствие. Мать-настоятельница захлебывалась в море эмоций и нагромождении непристойностей, готовых сорваться с языка. Но Анжела успела сделать выпад прежде, чем разразилась ругань:
- Сами видите, матушка, что я не справляюсь с обязанностями. Наверное, придется вам урезать мой список.
Глаза Мэри Маргарет сузились. Обдурить решила, дорогуша? Список обязанностей Анжелы простирался дальше мыслимых пределов. Урезать его, то есть снять с нее хоть одну повинность, значило навесить эту работу на свою собственную шею, поскольку более подходящей шеи в приюте не нашлось бы.
Зрители из постояльцев понятия не имели, что происходит, но тень сомнений в глазах матушки уловили. Чаша весов явно качнулась в сторону Анжелы, а значит, и в пользу их любимицы. Мэри Маргарет в задумчивости постучала ногтем по зубам, еще раз оглядела груду грязного белья, после чего одарила Анжелу взглядом, обещавшим наказание в самом ближайшем будущем. На данный момент, однако, она признала поражение:
- Ладно, прощаю. Но постели не менять лишние две недели, ясно?
Анжела смиренно кивнула. К ее вящему удовольствию, сестра Кармел опять вспомнила о своем леденце и занялась им, блаженно прикрыв глаза.
Однако с Мэри Маргарет они цапаются все чаще и чаще; ни дня без стычки. И понятно, что это лишь первые грозовые сполохи, а настоящий шторм впереди. Теперь уж совсем скоро, в этом Анжела не сомневалась. В живых останется одна из них. В приюте нет места монашкам-бунтовщицам, а ведь она даже не монашка. С каждой минутой миссионерская деятельность уплывала от нее все дальше.
Анжела поглубже засунула ладони в карманы джинсов и направилась ко входу в женский приют, вся в мыслях о своем туманном будущем. На лестнице ей встретилась группа девушек, явно вырядившихся на работу. Одна из них, хихикнув, пустила струйку дыма прямо в лицо Анжеле - и вовсе не табачного, но Анжеле сейчас было не до наркотиков. Она искала Николя. Секции в женском приюте были разделены тонкими картонными стенами, и двери здесь были настоящие, в отличие от матерчатых перегородок у мужчин. Стены, правда, не доходили до потолка, отчего помещение смахивало на общественный туалет, да и сами комнатушки размерами не слишком отличались от туалетных кабинок. Анжела стукнула в дверь комнатки Николя. Сначала осторожно, потом все громче и громче. Ответа не было, но она чувствовала чье-то присутствие. Дверь вдруг рывком распахнулась, и Анжела увидела перекошенное от злобы лицо Николя. Очевидно, она предполагала увидеть кого-то из подруг. На смену злости пришло удивление. Без черной обводки а-ля Клеопатра изумрудные глаза оказались совсем юными. Да ей и двадцати нет, подумала Анжела, разглядывая по-детски беззащитное лицо девушки. Странное чувство. Будто впервые в жизни увидел ощипанного цыпленка.
- Тебе чего? - прошипела девушка, вытягивая шею - не прячется ли за спиной у Анжелы Стив.
- Можно войти, Николя? Не бойся, я одна.
- Насрать мне, мать твою, одна ты или нет, - фыркнула Николя, но посторонилась.
- Ты ведь боялась, что я привела Стива, верно? - беззлобно отметила Анжела, пытаясь подобрать ключик к беседе. Если, конечно, можно назвать беседой общение с ощетинившейся и явно не расположенной к болтовне юной особой.
Николя тем временем изучала ее с головы до ног. Вытащив ком жвачки изо рта, прилепила его к железной ножке кровати, закурила и нахохлилась выжидающе - давай, мол, выкладывай и вали отсюда. Анжела с улыбкой кивнула на стул - можно? Угрюмый кивок в ответ. Анжела села и протянула руку к тумбочке - пепельницу передать? Еще один угрюмый кивок. Молчание.
На стенах ровным счетом ничего - ни постеров, ни фотографий, с которых можно было бы начать разговор. Журналов тоже нет, а книг тем более. За что же зацепиться? Абсолютно безликая комната, будто и не живет никто. Пока Анжела в отчаянии озиралась, Николя безмолвно дымила, не сводя с нее неприязненного взгляда.
- Я тоже покуриваю. Две-три сигареты на ночь. - Попытка неуклюжая и определенно безуспешная.
- Охренеть. Еще какие грешки за тобой водятся?
Николя не скрывала презрения. Демонстрируя превосходство, скрестила на груди руки и вскинула голову. Анжела удрученно поерзала на стуле, отвела глаза от лица девушки и наткнулась взглядом на батарею парфюмерии. Бутылочки, флакончики, коробочки и тюбики всех мастей, в том числе и самых дорогих марок, явно добытые ловкостью рук. Вот тебе и ключик к Николя. Девочка любит косметику. Не слишком обнадеживающе, но на безрыбье... Придется рискнуть. Хотела ведь побольше разузнать о Стиве, а для этого нужно попытаться побольше разузнать о самой Николя.
- Отличная у тебя коллекция. - Анжела легко пробежала пальцем по крышкам флакончиков. - Мне бы хотелось краситься.
Зеленый взгляд вспыхнул чем-то близким к любопытству. Похоже, Николя привыкала к мысли, что женщина может обходиться без косметики. Она затянулась глубоко и выдохнула; у Анжелы защипало глаза.
- Монашкам нельзя?
- Да нет... Можно, наверное, если хочется...
- А смысл? Ради кого? - Николя запустила пальцы в волосы, захватила рыжую прядь, покрутила и отбросила за спину. На Анжелу она теперь смотрела, как на невиданное и жалкое насекомое.
- Не знаю. Для себя ведь тоже приятно краситься, разве нет?
От негодующего фырканья Николя длинные разноцветные ярлычки на бутыльках с косметикой затрепетали.
- Хочешь, накрашу? - Губы изогнулись в неловкой полуулыбке. - Зашибись. Никогда монашку не красила.
- Николя, не ругайся, пока я здесь.
- А я тебя звала? - взорвалась Николя. Зеленые глаза смотрели с вызовом.
Анжела вздохнула. Орешек из тех, что никому не по зубам. Совсем еще девочка, а уже непрошибаема. К тридцати, если выживет, заматереет окончательно. Сейчас еще хороша по-своему, ершиста, но хороша. Даже выбитый верхний резец придает ей хулиганского шарма. Или пиратского. Точно, пиратского. Флибустьерша с корабля под реющим "Веселым Роджером".
- Я бы не прочь. Накрасишь когда-нибудь?
- Ну-ка дай... - Николя цепко ухватила ладонь Анжелы, пристроила на тумбочке, выдернула из батареи флакон и занялась ногтями, ловко намазывая один за другим и высунув от усердия кончик языка. Она молчала, пока не закончила работу.
- Нравится?
- Прелесть, Николя! - искренне восхитилась Анжела. - Ни один не смазала.
Опустив голову, Николя трудилась над второй рукой.
- Зашибись! - Еще одна почти улыбка. - Когда-нибудь открою свою косметичку... типа салон. Я здесь почти всем хари мажу. Ты когда постучала, я думала, это из них кто-нибудь пришел проситься. Мать... э-э-э... будь я проклята, если стану на них бесплатно пахать, - с горечью сказала она.
- Считай, тренируешься, - подбодрила Анжела.
- Во. Для тренировки самое то. - Николя с недовольным видом присматривалась к ногтям Анжелы. - Подпилить бы не мешало. Когда буду тебя красить, ногтями тоже займусь. Только сначала надо попарить, чтоб размякли.