Роберт повиновался и замер, как провинившийся школяр перед директрисой. Да-а. Ничего себе атаманша... сущий дьявол. Рукава блузы закатаны до локтей, руки как березовые стволы, сигарета в зубах и откровенно непристойный прищур крохотных глазок.
- Кто такой?
- Роберт...
- Роберт, значит, - прервала атаманша. - А сюда явились за Анжелой. Она затянулась как следует, выдохнула и уставилась на него сквозь пелену сизого дыма. - Так. Картинка начинает складываться. И кто ж такой субботние лекции по истории искусства или воскресная термодинамика?
- Прошу прощения? Позовите Анжелу. Или сообщите, что к ней пришли, а я подожду на улице.
- Ее нет. Уехала домой.
- В смысле... в Ирландию?
- Нет, в Бейрут. Куда ж еще, как не в Ирландию? Что вам от нее понадобилось?
Сесть она не предложила, и Роберт с каждой секундой чувствовал себя все неуютнее.
- Мне бы хотелось сначала поговорить с Анжелой, если не возражаете. Это... это очень личное.
Атаманша вонзила в него непроницаемый взгляд. Раздавив окурок в пепельнице, вновь оглядела с головы до ног. Потом пожала плечами и потянулась за блокнотом.
- Иначе не найдете, - объяснила она, вычерчивая карандашом схему. Вырвав листок, протянула Роберту, но тут же отдернула руку. - Настроены вы решительно, как я погляжу.
- Более чем решительно, уверяю вас. - Роберт попытался вырвать листок из ее рук, но "мадам" - кажется, так эта должность у шлюх называется? оказалась шустрее. - Будьте любезны, дайте мне адрес, и я вас больше не потревожу. - Его выворачивало от ненависти к этой стерве со слишком опытным взглядом и наглым тоном.
- Что вам надо от нее?
- Не ваше дело.
- Будущее Анжелы - мое дело! - рявкнула она.
- Ну уж нет. Ее прошлое - возможно. Но с ним покончено. - Ярость его усиливалась с каждой секундой. Да от нее еще и джином несет. Небось состояние сколотила на таких же несчастных созданиях, как Анжела. Хорошо устроилась, сука. Ну погоди, узнаешь, что я о тебе думаю. - Лучше бы помогли ей, чем позволять заниматься... этим. Ей что, плохо? - Как ему сразу не пришло в голову! - Ее обидели?
- Можно и так сказать. Однако довожу до вашего сведения, молодой человек, что я себе язык стесала, пытаясь ее отговорить. Предупреждаю, Анжела упряма как черт.
- Что с ней?
- Думаю, все будет в порядке. Гордость слегка пострадала, но это пройдет.
- При чем тут гордость? У вас что, сердца нет? Почему вы их не остановите? Почему не прекратите этот кошмар? Подумать только - изо дня в день, из ночи в ночь общаться с психопатами и бог знает с кем еще! Ради чего она на это пошла? Не ради денег, она сама мне сказала. Тогда ради чего? Чтобы вам угодить?
Атаманша сдвинула брови. Снова закурила.
- Не мне, - выдохнула она с клубами дыма. - Теткам ее чертовым, в том-то вся и проблема.
- Теткам? Понятно. - Ни черта тебе не понятно, Роберт. - Ладно. Скажите, где ее найти, и здесь она больше не появится.
- Неужели? Работа вас ждет адова, юноша.
- Ничего, справлюсь.
- Она все равно останется Анжелой и по-прежнему будет отдавать себя...
- Адрес!
- Допустим даже, что вы ее уговорите, а я очень на это надеюсь, ради ее же блага. Все равно она будет бегать сюда постоянно, предлагать свои услуги.
- Боже праведный! Вас совесть не мучает?
- Хм-м-м. - Она глянула на него со смесью любопытства и удивления. Угрызениями не страдаю. Вот мозоли замучили.
- Счастлив это слышать. - Роберт подался вперед и добыл-таки вожделенный листок. - Вот и все. Прощайте.
- Ну и ну. - От широченной ухмылки у нее чуть сигарета изо рта не вывалилась. - Ладно, шагайте. И передайте ей от меня благодарность за работу, за...
- Ничего я ей от вас передавать не собираюсь! Роберт распахнул дверь. Прочь отсюда. Ни секунды не останется наедине с этим чудовищем.
- Может, вы и правы. В любом случае я за нее рада. Да она уж и сама наверняка поняла, что ни к чему ей быть...
- Благодарю. Прощайте. - Он переступил порог и с грохотом захлопнул дверь, прищемив последнее слово: "...монахиней".
В коридоре уже знакомая ему престарелая монашка раздавала клиентам леденцы и при виде Роберта просияла во весь беззубый рот. Он остановился, словно наткнулся на невидимую стену. Медленно развернулся. В полной прострации посмотрел на дверь кабинета. Кем? Кем?! И сказал вслух:
- Монахиней?
* * *
Анжела натянула шерстяные наушники и помахала дядюшке Майки. Сегодня она взялась приводить в порядок двор - дядюшке будет приятно смотреть на мир. С тех пор как он позволил открыть окно, прошло несколько дней, и дом было не узнать. Анжела проредила безобразно разросшиеся кусты ежевики и голыми руками оторвала прилипший к стене плющ; расшатанные ступеньки укрепила с помощью молотка и такого количества гвоздей, что их хватило бы на приличный корабль; выдраила чердак до стерильного состояния и увешала стены картинками, чтобы дядюшке было на что смотреть даже ночью. В кровь исцарапанные руки и головная боль - такая ничтожная плата за счастье видеть улыбающееся лицо Майки в окне наверху. А вчера он даже помахал рукой! И Анжела помахала в ответ, глотая слезы сквозь застрявший в горле комок.
Теперь у нее в жизни хоть что-то есть. Пусть не все. Пусть не Роберт. Наверное, пишет чей-то портрет. В эту самую минуту, когда она стрижет кусты, он пишет чей-нибудь портрет. Анжела ущипнула себя за нос. Плачешь? Плачь на здоровье, только от боли. Монахиней тебе не стать; принятое решение окончательно и бесповоротно.
Но с Робертом все равно покончено. Господи, с каким ужасом он смотрел на нее тогда, у приюта. Как на сумасшедшую. Так оно, наверное, для него и есть. Кто в наши дни в здравом уме выбирает монастырь? Роберту, конечно, нужна нормальная женщина. Хотя бы такая, как Анита. Она фыркнула. Удачи, Роберт. Я тебя забуду. И голос твой, и руки, летающие над холстом, и улыбку. Все забуду. Скоро. Чем раньше, тем лучше. И навсегда.
Она снова сглотнула. Навсегда-навсегда-навсегда. "Благими намерениями известно куда дорога вымощена, - хихикнул внутренний голос. - А вот появись он сейчас на этой самой тропинке, что тогда?"
- Заткнись! - крикнула Анжела и прихлопнула наушники ладонями.
В попытке как-то отвлечься от мыслей о Роберте она вновь подняла голову к чердачному окошку, но на этот раз дядя Майки не ответил ей улыбкой. Сузив глаза, чуть подавшись вперед, он что-то высматривал на горизонте. Анжела пожала плечами и вернулась к работе.
Пытливый взгляд тетушки Мэйзи тоже был прикован к бурой пустоши за окном гостиной.
- Кто-то идет, - сообщила она.
- Кто? - встрепенулась Брайди в своем углу, где она провела все утро, дуясь на Бину - та опять подала ей яйцо вкрутую вместо любимого всмятку.
Бина вообще распоясалась в последнее время. Сама, говорит, за собой ухаживай, сестрица. И прекрати ныть. Это в ее-то возрасте прекратить ныть? Пусть доживет сначала, узнает тогда. Чем еще время занять, как не жалобами? Да и племянница хороша. Ручкой сделает и испаряется: потом, мол, тетушка Брайди; подожди, тетушка Брайди; времени нет, тетушка Брайди; заткнись и оставь меня в покое, тетушка Брайди. И все это плюс к той бомбе, что разорвалась вчера за столом. Обетов не будет, посвящения не будет. Не спасется теперь Брайди от жара преисподней.