- Вот что, ребята. В тот день, когда вы объявились у нас на пороге, я каждому - каждому! - вправляла мозги. Никакой выпивки. Никакого блуда. И никаких чертовых игр со мной.
Она развернулась, точно солдат на плацу, и двинула в обратный путь по коридору, на ходу отдавая приказы:
- Вышвырните его вон, сестры. Отправьте в Камден или к черту на рога лишь бы поскорее, чтобы я не отпустила ему грехи в последний раз.
Толпа постепенно рассасывалась. Зрители ускользали один за другим, пока Анжела не остановила последних просьбой помочь ей с шотландцем. Гигант все еще лежал на полу, постанывая и держась обеими руками за пах. Виновник скандала был уже надежно укрыт за молнией. От шотландца несло виски и сидром, вид у него теперь был определенно виноватый, и Анжела, прислушавшись, разобрала обиженное: "На кой хрен так-то, на кой хрен, а?"
Опустившись на колени, сестра Кармел ласково погладила его по голове:
- Ну-ну, Джим. Ты же знаешь наши правила. Разве можно так себя вести? Матушка Мэри Маргарет очень сердится, когда ее детки безобразничают.
Просияв улыбкой, она запустила руку в карман и выудила миниатюрное изображение Христа, указующего на сердце: "Я есть Путь, Истина и Жизнь". Качнула головой, вернула картинку на место и вынула другую:
- Нам бы что-нибудь попроще, верно, детки?
Кивнула одобрительно, глянув на открытку с двумя трогательными большеглазыми котятами и не менее трогательной надписью, взывающей к любви, и вложила открытку в вялую ладонь шотландца.
Тот с осторожностью принял дар монашенки, устремив на сестру взгляд, полный пьяно-смущенного восхищения. Этот взгляд был знаком Анжеле. Она не раз видела, как постояльцы приюта рассматривают сестру Кармел со смесью изумления и восторга. Даже самые твердолобые циники и психопаты питали к старой монашенке нежные чувства. А она ко всем относилась одинаково. В ее карманах всегда были припасены открытки с божественными мотивами или лимонные леденцы для постояльцев, тенями бродивших по лабиринту приюта. Кто знает, чем этих несчастных притягивала сестра Кармел. Возможно, в ней светилось что-то отдаленно-нежное, какая-то искорка из темных глубин их детства. Словом, что-то, давно утерянное.
По лестнице на третий этаж шотландца волокли двое из недавних зрителей его шоу, а Анжела с Кармел страховали всех троих сзади. Постояльцы ночевали в так называемых секциях, поделенных на кабинки размером с монашескую келью - два на два с половиной максимум, - где помещались лишь кровать, стул да крохотный шкафчик, а плотные темные занавеси заменяли двери. Эти импровизированные двери выходили в коридор с двумя туалетами и одним душем, рассчитанными на тридцать человек, зато открытых в любое время суток. Заканчивался коридор довольно просторным помещением, служившим то ли кухней, то ли комнатой отдыха и вмещавшим два колченогих стула, холодильник, намертво прикрученный массивными болтами к полу, и чайник. Будучи единственным "движимым" имуществом в пределах приюта, чайник служил предметом бесконечных склок и препирательств, своеобразным призом для самых сильных или изворотливых. Джордж, бывший врач из Уэйбриджа, а ныне местный психопат, только что заявил на чайник свои неотъемлемые права, поскольку без этого предмета ему не спится, и требовал от соседей по секции расписаться в "Журнале пользования чайником". Росту в Джордже без малого два метра, сила из него так и прет, а значит, без сестры Кармел чайник не вызволить. Подобные подвиги обходились ей конфетки в три, тогда как остальные смельчаки лишались зубов.
Второй, третий и четвертый этажи здания, в годы правления Виктории служившего работным домом, были отданы под секции для постояльцев. На пятом по-прежнему жили несколько монашек из старых, и Анжела предпочла устроиться рядом с ними. У матери-настоятельницы и остальных были собственные квартиры в близлежащих к приюту кварталах Восточного Лондона. На первом этаже располагались мужская столовая, сумрачные игровые комнаты, крохотная часовенка, кабинеты монахинь и, наконец, кухня - большая несуразная комната, где бездомных ежедневно кормили горячими обедами, а в особенно ненастные ночи, когда не хватало мест в секциях, устраивали спальню.
Кроме мужского приюта, в этом огромном, сложенном из красного кирпича здании был еще и женский, с отдельным входом и своим персоналом. Большинство тамошних жиличек зарабатывали на хлеб насущный древней как мир профессией, используя приют в качестве убежища от сутенеров или конкуренток по цеху. Анжела с самого первого дня работала на мужской половине - по той простой причине, что здесь было гораздо безопаснее. Монашек катастрофически не хватало, так что в последнее время персонал женской части приюта почти полностью сменился на мирской. Постояльцы сюда приходили прямо с улицы или же из других, меньших по размеру и потому переполненных приютов. Кое-кто регулярно возникал и исчезал, ничего не требуя, кроме теплого угла, чистой постели и регулярной кормежки дня на два-три. Отпускники, фыркая, отзывалась о таких Мэри Маргарет. С десяток стариков жили по многу лет - для них приют стал родным домом. Некоторые обосновывались здесь в ожидании самого главного, самого желанного приза - квартиры. Эти, как правило, выглядели старше своих лет, но для них краски жизни еще не потускнели до уныло-серого цвета. То одного, то другого из этой категории Мэри Маргарет еще пыталась соблазнить духовной карьерой, однако чаще всего ее внимание к подопечным ограничивалось требованием трезвости и относительной тишины в пределах приюта. За его стенами деритесь, наливайтесь спиртным до положения риз, демонстрируйте свои пенисы и прочие части тела всем, кто согласится любоваться ими... словом, безобразничайте в свое удовольствие. Вечером же, переступив порог приюта, отставьте свои шуточки и будьте любезны соответствовать. Побольше комплиментов Мэри Маргарет, а в промежутках исключительно "да, матушка" и "нет, матушка" - и настоятельница будет довольна. Капитан Мэри Маргарет управляла своим кораблем железной рукой, и если сестре Кармел постояльцы плакались на свою несчастную жизнь, а о сестре Анжеле грезили ночами, то свою начальницу боялись как огня. Она была непререкаемым авторитетом, Главным Жрецом, но Анжела, сколько ни ломала голову, так и не смогла понять, каким образом это кривоногое, бородатое, вечно подвыпившее и матерящееся создание стало олицетворением всего того, о чем Анжела страстно мечтала с детства. Она уже подумывала о том, чтобы пристраститься к джину. Или к водке. Или, пропустив алкогольный этап, обратиться сразу к героину, проторив, так сказать, внутривенный путь к посту матери-настоятельницы.
Впрочем, очень может быть, что случай с Мэри Маргарет - не более чем шутка природы. Но тогда это шутка надо мной, решила Анжела. Похлопав шотландца по плечу, она шагнула к выходу. Пусть поплачет в одиночестве; за ночь, надо надеяться, успокоится.
- Я чё, самый плохой? - бурчал шотландец, захлебываясь слезами.
- Ну что ты, мой мальчик, - поспешила утешить его Кармел. - Да разве плохие люди бывают? Их вообще не бывает.
Из коридора донесся оглушительный вопль.
- Чайник, чтоб ему пусто... - Анжела оглянулась на Кармел, та остановила ее, ткнув сухоньким пальчиком в бок.
- Чайник я заберу, дорогая. А ты проследи, чтобы наш мальчик сделал пи-пи на ночь.
- Думаю, он уже сделал, сестра?
- Ничего, ничего. Еще разок не помешает.
В комнатушку, задыхаясь и бешено вращая глазами, ввалился "доктор" Джордж с чайником в обнимку. Ему на пятки, явно не с мирными целями, наступали трое дюжих постояльцев.
- Что здесь происходит? - старательно воспроизводя интонации Мэри Маргарет, спросила Анжела.
- Чаю хотели попить, только и всего, - залебезил один из преследователей.
- В очередь! - взревел Джордж. - Тебя нет в списке!
- Ну-ну, малыш. - Кармел шагнула вперед. Джордж вперил в нее остекленевший взгляд.
Плохой знак. Анжела попыталась остановить Кармел, уже протянувшую руку за призом из нержавейки.
- Послушайте, сестра, по-моему, нам лучше позвать...
- Эта херовина... - шотландец горел желанием загладить свою вину, разве ж она его?
- Дай-ка мне, котик, - мягко, но решительно произнесла Кармел.
- Что? Что? - Джордж слился с чайником воедино. Посудина в данный момент была ему дороже всего на свете. Куда милее трех прелестных дочерей, младшая из которых регулярно появлялась на обложках модных журналов, милее очаровательной, изящной жены - владелицы конного завода и нескольких деревень.
- Чайник, мой мальчик. Ты ведь отдашь его мне, правда? Вот и умница. Конечно, отдашь. Зачем он тебе, этот старый чайник? Он ведь и работает... как же он работает? Совсем плохо работает. А я тебе завтра принесу другой чайник, хороший. Он будет только твой и работать будет гораздо лучше. Ну? Что скажешь?
Анжела затаила дыхание. Джордж, кажется, совсем обезумел... Неужели дряхлой, немощной монашке и в этот раз удастся сотворить чудо? А вдруг нет? В один прекрасный день случится осечка... Но, похоже, этот день еще не наступил. Достаточно посмотреть, в какую задумчивость погрузился двухметровый "доктор". На лице у Джорджа - когда он в бешенстве - легко читается обуревающая ярость; сейчас же иначе как задумчивым это лицо не назовешь.
- Нужно подумать, - объявил он наконец.
- Ну конечно! - Кармел опустила руку в карман и при виде карамельки изумленно распахнула глаза: - А что у меня есть?!
- Мне больше нравится такой... знаете... как в кафе, - деловито сообщил Джордж.
- Правда? - Кармел была явно заинтригована.
- Ага. Чтобы был с этим... как его...
- Козлина! - взревел шотландец. - Захотел чё! Пошел в жопу!
- Прошу прощения?.. - Джордж недоуменно покрутил головой. Медленно, но верно до него дошел смысл сказанного. - А ну вставай, ты, животное, - с тихой угрозой произнес он.
Анжеле не понравился блеск в его глазах, идущий словно бы из глубины другой галактики. Плохо. Очень плохо. Пытаясь выманить Кармел из секции, Анжела принялась вращать глазами и скорчила грозную гримасу - в надежде на универсальность подобной мимики.
- Ты кого тута животной назвал! - Шотландец приподнялся на кровати. Рядом с Джорджем даже он выглядел коротышкой.
- Разговаривать научись, недоумок, - взорвался Джордж. - Питекантроп!
- Пити... пидиканроп?! Это кого ты тута пидором назвал?
Анжела уже развернулась, чтобы бежать за Мэрн Маргарет, когда Кармел жестом фокусника извлекла из кармана очередную конфетку, положила в рот и блаженно прикрыла глаза. Достала еще одну и сунула в полуоткрытый рот Джорджа:
- Попробуй, малыш.
Джордж уставился на нее. Перевел взгляд на шотландца. Глянул на Анжелу. Успокоился и занялся леденцом.
- Вкусно.
Следующая конфета отправилась в пасть шотландца. В самых тяжелых случаях Кармел всегда советовала одно и то же: