Звонок над дверью в ателье не замолкал. Гости шли за костюмами, встречались с Гертрудой и спрашивали откуда такая чудесная мебель. Вадим уже заменил все диваны, стулья и занавески на новые из окрашенных тканей. Очередь на заказы превысила два месяца и грозила разрастись.
В дверь кабинета постучались. Вадим прятался на третьем этаже, заняв одну из старых жилых комнат в рабочее место. Мастера не жаловались, хоть редкое общение с начальством нервировало.
— Вам почта, господин, — поклонился Петр, передав толстую стопку приглашений на званые вечера и балы. Люди возвращались с летних дач в столицу, где просыпалась культурная жизнь.
— Спасибо, сейчас спущусь.
На первом этаже Гертруда прощалась со старой знакомой, сердечно обещая поставить ее повыше в очереди.
— Вадим, это невыносимо. Как долго ты будешь прятаться от людей? Мне пять раз уже пришлось отгонять эту прохвостку Тюрову, лиса хочет узнать, где ты берешь ткани.
— Не повезло ей, — Вадим налил себе чаю, — мне пришло приглашение на вечер французской поэзии, после обеда я уйду.
— В этом весь ты, оставляешь на слабую девушку кучу заказов, в которых и виноват. Так еще бросаете меня ради кого? Французов! Нет бы прусских или австрийских философов.
— Современная молодежь еще не доросла до философов, — Вадим извиняющейся развел руки.
Брякнул звонок и в салон въехала инвалидная коляска с Есиславом Павловичем. Его сопровождала Жанна, которая как орел стерегла свою добычу.
— Доброго дня, рады вашему визиту! — подошла Гертруда.
— Есислав Павлович, — пожал руку Вадим, — Жанна. Вы бы хотели костюм?
— Все так молодой человек, не откажите же пожилому человеку?
— Проходите, я провожу вас в примерочную и подберу вам умелого мастера, пока госпожа Гертруда узнает у Жанны ваши предпочтения. Верно, госпожа Рейнах?
— Конечно Вадим, какие вопросы, — даже немного растерялась Гертруда.
Вадим оставил Есислава в примерочной комнате с большими зеркалами, а сам скользнул в зал к мастерам. Девушки работали у десятков манекенов, собирая одежду как отряды строителей возводили дома.
— Дамы, минутку внимания, — объявил Вадим, вызвав общие шепотки, — Есть очень срочная задача и без умелого, терпеливого и доброго сердца ее не решить.
— Вадим Борисович, вам сделать массаж ног в кабинете? — пошутил звонкий женский голос, вызвав волну смеха.
Девушки из городских семей, работницы такого приличного заведения, как ателье Мадам Рейнах, не позволяли себе вольностей с гостями, но между собой, здесь другое.
— Почти угадали. Это клиент, ветеран войны с ранением спины, он мне очень важен, и не хотелось бы конфузов. Я все понимаю, но прошу помощи.
Повисла вязкая тишина. Коллектив увеличился за последние несколько недель, не все хорошо сработались, конфликты разгорались от малейшего повода.
— Вадим Борисович, — к нему подошла низенькая худая девушка по имени Ханна с светлыми волосами и веснушками.
Вадим отвел девушку в сторону прошептав:
— Вы уверены?
— У меня дома муж вернулся с Кавказа ноги не чувствует, сам не ходит почти, я все понимаю. Девочки и так мне не рады.
— Ну-ну, не волнуйтесь, — Вадим постарался успокоить Ханну, заметив ее переживания, — Сделайте все хорошо, и я не дам вас в обиду. Смелые люди мне нужны, и возможно ателье не лучшее для вас место, если вы готовы побороться за светлое будущее своей семьи.
— Готова.
— Тогда помогите моему другу подобрать костюм, — Вадим понизил голос, — и вспомнить женскую ласку.
Ханна кивнула и ушла в примерочную.
— Что встали? За работу! Клиенты ждать не любят, — Вадим хлопнул в ладоши и пошел главный зал, где Гертруда развлекала Жанну.
Дверь примерочной открылась через час. Ханна вела коляску с улыбающимся Есиславом Павловичем.
— Как только будет готов костюм, мы доставим вам его домой, — встал Вадим, — Все хорошо прошло?
— Конечно, дорогой, конечно, но я приеду забирать, вдруг по размерам что-то подшить придется, — Есислав Павлович разгладил усы, а Жанна подозрительно так прищурилась, — Вадим, не составите мне компанию на обеде?
— С превеликим удовольствием, только накину что-нибудь на плечи, — Вадим пошел за черной бекешой с высоким воротником. Пройдя мимо Ханны, он прошептал:
— Вы хоть сами замеры сделали?
— Вадим Борисович, — укоризненно топнула ногой Ханна.
— А я что? Я ничего. Все, молодец, как приду, поговорим о светлом будущем, а сейчас иди работай и никого не слушай.
Перед выходом Вадим пропустил Есислава с Жанной и придержал им дверь.
— Гертруда, вернусь рано, еще спать будете, девушку в обиду не давай!
— Поучи еще, — Гертруда грустно вздохнула и погладила рукой маленький комод.
На карете Есислава с шестью конями они доехали до трехэтажного здания из белого кирпича на углу Невской и Большой Садовой. На входе стоял служащий с книгой клиентов и проверял гостей по записи, на манер французских заведений.
— Это мой хороший друг, Вадим Борисович, — Есислав жестом подозвал к себе служащих, и они помогли коляске заехать по высокому крыльцу, — Запишите бестолочи, чтобы не забыть.
— Конечно, ваше Светлость, — поклонился хостес, — Сейчас накроем вам стол.
Прислуга засуетилась, принося приборы к столу у большого окна на французский манер.
— Вадим, приходите сюда, будьте моим гостем.
— Это большая честь, — в этом ресторане обедали высокие гости столицы, чиновники и околопрестолные фигуры.
— Какие дела между друзьями?
— Только дружественные.
— Правильно, — облизнул высохшие губы Есислав Павлович и жестом прогнал Жанну. Они остались наедине, до прихода официантов.
— Вам еще никто не предлагал продать секрет ваших тканей?
— Я старательно избегаю коммерческих предложений. В городе я не так давно и еще не знаю, кому смогу отказать, — Вадим грустно покачал головой и снял протереть пенсне.
— Правильно. Но вам больше не нужно бегать мой друг, ведь я готов вам помочь. У вас же три цеха рядом с Петербургом? Я помогу сделать шесть, девять, двенадцать.
— Не уговаривайте, я и так согласен, — Вадим помедлил, следя за хитрым блеском в глазах Есислава, — контроль за предприятиями остается за мной, производство никому не отдаем и не показываю. Тайна. Не моя, поэтому не покажу, не просите.
— Не хотите конкурентов?
— Я и мои друзья устали, что все в столице Русской Империи привезли из-за границы. Вот даже ваши диваны и столы, дуб наверняка наш, но обрабатывали мастера Франции или Англии.
Есислав скривился, его затрясло от внутреннего напряжения.
— Вы чертовски правы, дорогой друг! Я русский человек, не могу купить русские шторы в свой ресторан! На моей фабрике работают русские люди, но под надзором английского инженера! Ладно хоть лесопилки полностью наши.
— С мебелью я могу вам быстро помочь, а инженеры, к сожалению, на деревьях не растут, — Вадим пожал плечами и замолчал.
Официанты принесли блюда с вареным сомом, запеченным осетром и заливной сельдью. Отдельно поставили красную и черную икру.
— Люблю рыбу, не могу отказать себе в капризе, — пояснил Есислав Павлович и положил себе голову сома. — Угощайтесь, в молодом теле здоровых дух!
— А вы не думали разводить рыбу? — спросил Вадим, наливая себе водки.
Есислав Павлович перестал жевать и задумался.
— Я подумаю. Через две недели у меня дома будет встреча, приходите. Балы я не вожу, но интересную компанию обещаю.
— Договорились, — Вадим поднял рюмку, предлагая тост: — За русских мастеров!
— Будем!
После ресторана и сытного обеда пришла пора посетить литературный клуб. Вечер французской поэзии проводили в доме Мальцевых на Невском. Недалеко, да и Вадим с удовольствием прошел пешком с зонтом под дождем. У входа в трехэтажное кирпичное здание стояло несколько карет. Слуга у входа низко поклонился и пропустил Вадима по приглашению.
Стихи читали на втором этаже в комнате для фортепиано. Молодежь собиралась небольшими группами и обменивалась произведениями любимых поэтов.
Отдельно вокруг хозяйки дома Дарьи сидело пятеро ранимого вида юношей, которые девушке чуть ли не в рот заглядывали. Они по очереди читали свои стихи на французском, соревнуясь в красноречии. Вадим тихо присел с краю, но под ним предательски заскрипел стул, прервав одного из прилипал.
— Вы можете потише?
— Мешаю прилипать? — ответил ему Вадим.
Юноша с тонкой полоской усов, зализанными волосами и с книжечкой в руках застыл, обдумывая ответ, а когда додумал — запищал:
— Да как вы смеете?!
— Хорошо, прошу прощения, — Вадим примирительно поднял руки, но от движения бедный стул заскрипел сильнее.
— Вы кто вообще такой?
— Слушатель, — в беседу не вмешивались.
Вадим улыбался все сильнее с каждым словом, вид нахохленного воробья у этого прилипалы поднимал настроение лучше водки.
Дарья, которая наблюдала за вспыльчивым ухажером, только хмыкнула, прикрыв лицо веером. Прилипалу вычеркнули из списка, хоть он этого еще и не понял.
Вадим встал, чтобы посмотреть на остальные группы собравшейся молодежи. Рядом с Дарьей крутилась ее подруга Варя, которая выступала громоотводом для совсем отчаянных гусаров. Слушатели же в основном состояли из уже состоятельных господ, которым не пристало крутиться рядом с молодыми особами. Они действовали тоньше, выбирая, выжидая и нанося удар по самому чувствительному месту юной особы: родительскому кошельку. Дальше проще — визит к родителям, помолвка, свадьба, дети. Вадим пристально оглядел состоятельных гостей, нет ли среди них пожилых генералов или чиновников. На любви к клубничке можно было бы хорошо сыграть. Но нет, в основном старшие офицеры, не старше полковников, пара толстопузых помещиков и один тонколицый дворянин. А дворянин во французском фраке и с модной по-французски прилизанной прической. Он вертел головой, когда говорили по-русски, но чаще кидал взгляды на Варю.
— Вот встреча, — Вадим поймал за руку проходящего рядом слугу с чайником, — Чаю.
— Сейчас, вашеблогородие.
***
В Петербурге лил дождь. Солнце спряталось за облаками, и на улицах ходили пожарные, которые зажигали уличные фонари. Но на кладбище никто не зажигал фонарей, поэтому Микола и Алексей копали в полумраке.
— Почему, мы должны торчать здесь, пока Призрак трет шкуру в читальном клубе? — Алексей выкинул из ямы больше воды чем земли.
— Кто виноват, что ты бабушку именно сегодня прикончил, выбрал бы день посветлее, — хохотнул Микола и чихнул.
Он держал зонтик над Алексеем.
— Я тебе в десятый раз говорю: она сама. Ну вот потащил черт старую погулять со сломанной ногой, я-то здесь, при чем?
— Хорошие люди помогают пожилым, — Микола снова чихнул, — Все хватит, вылезай.
— Помоги, — Алексей подтянулся за протянутую руку, утопая в грязи.
Гроб со старушкой они поставили рядом на санки, чтобы не гнать лошадей на кладбище. Не нравилось здесь животным.
— Я тащу гроб, а ты закапываешь! — Алексей погрозил лопатой Миколе, обходя санки.
— Тащим вместе, закапываем вместе.
— Да я спины не разгибаю! — Алексей приоткрыл крышку гроба, по которому барабанили капли дождя.
Еще не прошло и суток после смерти женщины. В ней угадывались аристократические черты и скверный характер.
— Что на мертвеньких потянуло? Мертвая женщина, еще сутки женщина? — Микола шутил, развязывая веревки, которые держали гроб на санях.
— Типун тебе на язык, окаянный, — Алексей перекрестился, уже потянулся закрыть крышку, как поскользнулся и упал.
— Вставай, чего разлегся? — Микола согнулся в приступе смеха.
— Шутник хренов, помоги, скользко, — Алексей потянулся, схватившись за гроб, но гроб, не привязанный к санкам, соскользнул.
— Мать моя женщина, убегает! — крикнул вслед ускользающей старушке Микола и бросился следом.
Шуваловское кладбище стояло на склоне холма, с которого не скользил, а летел гроб. В полумраке за ним бежали перепачканный в грязи Алексей и промокший Микола.
Разбитая дождем дорога выходила на Выборгское шоссе, которое не освещалось в сороковые годы. Поэтому приближение разогнанного до состояния полета гроб, возница Лаврентий заметил, когда изменить хоть что-то было уже поздно. Как вражеский снаряд гроб пробил дверь кареты насквозь, застряв в салоне. Застрял он без крышки, которая отлетела, для лучшей баллистики снаряда, поэтому высокопоставленный гость столицы — Герр Зонен смотрел на лицо мертвой графини с открытым ртом.
По-русски помощник Прусского посла говорил плохо, но от удивления смог выдавить:
— Мама?
***
Вадим вернулся домой под вечер. Слуги накрыли стол, поставили чайник. В доме царила атмосфера подозрительного спокойствия и уюта.
— Так, непорядок, — Вадим пошел по комнатам в поисках денщика.
Ефим нашелся у большого зеркала. Он вычесывал седые волосы и поправлял маленькими ножничками бороду.
— Собрался куда? — Вадим облокотился на косяк двери в будуар.
— Не только вам красивому по городу ходить. Вы же разрешите вашблогородь? — с надеждой спросил Ефим.
— Конечно, какие проблемы, — пожал плечами Вадим, — Кому так повезло?
— Стыдно признаться.
— Ну ты не на допросе, а я не следователь, мне можешь сказать.
— К Гертруде вашей, — заявил Ефим и выпятил грудь.
— Почему к моей? — удивился Вадим.
— Не знаю. Тянется она к вам, но я лучше подойду, или скажите не по Сеньке шапка?
— Что ты из меня злодея делаешь? Хочешь проломить ворота этой германской крепости, так я не против. Она не ко мне, а к моим деньгам тянется. Сложно одной женщине в городе.
— Эх, совсем обескультурили в столице. В церковь вам нужно, вашблогородь, а я пошел, — он убрал ножницы и надел хороший, но не очень дорогой фрак. Вадим платил большую зарплату, которую Ефим отправлял домой.
— Точно не будете против? — встав в дверях, уточнил денщик.
— Могу для уверенности пинка дать, — беззлобно пошутил Вадим, закрывая дверь, — С богом!
Ефим спустился по лестнице, насвистывая маршевую песню. У подъезда его ждала карета.
— Охренеть, — Вадим проводил взглядом денщика и пошел к себе в кабинет.
Тяжелую дубовую дверь он запер на ключ, чтобы слуги не мешали. За большой картиной с изображением императора Всероссийского Николая Первого, стоял сейф. Вадиму понравилась модель, которая была у месье Мореля, поэтому он купил себе такой же.
Он работал всю ночь, по одному обрабатывая напильником маленькие металлические цилиндры. Каждый раз, когда Вадим брал заготовку в руки, его глаза светились слабым синим светом. Одинаковые до миллиграмма обтесанные гирьки он расставлял группами по весу в деревянные футляры.
Так прошла ночь, Вадима от работы отвлек осторожный стук в дверь. Это служанка звала на завтрак. Заперев дверь сейфа с эталонами, Вадим пошел на кухню, где его ждали румяные драники со сметаной и дольками колбасы.
— Свежая газета, — поклонился слуга, наливая свежий чай.
— А Ефим еще не пришел?
— Нет, вашеблогородие.
— Ну хорошо, — Вадим развернул свежую газету с кричащим заголовком: "Сенсация! Пропавшая мать протаранила карету уважаемого сына!"
— Господи, что за бред, — Вадим отложил газету, — Есть что-то зарубежное?
— Сейчас посмотрю, вашеблогородие.
Вадим выписывал все доступные в Петрограде газеты и журналы, чтобы быть в курсе событий.
— К вам гости. Прикажете впустить? — вернулся слуга с утренней корреспонденцией.
— Пускай, — Вадим вытер рот салфеткой, когда в гостиную зашли перепачканные в грязи Микола с Алексеем.
— Прости, те, — извинился Микола, мявший от нервов шапку, — Мы с плохими новостями.
— Рассказывайте.
Выходил Вадим из дома скверно матерясь. Дождь перестал лить и тучи расступились, уступив место густому как кисель туману. Только стук копыт раздавался по мостовой ранним утром.
— Вы еще сюда приперлись, олухи царя небесного. Я вас в бочки закатаю и по Балтике спущу, как вы должны были сделать! — Вадим шумел не из злобы, скорее от раздражения.
— Не ругайся, нащальника, — вжался в плечи Микола, — мы же по-человечески хотели, по христьянски, уважаемая же старушка.
— Была, — вставил Алексей и прикусил язык, поймав острый взгляд Вадима.
Из тумана выехал экипаж и остановился прямо перед ними.
— Призрак? — из салона показалось хмурое и незнакомое лицо, — Седой передает привет!
Щелчок кремневого замка и выстрел.