17.00
Сыграла теннисный матч с Люси Дойл из пятого класса. Я выиграла! Выиграла!
18.30
Бью теннисным мячом об стенку нашего дома. Каждый раз, когда я промахиваюсь, Ангус хватает зубами мяч и убегает. Кладет его на траву и ждет. Я иду за мячом, но Ангус опережает меня и, схватив мяч, отбегает еще дальше. Я заехала ему ракеткой по голове — а он даже не почувствовал боли, продолжает играть со мной в свой кошачий теннис…
19.00
Звонила Джаске. Как хорошо без папы — никто не ворчит: «хватит болтать!» Я уже за-бываю, как он выглядит.
— Джас, у меня есть план.
— О, нет.
— Тебе понравится.
— С какой стати?
— Это гениальный план, и потом, ты же мне обещала…
— Ладно. Выкладывай.
— Ты сказала, что Робби не обручен. Но Линдси ходит с обручальным кольцом, так?
— Ну.
— Она носит кольцо только в школе, а на свиданиях снимает. Можно сделать вывод, что Робби ей нравится больше, чем она ему.
— Получается, что так.
— Вот именно. Она наверняка ему обрыдла. Что он в ней вообще нашел?
— Ну, говорят, она умная, будет поступать в Оксфорд.
— Тогда она вообще ботанка. Ботанки все того. Если я не помню наизусть династию Плантагенетов[65], это еще не значит, что я дура.
— Ну, в общем да.
— Вот видишь?
— Еще ты путаешься в квадратных уравнениях…
— Допустим, ну и что?
— …и «плаваешь» с формами плюперфекта[66].
— Да знаю, знаю, ты меня слушаешь или нет?
— И с немецким у тебя плохо — герр Камьер сказал, что такой ученицы у него в помине не было.
— Слушай, ты дашь мне договорить? Я предлагаю устроить за Линдси слежку.
— Что?
— Слежку.
— В смысле, в черных очках и в плаще с поднятым воротником? — поинтересовалась Джас.
— Слушай, а это хорошая идея.
— А зачем слежка?
— Затем, чтобы выяснить, насколько она нравится Робби.
— А я тут причем?
— При том. Во-первых, ты моя подруга. Во-вторых, вдвоем не так подозрительно. И в-третьих, мама через несколько недель уезжает с Либби в гости. С ночевкой. И тогда ты сможешь прийти ко мне. Пригласим Тома.
— Когда приступаем к операции? Вот это другое дело.
Операция «слежка» начинается
16.15
После уроков мы прокрались к научному корпусу и ждали, пока Линдси договорит с Ястребиным Глазом — они даже смеялись, как две подружки. Дружить с учителем — это ж надо! Потом Линдси вышла на улицу, а мы крались по задворкам, чтобы зайти к воротам с тылу. Там очень грязно — кругом понабросаны окурки после Джеки и компании.
Осталось проскочить незаметно мимо сторожки Элвиса. Он и так меня тайно ненавидит — после того, как недавно обнаружил у себя на стуле скелет в шляпе и с трубкой во рту. Не знаю, как, но Элвис меня вычислил… Слава богу, на этот раз сторожка была пуста, и мы свободно проскочили к воротам. Мы во всем черном и в шляпах — как бойцы французского Сопротивления. Линдси вышла из ворот: она мельком взглянула на часы, на руке ее блеснуло колечко…
17.15
Мы возле дома Линдси, он весь окружен тисовыми деревьями. Дом одноэтажный, очень удобно подглядывать. Но прежде нужно подкрепиться…
18.30
.. Умяли по две пачки чипсов и выпили по бутылочке колы. Ням-ням.
18.45
«Объект» вышел из гостиной… Наверное, Линдси пошла к себе в комнату, чтобы нанести глянец перед свиданием.
18.58
Я решаю совершить бросок на задний двор, именно туда выходят окна ее комнаты.
— Надеюсь, у них нет цепного кота, — шепчу я Джаске.
— Ты про собаку? — поправляет она меня.
— Не знаю — не знаю. Я уже знакома с одним цепным котом…
Мы крадемся по боковой тропинке, заворачиваем за угол. И вдруг из-за кустов соседского сада высовывается чья-то лысая голова.
— Тсс… Это сюрприз для Линдси, — сказала Джас и подмигнула дядьке. Тот сразу исчез.
Мы подкрадываемся к комнате Линдси — шторы полузадернуты, но кое-что все же можно разглядеть.
Боже! Спальня у нее — белый кошмар в кружавчиках. Даже чехол на грелке — белый и в кружавчиках!
Линдси поставила «Genesis»[67] — мы с Джас ехидно переглянулись. Стоим согнувшись, чтобы Линдси не заметила. Она пошла в ванную — слышно, как спустила воду в унитазе, потом включила душ.
— По фэншуй совмещенный санузел — это очень плохо, — говорю я.
— Почему? — спрашивает Джас.
— Почему, не знаю, но пишут, что плохо. Для компенсации нужен аквариум и чтобы в нем было пятьдесят золотых рыбок. А ты видела ее будильник? Со спящей рожицей?
Линдси вышла из ванной в лифчике и стрингах, волосы подколоты. Не понимаю, зачем люди носят стринги. У мамы тоже такие есть — она в них ходит на аэробику, вернее, сходила пару раз и бросила. Свое слабоволие она объяснила тем, что во время бега на месте у нее вываливаются груди. Короче, померила я однажды эти стринги… Спереди крошечный треугольник, сзади все видно… Ну да…
Продолжаем слежку. Линдси снимает стринги, и… на «этом» месте у нее нет волос. Она что, побрилась? Я вспомнила свои окровавленные ноги, и мне стало дурно…
И какая же она тощая! У меня хоть есть что в лифчик положить.
А потом «объект» сделал две вещи, очень примечательные для агентурной информации.
1. Она сняла колечко и поцеловала его.
2. Она подложила в лифчик какие-то розовые резиновые штуки.
Грудь сразу стала больше, и даже появилась ложбинка. Какое извращение.
— Вот как она морочит Робби голову, — сказала я, обращаясь к Джас, но она смотрела куда-то через мое плечо. Из-за забора снова высунулся подозрительный лысый тип. И я громко сказала Джаске:
— Там музыка играет, она нас не слышит. Постучи-ка еще раз.
Джас обалдела от моей наглости, но сделала все как надо: «постучала» по стеклу, а потом помахала рукой, будто Линдси нас увидела (хорошо еще, что в этот момент она отвернулась).
Ох, трудное это дело — слежка. По крайней мере, мы усыпили бдительность лысого дядьки, и он убрался.
Потом мы подобрались ближе к воротам и спрятались за кустами, приготовившись к выходу объекта.
19.40
Брр… Холодно. Наконец, дверь открылась, и на пороге показалась макрель — волосы подобраны (прокол), черная юбка ниже колен (второй прокол — она в ней как глиста). Выдержав паузу, мы выскочили из-за кустов и последовали за Линдси. Выйдя на улицу, она задержалась под фонарем, открыла пудреницу и посмотрелась. И вместо того чтобы ужаснуться увиденному, она довольно захлопнула пудреницу и бодрым шагом направилась дальше.
И вдруг я подумала, что, возможно, мы совершаем ошибку… А если я расстроюсь? Если Робби окажется в нее влюблен? Я не переживу, если они начнут целоваться.
— Джас, может, уйдем? — попросила я.
— Это после всего-то? — удивилась Джас-ка. — Ну уж нет. Хочу досмотреть это кино до конца.
19.50
Возле девушкиного Одеона[68] ее ждал Робби. Сердце мое затрепетало. Ах, почему он не мой? Линдси подошла к Робби… Вот он, момент истины… Мне так хотелось закричать ему про ее накладную грудь и про дурацкие стринги, но я только крепко сжала руку Джас, и она прошипела:
— Не позорься…
А потом Линдси подставила ему личико, и они поцеловались. Подробностей мы не разглядели.
20.00
Идем домой, дохомячиваем чипсы. Я говорю:
— Как ты думаешь? Они целовались с полным контактом? Или только в краешки губ? Или в щечку?
— В щечку или в краешки губ.
— Точно не взасос?
— Точно.
— По-моему, она хотела взасос, но он не стал.
— Ну да.
— Не захотел.
— Ага.
— Ты действительно так думаешь?
— Да.
— Молодец.
Возле дома Джас
20.40
Я сказала:
— Итак, нам известно: а) перед свиданием она снимает якобы обручальное кольцо; б) он не стал целоваться взасос, значит, в гробу он ее видел.
Джас устало открыла свою калитку:
— Конечно. Ну, до завтра. Не забудь, что ты мне обещала.
Полночь
События накаляются. Нужно убрать с дороги Линдси, убедить Робби, что я женщина его мечты, нужно разобраться с мамой и сохранить семью, нужно срочно отрастить грудь, сделать пластику носа — только тогда я успокоюсь…
18.30
Зазвонил телефон. И кто-то незнакомым голосом сказал:
— Привет, это Джорджи?
Я ответила «да», но очень сдержанно. А вдруг это сексуальное преследование, как в Глазго. Я тогда шла по улице, и зазвонил телефон-автомат. Я сняла трубку, там были частые гудки и прорывался чей-то голос с шотландским акцентом:
— Какого цвета у тебя трр…
Из-за «пип-пип» я плохо слышала, поэтому переспросила:
— Что вы сказали?
— Какого-то цвета у тебя трр… (пип-пип)… какого цвета у тебя трусики? — И на другом конце провода положили трубку.
Так что надо быть осторожней. А сейчас мужской голос — словно откуда-то издалека, даже слышно эхо — говорит:
— Джорджи, это твой папа. Я звоню из Вангамата.
Я так удивилась:
— Пап? Привет.
— Как дела в школе? — Я чувствую, как потеплел его голос.
— В школе? Ну…
— У вас все хорошо?
— Да. Только Ангус чуть не съел соседскую морскую свинку.
— Спасли?
— Да. Я заехала ему ракеткой по лбу.
— Как Либби?
— Она выучила слово «дрочила».
— Где она набралась таких слов?
— Не знаю.
— Ты уж там присматривай за ней.
— Блин, она мне не дочь.
— Не ругайся.
— Я просто сказала «блин».
— Это неприлично. Слушай, тут каждая минута разговора стоит один фунт. Ты не позовешь маму?
— Мамы нет.
— А где она?
— Не знаю. Ее почти не бывает дома.
— Тогда скажи ей, что я звонил.
— Хорошо.
И мы оба замолчали, а потом папа сказал срывающимся голосом:
— Как же мне вас не хватает… А я сказала:
— Умбр…
Ну зачем они, а? Почему предки делают так, что хочется плакать и ругаться одновременно?
«Чтобы яйца не стукались…»
8.10
Проснулась в паршивом настроении. Мне снилось, что папа отрастил себе бороду под Рольфа Харриса, а потом оказалось, что это не борода — это Ангус облепил папин подбородок.
Утро в школе опять начнется с ассамблеи, потом математика, физика… Назовите хоть одну причину, чтобы жить на этом свете.
16.30
Я уже дома. Так насмеялась, что болят ребра. Спичка объявила мне наказание: всю следующую четверть буду дежурить в раздевалке.
А случилось вот что. У нас была спаренная физика, и я, по обыкновению, дурачилась, отпускала фразочки, типа: «Яволь, герр коммандант». А когда герр Камьер спросил, усвоили мы материал или нет, я щелкнула под партой каблуками. Собственно, сегодня мы проходили молекулярную структуру атомов и атомную вибрацию.
Для наглядности герр Камьер разложил на парте кухонное полотенце и катал по нему вареные яйца, которые, я так понимаю, заменяли ему атомы. Когда он спросил, есть ли вопросы, я подняла руку и спросила:
— А какова роль полотенца в молекулярной структуре атомов?
И тут герр Камьер совершил роковую ошибку, ответив так:
— Эээ… полотенце тут ни при чем — я просто подстелил его, чтобы яйца не стукались…
Вы знаете, что такое смеяться, даже когда знаешь, что наказание неотвратимо? Вот, именно так я и смеялась. Меня буквально на руках отнесли к Спичкиному кабинету и там свалили. Возле дверей я взяла себя в руки, сделала серьезное лицо и постучала.
— Входи, — сказала мне Спичка.
Про себя я все время повторяла: «Только бы не спросила, только бы не спросила… Пусть она спросит меня о чем угодно, только не об этом…»
Спичка уже была злая донельзя:
— Джорджия, и что же смешного ты нашла в теме атомной вибрации?
Клянусь богом, что я старалась…
— Ну… Мисс Симпсон, просто герр Камьер подложил кухонное полотенце, и он…
— И что?
— Он подложил кухонное полотенце, чтобы у него яйца не стукались…
И я снова расхохоталась.
Полночь
Ой, не могу, не могу больше смеяться.
Теннисный турнир
14.30
Сегодня у нас разыгрывался полуфинал. Теплый солнечный день… Уимблдонский турнир у меня почти в кармане. И — ах! — как мне идет белый цвет. Девчонки громко болеют за меня, и… это просто какое-то кармическое совпадение, потому что если я сейчас выиграю у Кирсти Уолш из пятого, заключительная игра у меня будет с Линдси. Все это так странно, очень. Я видела игру Линдси. Как по учебнику: оборона по задней линии, внимание на сетку… Но она еще не имела дела с девочкой по имени Жесть (т. е. со мной). И если я ее побью, значит Робби, как кубок, перейдет ко мне. Линдси учудила — надела под юбку трусы с рюшами (хорошо, что не стринги, а то мисс Стэмп в порыве лесбийской страсти просто выкинула бы меня из полуфинала). А у меня под юбкой обычные шорты, и это стильно: словно я в последний момент вспомнила, что у меня турнир, натянула юбку и прибежала на корт.
15.30
Я выиграла первый сет, подаю во втором, испытываю приятное волнение… Рози, Эллен, Джулз, Джас и все наши девчонки кричат: «Давай, давай!», а Хитон Ястребиный Глаз — судья — их одергивает. Но даже она не помешает мне выиграть этот турнир. Ха-ха-ха, я гений, и Робби будет мой!
Первая подача — эйс! Йес! Йес!
— 15:0, — объявляет Ястребиный Глаз. Вторая подача. Так, собрались… Удар справа — мяч летит по диагонали…
— 30:0, — объявляет Ястребиный Глаз. Третья подача. Фьюить!.. Ага! Кирсти — полный отстой, слабачка!
— 40:0, — констатирует Ястребиный Глаз. Каждый раз, когда я готовлюсь к подаче, трибуны затихают. Я стою на задней линии, я вижу, как Джас нервно жует челку. Мой строгий взгляд — и она оставляет челку в покое.
Я закручиваю мяч и посылаю его Кирсти, ее попытка отбить — жалкие потуги. Эйс!
Поджав губы, Ястребиный Глаз объявляет:
— Гейм, сет и матч в пользу Джорджии Николсон.
Йес! Я победила! В экстазе я падаю на колени, прямо как Джон Макинрой[69]: трибуны ликуют, я воздеваю руки к небу, потрясая ракеткой… Ракетка наклоняется и ударяет мисс Хитон по голове — та падает со стула, теряет сознание…
Я в кровати
20.00
Нет слов. Ястребиный Глаз была в отключке не более минуты, но мою победу аннулировали. И Кирсти играла с Линдси… Глаза бы мои не смотрели, да мне и не дали — отправили в зал протирать маты…
И Линдси выиграла турнир.
Кармический смысл сего мне неизвестен. Я больше не верю в Бога.
23.00
Я поверю в Бога, только если со мной случится что-то очень хорошее.
Плантагенеты — одна из ветвей Анжуйской династии, основные владения которой (графство Анжу) изначально находились во Франции, но впоследствии значительно расширились. В результате Плантагенеты оказались правителями Англии (1154–1485).
Одна из грамматических форм английских глаголов.
Британская группа конца 60-х.
Одеон — здание в Древней Греции для проведения певческих и музыкальных состязаний.
Американский теннисист, трехкратный чемпион Уимблдона.