"Да уж", – выпятила плоскую грудь несуразная Анна.
"Он ещё хоть куда, – похвалил старьё Иван Иваныч. – Немного подлатаем – и он всех нас переживёт. Лариса, переведите, пожалуйста".
"Я понимаешь, я учился Москва. Советское значит лучшее", – припомнил идеологически подкованный алжирец.
"Тогда мужчины займутся ремонтом, а женщины займутся беседой", – задал тон безотказный Иван Иваныч и, засучив рукава, подступил к дряхлой аппаратуре.
"Ну что – займёмся?" – подсела к русской алжирке заинтригованная переводчица.
"Да уж", – кротко прореагировала недавняя соотечественница.
"Ты откуда?" – завязала светскую беседу светская львица.
"Из Ленинграда", – смиренно ответила убогая женщина.
"Да ну? А я подумала, что ты из самой глубокой глубинки, – удивилась зазнавшаяся москвичка. – Ну и как тебе живётся в Алжире?"
"Хорошо", – односложно объяснила нелепая алжирка.
"Страна нравится?" – продолжала любознательная Лариса.
"Да уж", – знакомо отозвалась освобождённая женщина Советского Союза.
"А как муж?" – начала разочаровываться девушка.
"Хорошо", – однообразно ответила пришибленная жена.
Натянула на коленки джинсовую юбчонку и, плиссируя лбишко, озвучила классическую фразу:
"Я за мужем как за каменной стеной".
"А вуаль ты случайно не носишь?" – так и подмывало спросить потерявшую терпение девушку.
"Пожалуй, промолчу – а то хуже будет", – урезонила себя Лариса и надела на лицо светскую маску.
"Видно, нам ещё предстоит повозиться, – обречённо произнёс Иван Иваныч. – Ну что – погутарили? А про политзанятие не забыла? Ох, придётся обойтись без меня. Скажете шефу, что я ремонтирую телевизор".
"Политзанятие лучше этой затюканной жены", – определилась переводчица и пошла к себе готовить политическую речь.
В своей комнате она никого не обнаружила, зато из супружеской спальни доносился детский плач и женский вопль.
"Бедняжка, – пожалела Лариса. – Но в конце концов это не мой ребёнок".
Девушка взяла с тумбочки "Matin"[100] – дар шефа миссии, перечитала статью о запутанных алжирско – марокканских отношениях, подчеркнула несколько значимых предложений – и посмотрела на норовистый будильник.
Часы показывали половину шестого.
"Надеюсь, что не обманывают", – обнадёжила себя Лариса, похлопала будильник по циферблату и, вооружившись газетой, направилась к шефу миссии.
"Что – то рановато", – подметил зоркий Иван Иваныч, не спуская глаз с допотопного телевизора.
"Пойду пообщаюсь с коллегами", – бросила через плечо переводчица, на скорую руку попрощалась с не очень дорогими гостями – и вприпрыжку сбежала на нижний этаж.
Как и предполагала Лариса, в неурочное время в квартире не было никого, кроме хозяев. Дверь открыл сам Илья Борисович. Девушка приняла меры предосторожности и подалась назад, но, рассмотрев шефа, поняла, что в этом не было необходимости. Шеф выглядел спокойным, как древнегреческий олимпиец. Лариса почувствовала лёгкую досаду.
"Зря спешила", – мелькнуло в ветреной головке.
"Позвольте вашу ручку, мадмуазель?" – шутовским тоном произнёс Илья Борисович и, кривляясь, шаркнул длинными ногами.
"А может быть, не надо?" – красивое лицо переводчицы сморщилось, как печёное яблочко.
"Не надо – так не надо", – послушался Илья Борисович и, демонстрируя образцовый политес, сопроводил даму в нарядную гостиную, убранную комнатными цветами, газетами и журналами.
"Располагайтесь, где вам удобно, готовьтесь к выступлению, а я, с вашего позволения, встречу остальных гостей. Прошу прощения за причинённые неудобства".
Лариса по – другому взглянула на шефа, сильно смахивавшего на джентльмена из туманного Альбиона.
Политика её не привлекала, и, миновав газеты, она потянулась к журналу "Elle".[101] С неприязнью рассматривая куриные шейки и спичечные ножки измождённых моделей, девушка проглядела явление старшей переводчицы.
"Как из концлагеря, правда?" – завладела журналом раскованная Земфира Наумовна.
"Правда", – сию секунду подхватила скрывавшаяся за её спиной переводчица Тамара.
Вторая младшая переводчица имела такие же прелести, как французские манекенщицы. На этом сходство заканчивалось, так как её туалет ни с какой стороны не подходил для журнала мод.
"Кого – то мне напоминает эта серая мышка, – задумалась Лариса. – Ну, конечно, – вылитая новоиспечённая алжирка Анна", – осенило светлую головку.
Земфира Наумовна взяла со стола старый номер «Elle»; Тамара, как тень, отразила все её движения.
"Посмотри сюда. Совсем другое дело", – старшая переводчица ткнула пальцем на шикарную манекенщицу с тонкой талией и крутыми бёдрами.
"Действительно, – убедилась Лариса. – Совсем другой тип. Ничего не понимаю".
"А я сейчас поясню, – увлеклась Земфира Наумовна. – Обрати внимание: для старого номера позировали броские красотки с отчётливыми женскими формами. Потом их заменили худосочными подростками с мальчишескими фигурами".
"У французов изменились пристрастия?"
"Вот именно. Вернее, у модельеров. Чует моё сердце: это до добра не доведёт".
"Девочки, спускайтесь с облаков, – зашикала Зоя Львовна. – Мы же на политзанятии".
Лариса обвела глазами вокруг: для полного состава миссии не хватало детей и Иван Иваныча.
"Он просил передать, что занят ремонтом телевизора", – извлекла из девичьей памяти рассеянная переводчица.
"Знаю", – отрубил шеф и призвал соблюдать тишину.