— Извини, — буркнул отец, отводя взгляд. — Просто настроение ужасное. Ещё бы, когда твоего любимого человека молниями бьют. Я очень зол!
— Отец, — проговорил я, как можно более спокойным тоном. — Твоего любимого человека второй день третируют по малейшему поводу. Твоему любимому человеку, а по совместительству младшей дочери не дают спокойно тренироваться и работать над собой…
— Да не дают ничего эти тренировки! — внезапно взорвался отец. — Права Матильда, это бессмысленная трата времени! Как была взбалмошной, так ею и осталась. А ты? Тоже лицо воротишь от моей женщины! Я после смерти матери вам всего себя отдал! Воспитал, выкормил, взрастил! Всё положил на алтарь вашего благополучия! А вы что? Я же не прошу многого взамен. Только дайте мне побыть счастливым, вот и всё!
— Отец…
— Что «отец»? Я в кои-то веки привёл в дом красивую девушку, а вы сразу в штыки! Только Коля меня понимает. Но он и сам сейчас с кем-то общается. А вы почему-то решили, что можете мне указывать, с кем мне общаться. Никогда такого не будет!
— Отец…
— Да, я тоже хочу быть счастливым! Представь, даже в своём возрасте хочу просыпаться рядом с женщиной! Нашёл ту, что меня полностью устраивает. Привёл домой, думая, что у меня взрослые и воспитанные дети. И что я вижу? Мою женщину молнией в лоб! Всё, сил моих больше нет. Карина наказана, до конца года под замок, а там посмотрим на её поведение. Ван Ли я отошлю обратно деду, сможешь с ним там заниматься.
— Отец! — на этот раз я рявкнул, и он, наконец, замолчал, уставившись на меня. — Карине нужны эти тренировки. Твоя Матильда решила избавиться от портрета матери в общей галерее. Карина это увидела и попросила этого не делать, на что была послана на край света с попутными ветрами. Ты пойми, если бы не тренировки, от твоей горячо любимой женщины осталась бы горстка пепла, которую можно было бы в совочек собрать, а затем с крыши небоскрёба развеять.
— Не могла она так поступить, — заявил отец, впрочем, не сильно уверенным голосом. — Матильда — хорошая.
— Возможно, — я поднял ладони в примирительном жесте. — Для тебя так оно и есть. Но знай, она сделает всё возможное, чтобы отстранить от тебя всех здравомыслящих людей. Она уже этим занимается, если ты не заметил.
— Как вам не стыдно? — совсем тихо пробурчал Александр Игоревич.
— Стыдно, конечно, — проговорил я, и отец тут же вскинул на меня взгляд. — Что здравомыслящий человек не видит, как им крутят, словно слонёнок хоботом. Кстати, камеры из портретной галереи ещё можешь посмотреть. Очень познавательное кино, знаешь ли.
— А вы — хам, молодой человек, — сказал отец, садясь в своё кресло.
Кажется, он признал своё поражение, но мне от него было нужно совсем не это.
— Я вообще по другому поводу пришёл, — я стал прохаживаться по кабинету, потому что так мне лучше думалось. — Скажи, пожалуйста, а у нас остались родственники со стороны матери?
Он снова вскинул на меня взгляд, но теперь ошарашенный. Такого вопроса он точно не ожидал.
— Из родственников с той стороны, — глухо проговорил он, — у нас только полоумная бабка в Крыму. Но она перестала с нами общаться после смерти Юли. А больше никого.
— Тогда у меня есть к тебе предложение, — я понял, что разрешить конфликт прямо сейчас не смогу, но, по крайней мере, смогу немного оттянуть его развитие.
— Какое же? — спросил отец.
— Завтра же я сдаю теоретическую часть экзаменов в академии. Затем решаю вопросы с заводом, там ненадолго. Карина и Ван Ли как раз за это время соберутся. Потом я приеду и заберу обоих в Крым. Мы поедем навестить бабушку. А у вас тут как раз страсти улягутся. Может, ты что-то видеть начнёшь. Ну, как тебе идея?
Александр Игоревич сцепил руки в замок и принялся хрустеть суставами. В подобной задумчивости я его ещё ни разу не видел. В нём боролись два противоречия, и он никак не мог отдать предпочтение какому-то одному из них.
Наконец, он решился.
— Хорошо, езжайте. Но после этого мы собираемся тут и кардинально решаем, как живём дальше.
— Отлично, — сказал я и протянул ему руку. — И не серчай, мы тебя любим.
Он пожал мою ладонь и даже попытался выдавить некое подобие улыбки.
Выйдя из кабинета, я набрал сообщение особому адресату.
«Привет, Варвара. К сожалению, семейный форс-мажор вынуждает меня повременить с Питером. Завтра вылетаю в Крым».
«Привет, Никит. Это даже лучше, я давно собиралась в Ливадию. Встретимся в Крыму J. P. S. Буду со своей новой преподавательницей».
Я написал:
«Отлично, устроим им с Ван Ли спарринг».
«Аха-ха-ха! Насчёт спарринга не знаю, но тренировку — точно!»
На том и порешили.
Я отправился оповестить Карину, чтобы начинала собирать вещи к завтрашнему отъезду. В этот момент на телефон пришло ещё одно сообщение. Я думал, что это снова принцесса, но ошибся.
«Здравствуй, красавчик. Скуратов сказал, что тебе нужен пиар. Считай, что я — твой пиар-менеджер».
«Отлично. Когда и где встретимся для обсуждения деталей?»
«Хоть сейчас. Ресторан „Критик“»
* * *
Репортёр Виолетта Цыпочкина была весьма фактурным персонажем. Первым, что бросалось в глаза при встрече, был огромный мундштук чуть ли не полуметрового размера, в котором беспрестанно дымилась сигарета. Образ дополняло короткое светлое каре, красный бант на шее и довольно пёстрая одежда. Правда, в отличии от баронессы фон Боде, в случае Цыпочкиной присутствовало безошибочное чувство стиля. Поэтому перья страуса отлично сочетались с чёрной юбкой и красным жакетом.
— Привет, красавчик, — сказала она, когда я сел за столик напротив неё. — А ты и правда так же очарователен, как о тебе говорят.
— Спасибо, — ответил я, припоминая, делали ли мне хоть раз комплимент.
Говорила Виолетта низким грудным голосом с хрипотцой, который на удивление очень дополнял её образ.
— Итак приступим, если вы не против, — сказала моя собеседница и достала блокнот. — Зачем вам вообще нужен пиар?
— Люди на завод не идут, — проговорил я, параллельно с этим понимая, как дико звучат мои слова. — Решил устроить акцию.
— Ого, — брови репортёра взлетели вверх. — Похвально, — в голосе чувствовался скепсис.
— Но нестандартно.
— Вот это уже интереснее, — заметила Виолетта, попутно отмечая что-то в блокноте.
— Решил разыграть карту моей бывшей репутации. Что-нибудь из разряда «раньше воровал трусы, а теперь поднимает завод». Как вам?
Цыпочкина оторвалась от блокнота, наклонила голову и метнула в меня прожигающий взгляд из-под бровей. Затем затянулась и выпустила облако дыма в сторону от меня.
— Дорогой мой, ты хочешь, чтобы люди поржали или пришли работать?