— Как она? — спросил я у него.
— Нормально. Ты — молодец, что сообразил с документами. Кондратий сразу стал делать всё, что нужно. И Ван Ли тоже хорош: облегчил отравление, как мог. Карина уже разговаривает, так что благоприятный прогноз такой: она завтра встанет.
— Ого! — сказал я. — Здорово. А что хоть случилось, она сказала?
— Говорит, эта дура потащила её сразу после тренировки на свой долбанный этикет и заставила там мидии разделывать и есть. А Карина слыхом про них не слыхивала, так как вообще мидии не любит. Съела она несколько штук и плохо себя почувствовала, вот тебе и весь этикет.
— Она сестру мидиями, что ли, отравила? — удивился я, так как был совсем не почерк фон Боде.
— Не самими, понимаешь, — ответил на это дядя Слава. — Она в них что-то вложила. Впрочем, сейчас мы обо всём узнаем. Отец её допрашивать собрался.
Уже через десять минут, убедившись, что жизни сестры ничего не угрожает, мы собрались в небольшой комнате, у прозрачного лишь с одной стороны стекла. В допросной за ним сидела пристёгнутая к стулу баронесса, за которой стояло двое безопасников, а напротив неё восседал дед.
— Зачем ты хотела убить Карину Державину? — почти бесстрастным тоном, заставляющим завидовать его выдержке, спрашивал дед. — Кто тебе это приказал?
Матильда фон Боде молчала, лишь изредка качая головой.
— Кто приказал тебе отравить мою внучку? — перефразировал Державин-старший свой вопрос.
Баронесса повернулась к нам, словно могла видеть сквозь зеркало, которым казалось это стекло в допросной и завыла:
— Саша! Сашенька! Они хотят убить меня! Сашенька, спаси меня!
Короткий, но хлёсткий удар ладонью по щеке заставил её замолчать.
— Его там нет, — спокойно ответил дед. — Его сейчас лечат от зависимости к тебе.
— Любовь нельзя вылечить! — высокопарно заявила баронесса.
— Любовь — нет, — согласился Игорь Всеволодович. — А всякие штучки менталистов — вполне.
Она посмотрела на него так, словно желала взглядом растереть в порошок.
— А, если вы всё знаете, зачем меня-то пытать?
— Нам нужно подтверждение, — ответил дед, нагибаясь над столом и нависая над Матильдой. — Твоё подтверждение.
— Вы понимаете, что если я хоть слово скажу, то тут же и умру? — состроив несчастную физиономию, проговорила она.
Но, видимо, баронесса понимала, что никому из присутствующих её не жалко.
— Если ты ни слова не скажешь, то умрёшь куда вернее.
Державин-старший лишь слегка повёл глазами, и фон Боде тут же широко раскрыла глаза. А следом за ними и рот. Она пыталась вдохнуть, но возле её рта больше не было воздуха, пригодного для дыхания. Ужасные муки исказили лицо женщины.
Ещё несколько секунд, и Игорь Всеволодович вернул ей воздух.
Матильда судорожно вздохнула и ещё раз. И ещё. Словно не могла надышаться.
— Поступим так: я буду тебя спрашивать, а ты будешь мне отвечать: да или нет. Понятно?
— Да, — немного подумав, ответила баронесса.
— Ты работаешь на Разумовского?
— Нет.
— На Скуратова?
Молчание. По лицу фон Боде было видно, что её просто раздирают противоречивые чувства. Наконец, она открыла рот.
— Да.
— Они прищучили тебя за убийство мужа и заставили работать на них?
— Да.
— С моим сыном, Александром Державиным, ты стала общаться по приказу Скуратова?
— Да, — и снова Матильда ответила с некоторой задержкой.
— Карину ты отравила?
Баронесса взглянула на деда диким взглядом и осклабилась.
— Она сама виновата! Сама! Она ничегошеньки не умеет! Она не женщина, а недоразумение! Она мидии не может разделать, как следует по этикету! Вы даже этому не можете научить своих дочерей! А ещё мужики называется, — и в довершение своей тирады она плюнула в лицо деду.
Тот спокойно утёрся и повторил вопрос:
— Карину ты отравила?
— Да, я! И жаль, что она не сдохла! Я бы и всех вас…
Она снова вытаращила глаза и могла лишь открывать и закрывать рот. Воздуха в её лёгкие не поступало.
* * *
События так быстро наслаивались друг на друга, что я едва вспомнил о том, что обещал погулять с принцессой. Погулять тут, конечно, в переносном смысле. Мне было необходимо рассказать Варваре много секретной информации.
На встречу я вылетел чуть ли не за двадцать минут. Затем водитель долго искал парковочное место в центре. А после я уже чуть ли не бегом, нельзя к монаршей особе на встречу опаздывать, спешил на свидание.
— Привет, — выдохнул я, подбегая.
И всё-таки она успела раньше. Завидя меня издалека, принцесса улыбалась. А я отметил, что она одета так, что признать в ней единственную дочь императора не представляется возможным. Вот только несколько скучающих мужчин, явно относящихся к собственной безопасности, выдавали её.
Только сейчас я понял, что, если ошибся, и девушка участвует во всей этой схеме против нас, жить мне осталось несколько минут. Однако её искренняя радость при виде меня давала надежду.