— Ты прости, — сказал я, — но это опять будет не свидание в полном смысле этого слова.
— Державин, — она отстранилась и заглянула мне в глаза, — а я смотрю, вы любите искушать судьбу, или у вас давно ничего не горело?
— Варвара, дело серьёзное, — оборвал я её игривое настроение, и девушка нахмурилась. А я решал, с чего стоит начать. — Есть мнение, что отец-император находится под постоянным воздействием.
Принцесса невольно обернулась на своих телохранителей.
— И да, — продолжил я. — Скорее всего, в этом замешана собственная безопасность.
— Конкретные фамилии есть? — спросила она, мигом превратившись из милой девушки в сурового государственного функционера.
Сейчас я видел государыню, которой предстоит управлять огромной страной.
— Разумовский, Скуратов, — ответил я. — Кто-то ещё — обязательно. Но эти двое, судя по всему, зачинщики.
— Есть информация, зачем они это делают? Какая выгода? — принцесса задавала именно те вопросы, какие нужно, вызывая моё восхищение.
— Полного понимания, к сожалению, нет, — мы шли под ручку и старались делать вид, что мило общаемся, хотя получалось не очень. — Но к этому точно причастны те люди, которые пытались всучить твоему отцу телепорт.
— Помню-помню, — Варвара крепко задумалась. — Да, он в тот день сам не свой был. Да и потом. А затем я уехала в Крым. Но причём тут ты?
— На наш род объявлена охота, — ответил я, делая вид, что улыбаюсь удачной шутке монаршей особы. — Мой кузен уже убит, на моём заводе предотвращены диверсии, Карину утром отравили. Одним словом, складывается ощущение, что на горле нашей семьи затягивается удавка.
— Твой дед обращался к моему отцу? — спросила Варвара, отсмеявшись воображаемой шутке и приклонив голову к моему плечу.
— Он не может с ним связаться, все линии контактов недоступны, поэтому и пришлось обращаться к тебе, — ответил я.
— Только поэтому и написал, да? А, если бы опасность не угрожала, и не вспомнил бы? — проговорила она таким голосом, что я не понял, серьёзно она, или шутит.
Хотя какие могут быть шутки в такой ситуации?
— Извини, — я приобнял её и привлёк к себе. — Обещаю тебе, что в следующий раз это будет самое настоящее свидание.
— Да ничего, это ты меня прости. Ты сейчас спасаешь мою семью. Свою семью. Я не должна… — она спрятала лицо у меня на груди.
— Кстати, — вспомнил я, — тот тайфун, что едва не снёс Сахалин и несколько городов на материке, возможно, тоже имеет к этому непосредственное отношение, — прошептал я ей в макушку, прикрываясь целомудренным поцелуем.
— Вот даже как? — проговорила принцесса, снова погружаясь в задумчивость. — Если во всём этом замешан Разумовский, то дело плохо.
— Неприкасаемая личность? — озвучил я свои опасения.
— Не то слово, — кивнула принцесса. — Отец доверяет ему больше, чем себе самому. Но дело даже не в этом. Ты говоришь, что отец находится под воздействием… Разумовский когда-то давно пытался делать мне ментальные щиты от якобы воздействия извне…
— А на самом деле? — спросил я, когда молчание моей спутницы затянулось.
— А сейчас я понимаю, что это были не щиты. Точнее, и щиты тоже, но они в том числе были нацелены на то, чтобы иметь доступ к моему разуму. Наверняка, такие же он ставил и отцу, — сосредоточенная и рассуждающая принцесса была просто великолепна.
— Были? — переспросил я. — А куда делись?
— Так при моих бесконтрольных выплесках ничего не удерживалось. Ни ментальные щиты, ни стены дворца, ни люди, доставившие мне хлопоты. Последнее время, правда, больше телефонам доставалось, — сказала она, повернулась ко мне и улыбнулась. — А теперь я и вовсе научилась себя контролировать, — она внимательно разглядывала меня. — О чём задумался?
— Как думаешь, если вывести из себя твоего отца, он сможет сжечь наложенные на него щиты? — спросил я.
— Слушай! — её глаза заблестели. — А это мысль! Ты — гений, Никита!
— Теперь осталось придумать, как вывести из себя императора и остаться в живых, — я грустно улыбнулся.
— Предоставь это мне. Я — его дочь, и знаю, как довести его до белого каления!
Она ещё теснее прижалась ко мне, и мы продолжили нашу прогулку, имитируя образцовое свидание.
* * *
Илья Святославович Вяземский прислал для аудита службы безопасности своего сына и отца Павла по совместительству, Василия Ильича. Его тайно провели в комнату за односторонним стеклом, где он просто следил за тем, что происходило в допросной. А там дядя Слава, которого уже тоже успели проверить на внешние воздействия, задавал одни и те же вопросы всем по очереди сотрудникам безопасности Державиных.
— Поступали ли вам предложения работать на другого работодателя? Случалось ли с вами что-то странное в последние дни? Мучали ли сильные головные боли? Были ли провалы в памяти? Происходило ли такое, что вы не могли вспомнить, как оказались в каком-нибудь месте?
И ещё несколько вопросов, нацеленных на то, чтобы вычислить, подвергался ли человек ментальному воздействию, или нет. Список предоставил сам Василий Ильич Вяземский и следил теперь за отвечающими.
Был это хмурый и неразговорчивый человек лет сорока с окладистой бородой и сросшимися бровями. Он практически не комментировал происходящее. В основном, от него слышали лишь:
— Чист. Чист. Чист.
Пару раз он сказал, что человек врёт, но воздействия нет.
А затем в комнату вошёл Стас Громобой.
— Поступало ли вам предложение работать на другого работодателя? — заученно спросил дядя Слава.
— Нет, — ответил Стас.
— Случалось ли с вами что-то странное в последние дни?
— Пожалуй, что да, — после длительного раздумья ответил Громобой.
Дядя Слава приподнял бровь, но при этом незаметно весь подтянулся, как истинный военный, готовый к активным действиям.
— Опишите, пожалуйста.
— Давайте вернёмся к этому позже, — попросил Стас. — Возможно, я смогу сформулировать.
— Хорошо, — согласился дядя Слава. — Мучали ли вас сильные головные боли?
— Да, — снова ответил Громобой. — Я должен был с кем-то встретиться. Но очнулся посреди улицы с дикой головной болью. Затем это повторялось несколько раз. Я оказывался в таком месте, в которое не знал, как попал. И при этом у меня раскалывалась голова.
— Воздействие было, — сказал за стеклом Василий Ильич Вяземский Игорю Всеволодовичу Державину. — Но уже несколько дней назад. Сейчас он чист.