- Извините, мадемуазель Латур, но меня ждут неотложные дела. Пожалуйста, чувствуйте себя совершенно свободно - Маркус выполнит все ваши пожелания. Доминик учтиво (и только!) поднес ее руку к губам.
Элизе хотелось бы видеть в этом жесте знак особого расположения, но при всей своей готовности к самообману она не заметила ничего, кроме вежливости, ничего, предназначенного лично ей. Единственным утешением могло служить то, что, покидая двор, капер лишь мимоходом взглянул на Женевьеву, словно на пустое место.
- Пошли домой, Элиза, - сказала сестра низким голосом, всегда свидетельствовавшим у нее об усталости. - У тебя здесь больше нет никаких дел.
- Да, благодаря твоему вмешательству, - прошипела Элиза. - Ну почему ты всегда появляешься некстати! Наверное, просто завидуешь, что тебе не оказывают такого внимания, как мне. - И обернулась к Маркусу, чтобы сообщить адрес, по которому следовало отправить ткани.
Обвинение настолько не соответствовало действительности, что Женевьева чуть не рассмеялась. Если бы Элизе оказали такое внимание, она бы уже билась в истерике. Услышав распоряжения, которые сестра давала слуге, Женевьева не поверила своим ушам: неужели сестра скомпрометирует себя еще больше, приняв дары капера? Впрочем, она ведь не знала ничего, кроме того что Делакруа ухаживает за ней, и, играя в этот галантный флирт, не видела разницы между подарками в виде букетика фиалок и дорогими тканями.
Глядя на это красивое пустое лицо, эти большие глупые глаза, Женевьева отказалась от мысли объяснить сестре, что Доминик Делакруа просто использует ее в своих явно неблагородных целях. Она собиралась было рассказать Элизе о подслушанном разговоре между Николасом и капером, но теперь передумала. Элиза все равно не поверит и, возможно, заподозрит, что это просто ревность со стороны сестры. Единственное, что Женевьева решила точно, это никому не рассказывать о том, что случилось в эти ужасные минуты на складе. Такой позор нужно держать в тайне.
И еще она решила, что настал момент схватиться с Николасом. Не зная правды, Женевьеве будет трудно на ощупь бродить в темноте, а сегодня ей стало совершенно ясно: для борьбы с кознями Доминика Делакруа ей необходим очень яркий свет - иначе она безнадежно заблудится и пропадет во мраке.
Глава 5
Николас мерил шагами квартиру, которую занимал в холостяцком доме с тех пор, как достиг мужской зрелости. Пожалуй, никогда в жизни ему еще не доводилось испытывать такого унижения, как сегодня утром. Этот мерзкий капер с его поганым языком посмел так оскорбить достоинство Николаса! Это было хуже, чем презрительное отношение Латура.
По крайней мере что касается дядюшки, то ни для кого не было секретом, что Виктор презирает всех без разбора. Но почему ом, Николас Сен-Дени, должен отвечать за проклятую привычку своей младшей кузины повсюду совать свой нос? Он не виноват, что Женевьева прошлой ночью подслушала их разговор, хоть Доминик и считает, будто Николас знал, что она заперта в кладовке. И в том, что Женевьева настояла сопровождать их к бирже Масперо, кузен тоже не виноват. Какой предлог Николас мог придумать, чтобы не взять ее на предположительно невинную прогулку по городу? Женевьева сразу бы догадалась о чем-то подозрительном - у девчонки просто нюх на это, - а уж если она что вобьет себе в голову, то будет стоять насмерть. Так оно в конце концов и случилось.
И теперь Сен-Дени необходимо остановить кузину, придумать, как усыпить ее подозрения или вывести из игры. Инструкции Доминика на этот счет были предельно ясны, а чтобы оспаривать приказы Доминика Делакруа, требовался человек намного смелее Николаса. Распоряжение не сопровождалось никакими угрозами, но в холодных глазах капера Николас увидел такое, что у него мурашки по коже побежали.
Резкий стук в дверь прервал невеселые мысли молодого повесы.
- Войдите, - крикнул он, ничуть не пожалев, что его от них отвлекли; однако, увидев посетителя, который решительно закрыл за собой дверь, Сен-Дени огорчился.
- Николас, нам нужно поговорить, - тоном, не допускающим возражений, заявила Женевьева. - Что происходит между тобой и Домиником Делакруа? Что за долг ты обязан вернуть ему?
Николас был застигнут врасплох и даже не пытался отрицать существование долга. Однако чего она хочет? Ведь ему неизвестно, что именно слышала кузина.
- Это мое дело, - заявил Николас со всей твердостью, на какую был способен. - Личное. Имею я право на конфиденциальность?
- Это зависит от обстоятельств, - констатировала Женевьева, сев на подлокотник большого кресла и небрежно качая ногой. - Но полагаю, что в данном случае, поскольку в твои дела оказались невольно втянутыми другие, права на конфиденциальность у тебя нет. Почему этот разбойник охотится на Элизу? Зачем ему так нужно было, чтобы ты ввел его в наш дом?
Николас сжал пальцами виски, чувствуя себя словно загнанный зверь.
- Никому ничто дурное не грозит, - чуть слышно ответил он, - просто Доминик хотел бы иметь дела с твоим отцом, вот и все. Но, чтобы сделать соответствующее предложение, Делакруа нужно было познакомиться с ним, а это удобнее всего сделать па вечере.
Женевьева уставилась на кузена как на круглого идиота:
- Чтобы у Доминика Делакруа были общие дела с папа?! Николас, чем набита твоя голова, если ты мог подумать, что папа согласится на подобное предложение?
Николас, которому уже была известна реакция Латура на предложение Доминика, прикусил язык. Но его взбешенная кузина не отводила вопросительного взгляда и ждала ответа на свой первый вопрос.
- Элизе ничто не угрожает, - повторил он. - Не могу больше ничего сказать, но ты должна мне доверять.
- Большое спасибо! - презрительно бросила она. - Я вообще не смогу тебе больше доверять. Если ты не скажешь мне правды, я сейчас же все расскажу папа.
- Ты этого не сделаешь. - Николас стал белым как мел.
- Если ты меня вынудишь, сделаю, - заверила Женевьева. - Я не сплетница, как тебе известно, но что-то в этом деле уж очень смердит...
Бросив столь "неизящное" высказывание, она замолчала и стала наблюдать, как кузен снова нервно заходил по комнате. Наконец Николас, кажется, принял решение.
- Почему твой отец не желает иметь дела с Домиником? Если Латур, не моргнув глазом, покупает у него товары, то почему не может оказать Доминику услугу, за которую тот, кстати, щедро заплатит? Твой отец не всегда так щепетилен, когда дело касается денег, не так ли?
В голосе кузена послышались ядовито-гневные нотки, и Женевьеве стало понятно, почему Николас позволил втянуть себя в какую-то мерзкую авантюру. Он испытывал отвращение к своему опекуну, который, надо признать, никогда не давал юноше повода относиться к себе по-другому.
- Так, - безразлично согласилась она. - Но кто из креолов открыто станет сотрудничать с таким известным негодяем? Ты ведешь себя по крайней мере не по-джентльменски. Что нужно разбойнику от отца?
- Уединенный док на озере Борн, верфь, оборудованием которой он мог бы воспользоваться для ремонта своих кораблей. Женевьева удивленно поджала губы:
- Это означало бы, что отец причастен к его пиратству. Ты не можешь не понимать этого, Николас. Чтобы отец содействовал аферам, которые стали возможны только "благодаря" этой войне? Он ни за что не согласится.
- Ему придется, - скучным голосом сказал Николас.
- Почему? - в ожидании ответа она затаила дыхание.
- Потому, моя маленькая сестренка, что Доминик этого хочет и ничто иное его не устроит. - Николас издал короткий смешок. - Никто не может делать что-либо наперекор Делакруа.
- Ты-то уж во всяком случае, - резко заметила она, стараясь заглушить внутренний голос, подсказывавший, что Николас говорит чистую правду. - Он чем-то прижал тебе хвост?
- Да, - вздохнул Николас. - Но, поверь мне, Женевьева, я бы ни за что не согласился участвовать во всем этом, если бы не был уверен, что никто не пострадает, разве что гордость твоего отца.
Она вспомнила слова Доминика, произнесенные прошлым вечером: "Вы, Николас, не в таком положении, чтобы поступить иначе". Великодушно решив не спорить с утверждением кузена, Женевьева лишь спросила:
- Николас, какие у него есть рычаги?
- Я много проиграл, - признался он даже с некоторым облегчением, что поведал кому-то свою тайну. - Сам не знаю, как это случилось, но у меня долговых расписок не меньше чем па двадцать тысяч пиастров. Я был на грани безумия.
Женевьева даже задохнулась от ужаса, но взяла себя в руки и сухо сказала:
- Могу себе представить. Ты был пьян?
- Возможно. - Николас в смятении взъерошил волосы рукой. - У меня была эта женщина... Я даже толком не знаю... Я потерял голову. Сколько бы я ни тратил на нее, ей все было мало. Она повела меня в игорный дом... Я... А, ладно, забудь. Это история не для твоих ушей. Женевьева не могла удержаться от смешка:
- После того как я оказалась замешана во всей этой пакости, ты боишься, что со мной не подобает говорить о шлюхах?
- Это совсем не интересно, - сдавленным голосом возразил Николас. - Как бы то ни было, в один прекрасный день, когда я уже совсем не знал, что делать, в фехтовальном зале ко мне подошел Доминик. Он скупил все мои долговые расписки и пообещал порвать их в обмен на небольшую услугу. - Николас с мольбой посмотрел на кузину. - Ее так легко было оказать, Женевьева. Просто как бы случайно представить Доминика Элизе и организовать приглашение в наш дом, чтобы капер смог официально познакомиться с дядей. Как я мог отказать? И почему, собственно, я должен был отказываться?
- Ты знал, зачем ему это?
- Сначала не спросил, - неохотно признался Николас. - Я был так счастлив, что мне улыбнулась удача, и не стал испытывать судьбу.
- А потом ты это выяснил, - подсказала она.
- Да. - Николас снова вздохнул. - Но я все равно не видел причин, почему мне не согласиться, ведь никто бы от этого не пострадал.