В результате Соня не спеша добралась до седла, удобно устроилась и пристукнула пятками, давая понять, что готова. Почувствовав уверенность всадницы, Горыныч облегченно вздохнул и рывками пошел на взлет. И тут Соня неожиданно осознала, раскачка дракона не вызывает в ней тошноты, лететь было легко. Как же быстро она приспособилась! Мысленно вручив себе поощрительную шоколадку, Соня гордо улыбнулась. Да из нее еще о-го-го какая наездница выйдет!
В этот раз они поднялись выше обычного. Горыныч почувствовал свободу и расправил крылья, пытаясь поймать поток. Но парение ему давалось с трудом, узкие крылья плохо справлялись с задачей. Дракон раз за разом повторял свой маневр. Соня поняла и возликовала: Горыныч осознает свое неумение плавно парить и, главное, хочет учиться. Значит, он умеет чувствовать, только не может об этом сказать. Горыныч умный и способный. Им обязательно надо учиться. И ему, и ей.
Горыныч заслужил похвалу, Соня похлопала его по жесткой шее:
— Молодец, ты всё правильно делаешь. Давай вверх. Там ветер сильнее.
Дракон воодушевился. Он набрал высоту, но последующий спуск снова оказался неровным. Впрочем, Соню это не беспокоило. Она могла без эйфории подниматься и безболезненно спускаться, не боясь резких срывов вниз и вертикальной посадки. Настоящая удача для дракона с узкими крыльями и девушки из другого мира. Вместе они неожиданно составили идеальную пару.
Весь день Соня и Горыныч провели в небе. А под вечер, когда дракон устал и расслабился, произошло чудо. Крылья Горыныча понесли его свободно и непринужденно. Всадница и дракон одновременно ощутили необычайную легкость полета, как будто кто-то нежно и ласково нес их на своих руках. Небо уже темнело, и лучи заходящего солнца освещали верхушки деревьев. Закат был невероятной красоты.
— Горыныч, ты гений!
В тот же миг гений свалился в крутое, почти вертикальное пике. Восторг сменился смятением. Дракон не совладал с чувствами. Посадка оказалась такой жесткой, что Соню сильно тряхнуло в седле. Но это не испортило ей настроения. Теперь она знала: всё только начинается.
Утром следующего дня уже Соня подгоняла Горыныча. Ей не терпелось продолжить обучение парению. Дракон, в отличие от девочки, был странно вял и скован. Он поднялся в воздух, с трудом взмахивая крыльями. Соня видела, как он старается, поднимается выше, пытается парить, но вчерашнее скольжение не удавалось. Соня раз за разом повторяла попытки, успокаивала Горыныча, ободряюще похлопывала его по спине, но выходило только хуже. Похоже, дракон никак не мог забыть о вчерашнем срыве.
Ничего не получалось. Соня устала, качка и дерганые спуски утомили ее. Она приказала дракону возвращаться. Горыныч виновато повернул к дому. Когда они приземлились на поляну, наездница, соскочив с седла, решила поговорить с драконом. При этом растерянный Горыныч упорно клонил голову и отводил глаза.
— Однажды у доски я решала задачу. Задача была сложная, — начала Соня, — и у меня ничего не получалось. Я так разнервничалась, что вообще ничего не могла решить. Тогда учительница сказала мне… — девочка заметила, что Горыныч навострил уши, и заговорила с еще большим воодушевлением: — Учительница сказала: «Дело не в задаче, а в тебе. Ты думаешь о себе, а не о задаче». Это правда, я думала о том, как ужасно выгляжу перед одноклассниками красная как рак с вспотевшими подмышками. Только учти, это секрет. Ты понимаешь, о чем я?
Горыныч насупился и отвернулся. Он понимал. Или не понимал? Соне ничего не оставалось, как грустно взглянуть на чешуйчатого друга и уйти в домик. Не успела она закрыть дверь избушки, как раздался шум крыльев. Соня выскочила на крыльцо. Горыныч улетел без нее. Жаль, конечно, но и дракон имеет право побыть в одиночестве.
День не задался. Беспокойство терзало Соню. Она без конца выходила на лужайку перед домом, подолгу стояла, вглядываясь в небо до рези в глазах, прислушивалась к звукам. Горыныч не возвращался.
Соня беспокоилась всё сильнее и сильнее. Тревога, страх и беспомощность накатывали волнами. Эрвин говорил, что драконы, выведенные в неволе, преданы хозяину. Неужели Горыныч улетел навсегда? Как он мог оставить ее одну?
Когда дракон спал на поляне перед домом, ей было спокойнее. А теперь темные тени от деревьев, исполосовавшие поляну, показались такими зловещими, что она поспешила вернуться в избушку и закрыть за собой дверь на засов. В эту минуту Соня ощутила себя такой несчастной. Как же ей не хватает родного дома, мамы, бабушки! Она свернулась клубочком на плоском топчане, слезы тонкими дорожками потекли по лицу.
Кто-то осторожно поскреб в дверь. От этого звука Соню подбросило на кровати так, что она чуть не свалилась на пол. Тихое постукивание продолжалось. Пересилив страх, девушка бесшумно встала и подкралась к окну. Она всмотрелась в ночной сумрак и различила знакомые контуры: у крыльца топтался Горыныч.
Соня кинулась к двери, распахнула ее, выскочила на крыльцо. Дракон судорожно вздохнул и положил морду на плечо девушки. Она провела рукой по его бугристой чешуйчатой шее, костяному гребню.
— Где ты был? Как добрался? Ты же плохо видишь в темноте!
Что он мог ответить? Только поджал лапы и улегся у порога.
— Это самое лучшее место. Спокойной ночи, — нежно сказала Соня.
Но Горыныч не услышал, он уже спал.
Следующее утро выдалось пасмурным. Небо затянули тучи, моросил мелкий дождик. Погода определила: не будет полетов и экспериментов, хотя сидеть в избушке и страдать не хотелось. Горыныч тоже унывать не желал. Всем своим видом он дал понять, что пора в небо. Дракон расправлял крылья, разминаясь, крутил головой, топтался по поляне, не находя себе места.
— Может, не полетим? — спросила Соня.
Но Горыныч утвердительно махнул башкой, он услышал только «полетим».
Вот как можно перечить деловому энергичному дракону, уверенному в своей силе? В одежном шкафу девочка нашла плотные брюки, плащ-накидку, красные сапожки с загнутыми носами и шляпу на завязках с широкими полями. Одежда пришлась впору, только брюки чуть длинноваты. Соня закатала брючины ровно до середины голенища сапог и притопнула ногой. Э — ха! В таком виде можно пуститься в путь. Горыныч остался доволен нарядом Сони, для него дождь не помеха. Он, похоже, вчера разведал новые места и сейчас хотел похвастаться перед наездницей.
В полете Горыныча появилась плавность, высоту он набрал быстрее обычного. Соне показалось, что она уловила суть науки летать. Горыныч стремился к совершенству и делал это осознанно. Умница! Она одобрительно похлопала дракона по шее, отчего тот счастливо хмыкнул.
Полет намечался великолепный, но неожиданно в долинах между гор путешественники попали в густой утренний туман. Серая дымка поглотила всё вокруг, накрыла небо и землю плотной мглой. Горыныч растерялся, судорожно замахал крыльями, закрутился на месте. Его испуг мгновенно передался Соне. Драконы не могут летать в темноте. Туман хоть и серый, но что-либо рассмотреть впереди невозможно, его непроницаемость оспаривала первенство у безлунной ночи.
Может, надо приземлиться? А если там деревья или скалы? Горыныч не сможет затормозить, он садится очень резко
— Всё хорошо. Лети вперед, не торопись… успокойся, — голос Сони дрожал, она не знала, что придумать. Туман забирался за шиворот, просачивался внутрь, туманная пелена делала их слепыми.
От слова «успокойся» Горыныч совсем потерял голову. Его бросало из стороны в сторону, вниз и вверх, жуткими рывками. Соня с трудом держалась в седле. Дракон стал неуправляем. Существовало только одно средство.
— Горыныч, спать! — крикнула Соня.
Она знала, как действует на него это слово, но поможет ли оно сейчас?
— Спать!
Дракон взмахивал крыльями всё реже и реже. Кажется, он и вправду отключился. Соня панически озиралась по сторонам. Надо что-то срочно придумать. Горыныч терял высоту. Но что под ними? Один сплошной туман…
Соня склонилась к уху дракона и сказала как можно спокойнее:
— Лететь. Спать и лететь.
Соня сама не знала, откуда у неё родилась уверенность, что из Горыныч поймёт и выполнит.
Дракон подчинился. Взмахи крыльев стали неторопливыми и равномерными. Горыныч летел с закрытыми глазами, если так можно выразиться, в «спящем режиме» и чувствовал себя отлично.
Вскоре клубы тумана сделались прозрачнее, светлее, потом разошлись клочками по сторонам, рассеялись под лучами солнца, пробивавшего дорогу сквозь тучи. Туман поредел. Стало видны контуры земли. Горыныч набрал довольно приличную высоту. Кажется, они никогда раньше так высоко не летали.
Совсем недалеко высились знакомые горы и ущелья. Они сейчас рядом с Ледяным озером! Вот тут Соня испугалась второй раз. Как же они летели? Ведь могли запросто врезаться в склон! Как им удалось миновать в сплошном мареве опасные места?
По ощущениям, прошло достаточно времени с начала «сонного» полёта, и всадница решила, что Горыныча пора будить. Она дернула уздечку и четко произнесла:
— Подъем.
Дракон встрепенулся, открыл глаза и мгновенно струсил. Он видимо никогда ещё не взлетал так высоко.
Отчаянно работая крыльями, Горыныч сорвался в крутое пике и вмиг набрал скорость. Соня увидела, что дракон не может толком взмахнуть крылом. В момент взмаха оно теряло устойчивость. Горыныч потерял управление и теперь несся вниз с бешеной скоростью.
Соня не успела испугаться, всё произошло слишком быстро. Она крикнула:
— Я держусь!
Горыныч не расслышал и еще больше запаниковал. Сопротивляясь потоку, он попытался еще раз взмахнуть крыльями, но его закрутило штопором. Столкновение с землей неизбежно. Соню не пугала скорость, но, когда их закрутило винтом, она, что есть силы, вцепилась в уздечку, пригнувшись к дракону настолько, насколько позволял его костяной гребень. Хорошо, высота была достаточная, и дракон, вильнув хвостом, который чуть слушался, направился в воду. Путешественники рухнули в озеро.
Посадка на воду оказалась сверхжесткой для обоих. Горыныч получил сильнейший удар о воду и ушёл в глубину. Соню отбросило в сторону, и она потеряла сознание. Горыныч, очухавшись, вылез на поверхность озера и понял, Сони нигде нет. Он зарычал, втянул носом воздух и нырнул.
Девушка погружалась на самое дно мрачного безмолвного озера. Бешено молотя лапами, дракон настиг ее, зацепил зубами одежду и вынырнул. Выпучив от ужаса огромные глаза, Горыныч изо всех сил погреб к берегу, таща за собой бесчувственное тело. Беспамятство Сони так испугало его, что челюсти, которыми он держал свою ценную ношу, в этот момент не разомкнул бы никто.