— Я доверяю Асанне, — немного помолчав, ответил он.
— Если она узнает про Вершину, никому не скажет? — Соня старалась говорить спокойно.
— Не скажет, — Эрвин отвел взгляд. — Знаю, ты недолюбливаешь Асанну, но это личная неприязнь.
— Ты нравишься ей, вот мое мнение.
— Она тоже мне нравится, — ответил Эрвин, — она верный товарищ. Я не рассказывал тебе, что она попросила меня достать яйцо дракона. Я ведь работал помощником в Инкубаторе.
— Разве не драконихи высиживают яйца?
— Нет, это делается искусственным путем, потому что самки становятся очень агрессивными, не подпускают никого к своим чадам. А без участия человека в воспитании детенышей с самого начала не получится вырастить хорошего дракона.
— А зачем Асанне яйцо?
— Она хотела добавить его в свое лекарство.
— Вот о чем толковал Ларри тогда! — догадалась Соня. — Это была его идея?
— Верно. Мне поручили уничтожить бракованное яйцо, а я тайно вынес его из Инкубатора и притащил домой, чтобы передать Асанне. Но когда я разглядел через скорлупу зародыш, я решил не отдавать яйцо. Я захотел сам выходить дракона. И, как видишь, получилось, — Эрвин улыбнулся, глянув в сторону спящего Горыныча.
— Асанна разозлилась на тебя? — Соня взглянула на Эрвина.
— Конечно, она была недовольна. Ведь мы были в шаге от средства, которое могло бы помочь.
— Разве нельзя было открыто высказать ваше предположение?
— Кто бы нас послушал! Да и вообще, хотелось всё сделать самим, — Эрвин взлохматил волосы. — Но я не принес яйцо, Асанна не приготовила то, что задумала.
— Зато у тебя есть Горыныч, — сказала Соня. — Вот куда мы его спрячем? Мы засветились с ним на весь Энобус.
— На всю Верховию, если честно.
Эрвин хмыкнул. Мысль о гонке была ему приятна. Горыныч одержал победу над лучшими гонщиками Верховии. Правда, слава сейчас только во вред.
Он вздохнул:
— Соня, в лесу оставаться нельзя, у нас нет еды, нас ищут кругляши. Они могут появиться в любой момент.
— Я переживаю за Горыныча, — ответила Соня, — ведь он сбежал из Калитки. Здесь появляются верхотуры?
— Они везде бывают. От них тоже надо прятаться.
— Нам надо найти дверника, — сказала Соня. — Какие мысли по этому поводу?
— У меня было ощущение, что Зарх что-то знает, — Эрвин слегка нахмурился. — Вот он бы мог нам помочь.
— К кругляшам нельзя, они меня приговорили, — напомнила девушка.
— К ним нельзя, — вздохнул Эрвин. — Я, честно сказать, не понял слова Зарха. Что он там толковал?
— Мне надо пройти свой путь до конца, — сказала девушка, — эти слова можно сказать любому. Разве можно пройти путь до середины?
— Можно начать какое-нибудь дело, а потом бросить его.
— Всё равно не понимаю. Что я должна доделать?
Разговор понемногу стих. Ночь выдалась светлая, теплая, звездная. Соня лежала на подстилке из пахучего лапника, накрытая, как одеялом, широкими толстыми листьями, заботливо собранными Эрвином. Она глядела в бездонную высь с серебряной россыпью мерцающих звезд, удивляясь мыслям, которые накатывали на нее как прибережные волны.
Она думала о родном доме, но как-то отстраненно, без страдания и тоски. Она чувствовала себя безмятежно и умиротворенно. Ночной ветер приносил запахи леса, цветущих трав, сменяясь озерной прохладой. Иногда вскрикивала лесная птица, ветер шелестел в кронах деревьев. Но ничего не волновало Соню.
Она повернулась на бок, рядом с ней спал Эрвин. Он рядом, и это главное. В его присутствии заключались ее спокойствие и тихая радость. Когда только он успел занять столько места в ее жизни? Как получилось, что на нем сосредоточились Сонины помыслы и грезы?
Как сошлись звезды, которые неведомыми путями свели их вместе? Что это было? Как это происходит? Соня удивлялась и одновременно не удивлялась, как будто когда-то и где-то было давно предрешено, что они встретятся.
Соня ошибалась, Эрвин не спал. Он только делал вид. На самом деле, он думал. И думал о Соне. Эрвин знал, его родной мир был чужим для девушки, ей пора возвращаться домой. Эта мысль мучительно грызла его, как ноющая боль. Перед юношей стояла дилемма: помочь Соне вернуться домой или не отпустить ее от себя. Эрвин видел, что Соня не спит, но говорить с ней не собирался. Ему не хватало смелости сказать то, о чем он думал. Он не мог возложить на ее плечи решение этой задачи. Эрвин вздохнул. Выбор, который он сейчас делал, совсем не радовал его.
Завораживающие огоньки в небе пели свою безмолвную колыбельную. Соня задремала, когда кто-то позвал ее по имени. Девушка мгновенно проснулась. Зов повторился. Соня села, аккуратно откидывая с себя широкие зеленые листья. Она встала, двинулась к озеру, над которым клубилась туманная дымка. Волшебное озеро звало, манило к себе.
«Пить хочу, — подумала Соня, подошла к самой кромке, присела, зачерпнула воды и удивилась: — Странно, где вода?»
Она погрузила руку глубже, разводя в стороны туманную хмарь, но опять не почувствовала живительной прохлады. Озеро клубилось темным маревом, как будто полностью превратившись в него. Соня выпрямилась, шагнула вперед. Наверное, она далеко от воды.
«Иди, иди сюда, иди», — нашептывал голос в ее голове.
И Соня, всё больше погружаясь в туман, шла.
— Соня! — отчаянный дикий крик привел ее в чувство.
Девушка вздрогнула, она по грудь стояла в ледяной воде.
— Соня! — крик повторился.
Она оглянулась. Это голос Эрвина, его знакомая фигура. Парень бросился в воду, приближаясь к ней. Схватил ее за руку, поволок на берег. Соня мгновенно замерзла. Зубы выбивали дробь, мокрая одежда прилипла к телу, девушку сотрясала крупная дрожь.
— Ты с ума сошла, куда тебя понесло? — Эрвин тащил Соню подальше от озера, к месту, где они устроили ночлег.
— Я не знаю, я не чувствовала воды, шла, шла, как по берегу. Я хотела пить.
Эрвин сбросил с плеч мокрую рубаху, выжал ее, повесил на ветку дерева, нависшего над лапником. Соня трясущимися руками стягивала с себя футболку.
— Зря мы здесь остановились. У этого озера дурная слава. Ходят слухи, здесь пропадали люди, — Эрвин через плечо бросил Соне свою куртку. — Надень сухое.
Соня с трудом стащила мокрые джинсы, переступила через них, схватила куртку парня.
— Ничего страшного. Я в этом озере однажды с Горынычем искупалась, — Соня зарылась носом в мягкую подкладку куртки.