Макс долго и пристально смотрел на нее, прежде чем сказал:
— Иди домой, Лайза Джейн. — Он отвернулся и собрался было уйти, но Элизабет придержала дверь.
— Постой… Я пришла попросить тебя починить насос.
— Что-нибудь с твоим домом? — насторожился Макс.
— Нет. С домом Маккензи, — вырвалось у нее, и она мысленно отругала себя. Этот дом переходил из поколения в поколение в семье Джонни. Элизабет лишний раз напомнила Максу о своем предательстве. Джонни умер, а она продолжает держаться за то, что ему принадлежало. Глупо было надеяться, что Макс согласится ей помочь, но Элизабет взяла себя в руки и сказала: — Мне помогают Стив Уолфорд и Таг Маззи. Но ты единственный, кто может вернуть насос в рабочее состояние хотя бы ненадолго, пока я не найду новый.
Макс скрестил руки на груди.
— Так ты… действительно думаешь, что я стану надрываться из-за старой развалюхи, принадлежавшей Джонни? Нет уж, спасибо.
Макс решительно вошел в дом и взбежал по лестнице через две ступеньки. Реакция вполне нормальная. Но Элизабет не хотела сдаваться без борьбы. Тем более, что знала его слабости, знала, в какой момент ему нужно польстить. Поэтому она всегда добивалась от него, чего хотела. За одним исключением: он не женился на ней и детей она ему не родила…
— Куда ты? — прокричала она. — Я не закончила.
— В душ, — небрежно бросил он через плечо, перед тем как скрылся из виду.
Элизабет вошла в дом, решив ждать в гостиной до тех пор, пока он не спустится. Она оглядела мебель в чехлах. Вот кресло мистера Уайлдера, в котором он любил, развалившись, смотреть телевизор. Гарри Уайлдер был жестким человеком, когда дело касалось воспитания Макса, но со своей женой Мартой он всегда был нежен и ласков. В доме Макса царила любовь. А ее дом был холодным, хоть и уютным на вид. Родители Элизабет не питали привязанности ни друг к другу, ни к своему единственному ребенку. Элизабет надеялась, что в семье Макса она обретет то тепло, которого ей так недоставало дома. Она мечтала, что выйдет замуж за Макса и эти комнаты наполнятся смехом их детей.
Но мечтам ее не суждено было сбыться.
Элизабет и не думала, что прошлое имеет над ней такую власть. На глаза навернулись слезы при мысли о несбывшихся надеждах. Но она тут же напомнила себе о Джоне и детях, которые у нее уже есть. Сложись все иначе, у нее не было бы Бруди и Энни. Прошлое осталось позади. Она должна смотреть в будущее.
С твердым намерением разрешить проблему с насосом в свою пользу, Элизабет ринулась наверх и постучала в дверь ванной.
— Макс! — закричала она.
Поскольку Макс не ответил, она постучала еще раз.
— Я не уйду, пока не добьюсь своего.
— Позвони мне завтра. Я слишком устал, Лайза Джейн.
— Это не займет много времени. Я обещаю.
— Ха!
— Пожалуйста, Макс!
Он закрыл воду, и Элизабет услышала, как дождь барабанит по оконным стеклам. В доме стало темно. Потом бабахнуло так, что зазвенели стекла.
— Макс!
— Я слышу тебя, черт побери!
Дверь ванной открылась, раздался новый оглушительный удар грома.
Элизабет увидела Макса. Бедра обернуты махровым полотенцем, вода капает с блестящих черных волос и стекает ручьем по груди. Татуировка на предплечье осталась — каприз двух молодых любовников. Когда он поставил свое прозвище под изображением сумчатого дьявола[3], Элизабет решила, что слово «Волк» должно красоваться прямо над ее сердцем. Макс предложил ей штучку поизящнее — татуировку в виде бутона розы в более интимном месте — на правой ягодице. Глупые… Они верили, что после этого ничто не сможет разлучить их.
Элизабет отвела глаза, испугавшись собственного желания.
— Твой умоляющий тон меня когда-нибудь доконает!
Она попятилась назад, закусив губу.
— Клянусь, я не хотела, чтобы ты… то есть…
Она уперлась спиной в стену. Вспышка молнии заставила ее вздрогнуть.
Макс подошел к ней и оперся рукой о стену, отрезав путь к бегству. Элизабет слабо вскрикнула от удивления, когда он поцеловал ее. Но когда он провел по ее губам языком, она не смогла сдержать тихого стона наслаждения. Вновь гулко прогремел гром.
Макс хотел ее.
Но не любовь и не воспоминания об их жарких, безумных ночах влекли его к ней. Он хотел дать ей понять, что она совершила большую ошибку, оставив его, что поторопилась, выйдя замуж за Джонни.
Элизабет уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его. Но в ее душе боролись противоречивые чувства.
— Мы не должны… — прошептала она.
— Я знаю.
Ее дыхание стало неровным, как и его. Мстить было глупо, он это знал. И все же поцеловал ее снова, еще настойчивее. Вкус ее губ пьянил его. Стук ее сердца отдавался у него в груди. Макс чувствовал, что надо остановиться, но не мог. Он был бессилен против того огня, который Элизабет разжигала в нем.
— Макс, не надо… — говорила она, а руки, словно помимо ее воли, обнимали его. Пальцы ласкали влажную кожу.
Прижав ее к себе, Макс почувствовал, как уходит боль.
— Останься! — молил он, уже забыв о том, что хотел отомстить ей за прошлое.
— Я… я не могу.
Макс прижался губами к плавному изгибу между шеей и плечом. Влажная и соленая от пота кожа на вкус была точно такой, как и прежде. Макс помнил ее загорелое тело. Ее молочно-белые груди…
Он скользил губами по ее шее, к чувствительной точке за ухом. Аромат ее духов возбуждал его. Полотенце упало на пол, когда она начала водить пяткой по его икре.
Когда она успела снять босоножки? — промелькнуло у него в голове.
Сверкнула яркая вспышка. Во дворе затрещало дерево — в него, по всей видимости, ударила молния.
— Ведь ты ненавидишь меня за то, что я сделала, — выдохнула Элизабет.
— Ну что ты. Я обо всем забыл.
Ненависть исчезла, стоило ей прикоснуться к нему. Но он не мог сказать ей об этом, как не мог выразить словами, насколько сильно ее любит.
Макс целовал Элизабет снова и снова, пока она не утратила контроль над собой. И вот уже она покусывала его губы, касалась языком его нёба. Ее руки скользнули вниз по его спине, обхватили ягодицы… она притянула его ближе. Стихия разбушевалась не на шутку.
Он хотел бы раствориться в этой женщине, но какая-то необъяснимая сила вдруг остановила его.
Макс застыл, уткнувшись головой в ее шею. Он знал, что ничуть не изменился за эти годы. Такой же ненасытный, страстный и необузданный. Но они уже не дети. Макс хотел вернуть ее больше, чем когда-либо. Но не таким способом.
— Прости меня, Лайза Джейн.
Элизабет ощутила разочарование, когда он отпустил ее. Его прикосновения пробудили в ней сладостные воспоминания об их бурной молодости. Тогда Лайза Джейн была убеждена, что секс и любовь — одно и то же.
Элизабет прислонилась к стене, боясь упасть. Отныне звук грома будет напоминать ей об этой сцене и… вызывать трепет во всем теле. Что толку лгать себе? Она изнывает от одиночества.
Закрыв глаза, она опустила голову.
— И ты меня прости. Мне не следовало приезжать сюда.
— Нет, ты все правильно сделала, — ласково сказал он, приподнимая пальцем ее голову за подбородок.
— Но мне было нужно не это. — Она шагнула в ванную. И перед тем, как закрыть дверь, добавила, стоя к нему спиной: — Я не думала, что это случится.
— Я тоже, милая, — едва слышно произнес Макс, поднял с пола полотенце и пошел в спальню. — Я тоже.
Когда Лайза Джейн через несколько минут вышла из ванной, Макс, уже одетый, был внизу. Благодаря дождю жара немного спала, но дышать было по-прежнему трудно. Макс взял бутылку пива. Оно выдохлось и нагрелось, но ему было все равно. Он сделал глоток, поморщился, но все-таки отхлебнул еще.
Он смотрел на нее, пока она спускалась по лестнице. Спокойная, в костюме — никакого изъяна, волосы аккуратно забраны в узел. Оставив бутылку пива, он направился к ней.
— Хочешь выпить? — Кроме водопроводной воды, пить было нечего, но Макс хотел проявить вежливость.
Элизабет помотала головой, избегая смотреть ему в глаза.
— Мне ничего не нужно.
Он понимал, что задает глупые вопросы, но Лайза Джейн была способна сделать из него идиота.
— Я поеду с тобой в город и взгляну на насос. Позволь мне исправить свою ошибку.
— Какую? — Она резко вскинула голову. — Не стоит беспокоиться, Макс.
Он схватил ее за руку и повернул к себе лицом.
— То, что там, наверху, случилось… — Макс осторожно подбирал слова. — Я остановился, потому что хотел тебя. Очень хотел. — (В ее зеленых глазах вспыхнуло замешательство.) — Просто позволь мне починить насос, и я не буду чувствовать себя таким виноватым.
Она вздохнула.
— Я уже не та, что была прежде, — по уши влюбленная в тебя девчонка. Не волнуйся, ты не обидел меня. Я просто сглупила, позволила себе поддаться эмоциям. Приятно, знаешь ли, снова очутиться в объятиях мужчины, снова почувствовать себя желанной. Но я не хочу возвращаться в прошлое, и, думаю, мне следует поблагодарить тебя за то, что ты удержал меня от большой ошибки.
Уж не о Джонни ли она вспоминала в его объятиях? Макс почувствовал укол ревности.
— Ты закончила?
— Нет. — От его руки исходило восхитительное тепло, но Элизабет все же высвободила свою руку. Глаза выдавали ее волнение. — Это последний шанс спасти дом Маккензи, и мне не важны причины, по которым ты мне поможешь.
— Я только надену ботинки.
— Жду тебя в машине.
Элизабет вышла из дома, мысленно ругая себя за безрассудство. Быстро добежала до машины и села за руль. Дождь не прекращался. Как некстати эта гроза. Земля и без того пропитана влагой сверх меры. Не нужна земле эта вода… и Элизабет не нужен Макс, пусть уезжает!
Ожидая, когда он подгонит свою машину, чтобы следовать за ней в город, Элизабет задумчиво смотрела на капли, падавшие с веток на ветровое стекло. Нельзя в один миг перечеркнуть жизнь с Джоном. Джон оберегал ее. Не то что Макс.
В первую их ночь Макс как будто забыл, что она девственница. Он был безудержен. А Элизабет — влюбленная шестнадцатилетняя дурочка — готова была на все, чтобы заполучить Макса. Она приняла секс за любовь. Но он назвал ее именем прежней подружки, и Лайза Джейн осознала свою печальную ошибку.
В ту ночь она потеряла больше, чем невинность. Крикнуть Максу, чтобы убирался к своей любовнице, было единственным способом сохранить собственное достоинство. Но Лайза Джейн слишком любила Макса, чтобы позволить ему уйти.
Что бы случилось с ней, не окажись рядом Джона, не выйди она за него замуж? Конечно, в постели Максу не было равных. Но с Джоном она жила как за каменной стеной.
После его смерти она пыталась сохранить в душе тот мир, который обрела, живя рядом с ним. Теперь ее спокойствию снова угрожал Макс. Но ведь его не остановить. Это все равно что удерживать бурную реку с помощью нескольких мешков с песком.
Черный пикап выехал из-за дома. Макс сидел за рулем. Она потянулась к ключам, которые оставила в замке зажигания, и повернула их. Мотор молчал.
— Ну давай! — Она попробовала еще раз. Бесполезно. — Нет, только не сейчас!..
За последние несколько недель Элизабет ни разу не дала воли слезам. Слишком много людей зависело от нее: двое ее детей, мать Джона, женщины и дети из приюта. Забарахлившая машина не Бог весть какая проблема… Но это оказалось последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.
Она попыталась еще раз завести машину — и снова безуспешно.
Элизабет разревелась. К черту машину! К черту дождь!
— Черт бы тебя побрал, Джон! Зачем ты умер раньше меня? — всхлипнула она, вытирая слезы отчаяния и страха, которые так долго сдерживала.
Дверца машины вдруг открылась. Макс склонился к ней.
— Какие пробле… — Он замолчал, увидев ее плачущей. — Лайза Джейн, что случилось?
— Она… она не заводится, — ответила Элизабет, хлюпая носом. Как же глупо рыдать над сломанной машиной!
Макс осторожно взял ее за руку и вывел из машины. Когда они оказались под ветвями старого дуба, защищавшими от дождя, Элизабет припала к Максу. Он крепко обнял ее.
Макс гладил ее по спине, и ей становилось легче. Он поцеловал ее в макушку. Элизабет заплакала еще сильнее.
Она не хотела любить его, но ничего не могла с собой поделать.
Животное размером с небольшую собаку. Обитает только на острове Тасмания.