— А ну-ка постой! — строгим голосом произнесла Элизабет. Бруди замер на месте, но не обернулся. — Что случилось? — спросила она.
— Ничего. — Юноша переминался с ноги на ногу.
Элизабет призвала на помощь все свое терпение. Она не узнавала собственного сына.
— Какой бес в тебя вселился? — спросила она, подойдя к нему, но Бруди в ответ только пожал плечами. — Мистер Уайлдер вернулся в Олтон, чтобы помочь всем, а не только нам. Ясно? Он и так делает нам одолжение, соглашаясь слетать в Чикаго. Просить его покупать насос просто невежливо. Бабушка тоже так думает. Если не полечу я, она сказала, что полетит сама.
— Бабушка? Но она же до смерти боится самолетов!
— Верно. И тем не менее она готова лететь.
— Значит, речь о том, чтобы просто слетать за насосом?
— Вот именно, — кивнула Элизабет и положила руки сыну на плечи. — Поверь мне, Бруди, я давным-давно рассталась с Максом, мы стали с ним совсем чужими.
— Когда-то он был твоим парнем.
— Но сейчас мы с Максом просто друзья. Понял?
Бруди кивнул, но по-прежнему недоверчиво смотрел на мать.
— А если бы эти женщины перебрались в другое убежище, тебе не надо было бы лететь в Чикаго?
— Они не могут, сынок… Кроме того, дом переходил в этой семье из поколения в поколение. Я сделаю все, чтобы спасти его. И мне нужна твоя помощь, Бруди. Твоя бабушка и так вся в заботах о приюте и о вас двоих. Она не показывает виду, но я-то знаю, как она тревожится обо мне. Ты — единственный мужчина в доме, помни об этом. Могу я на тебя рассчитывать?
— Да, можешь, — протянул он и смущенно улыбнулся.
Когда Макс приехал за Лайзой Джейн, она уже была готова отправиться в путь. За два часа, отведенные ей на сборы, он успел завершить все дела, еще раз проверил старый насос и сделал несколько звонков. Он не забыл, что Бернис просила не просто увезти невестку из города, но и позаботиться о том, чтобы она хорошо провела время.
Уж он постарается.
С довольным видом Макс вышел из машины и направился к Лайзе Джейн, спускавшейся по ступенькам с маленьким чемоданом в левой руке и с легким жакетом и сумочкой — в правой. Лайза Джейн сменила джинсы и рубашку на серые брюки и розовую блузку с набивным рисунком и снова стала чужой для него Элизабет.
— Готова? — спросил он.
— Не совсем, — ответила она. — Я все еще не могу поверить, что тебе так легко удалось втянуть меня в эту авантюру. Обычно я не принимаю опрометчивых решений.
— А когда-то ты поступала именно так. — Он протянул руку, чтобы взять у нее чемодан и положить в багажник.
Только когда Элизабет опустила стекло и замахала рукой, Макс заметил ее сына, стоявшего в дверях дома. Бруди слегка приподнял руку и даже не улыбнулся. Интересно, он все еще сердится из-за вчерашнего вечера или уже помирился с матерью? Макс отлично понимал юношу, на его месте он вел бы себя точно так же.
Когда она сообщила ему, что у них в семье практически все боятся летать на самолетах, Макс не на шутку забеспокоился.
— Должен тебе сказать, что мой самолет не приспособлен возить пассажиров. В нем ужасно шумно, а на большой высоте еще и холодно. Но я знаю свою старушку вдоль и поперек. Она в полном порядке, и тебе не о чем беспокоиться.
— Я выгляжу испуганной?
Ему достаточно было одного взгляда на Элизабет, чтобы понять, как она нервничает.
— Да, — ответил он.
— Ты ошибаешься.
Первые несколько минут полета Элизабет провела, вцепившись в подушку сиденья под собой. Не желая, чтобы Макс видел ее перепуганное лицо, она отвернулась к окну и притворилась, что зачарована видом. Она была просто ошеломлена, увидев вместо маленьких городков и ферм бесконечные мили темной и грязной воды. Никакие телевизионные съемки и фотографии в газетах не могли передать настоящего размаха наводнения.
Во время первого страшного наводнения несколько лет назад они чуть не лишились дома, но благодаря нечеловеческим усилиям им удалось спасти его. Неужели теперь они потеряют старый дом?
Насос должен продержаться до понедельника, убеждала Элизабет себя. Если только дождь не будет по-прежнему лить как из ведра. Но погода оставляла желать лучшего. Макс поступил правильно, решив прорваться сквозь грозу, вместо того чтобы дожидаться, пока стихия утихнет.
Когда самолет затрясло, Элизабет повернула голову и с беспокойством взглянула на Макса. От резкого движения начали сползать наушники, и Элизабет водворила их на место. Из-за шума двигателей Максу пришлось кричать в микрофон, расположенный прямо у его рта.
— Это из-за непогоды, — пояснил он громко, но без тени волнения.
Хотя Макс предупредил ее обо всех возможных неудобствах, Элизабет не думала, что проблема настолько серьезная. В утробе этой адовой машины было только два маленьких сиденья: для пилота и одного пассажира. Несмотря на то что они находились очень близко друг от друга, обычный разговор между ними был невозможен из-за оглушительного шума. Все, что Элизабет видела впереди, так это зловещую гущу темных облаков.
— Неужели мы сможем пролететь сквозь это?
Макс кивнул. Весь его вид говорил об абсолютной уверенности в себе. Слишком уж уверен, решила Элизабет. Скорее всего, Макс разыгрывает спокойствие ради нее.
От всей этой тряски и шума Элизабет почувствовала нестерпимое желание вывернуть содержимое желудка наизнанку.
— Где здесь туалет? — прокричала она. Удар грома заглушил ответ Макса. — Я не слышу.
— На борту нет туалета.
— Что?!
— Я сказал…
— Я поняла. — Она начала лихорадочно оглядываться в поисках гигиенического пакета. Снова пошла полоса воздушных ям, и их самолет несколько раз подбросило вверх с такой силой, что, не будь ремней безопасности, Элизабет точно очутилась бы на коленях у Макса. Еще немного — и ей будет ужасно стыдно перед ним… Она срочно должна найти пакет.
Элизабет с трудом расстегнула ремень. Если ей все-таки придется расстаться со своим ланчем, она постарается сделать это где-нибудь в дальнем уголке самолета.
Сквозь грохот двигателей и грома до нее донеслись слова Макса:
— Куда ты собралась?
Она воздержалась от ответа и, прижимая ладони ко рту, бросилась в хвост самолета.
— Ты уверена, что у тебя все в порядке? — в который раз спрашивал Макс у Элизабет, когда они наконец безо всяких приключений приземлились в аэропорту Чикаго.
— Мы на твердой земле, и мне уже совсем хорошо.
Когда они пересекали взлетно-посадочную площадку, он обнял ее за талию. Элизабет позволила ему эту маленькую вольность, несмотря на то что каждое его прикосновение пробуждало в ней слишком много эмоций, — сейчас ей была необходима поддержка.
Она чувствовала себя защищенной, когда Макс вот так обнимал ее, хоть и противилась той власти, которую он имел над ней.
Когда они подошли к аэровокзалу, Макс, улыбаясь, проговорил:
— А вот и он.
— Кто — он?
Макс указал рукой на джентльмена в черном костюме, стоявшего возле длинного блестящего черного лимузина.
— Наш шофер.
От удивления Элизабет не смогла вымолвить ни слова. А шофер распахнул дверцу машины и вежливо сказал:
— Будьте любезны ваш багаж, мадам. Я положу его в багажник. И ваш, сэр.
Повернувшись к Максу, Элизабет удивленно спросила:
— Что происходит?
— Ничего, — протянул он, улыбаясь.
Она указала на автомобиль.
— Этот шикарный лимузин — ничего? Ответь мне, как это следует понимать?
Выражение его лица стало серьезным.
— Просто-напросто мы должны извлечь как можно больше из двух коротких дней вдали от наводнения. — Он вскинул руку, останавливая готовый вылиться на него поток возражений. — Не надо устраивать сцену из-за того, что на тебя было потрачено немного денег.
— Но тебе совсем не надо было тратить…
— Это всего лишь деньги! Не забывай, что у меня их больше, чем я могу потратить на себя.
Тяжело вздохнув, как бы признавая свое поражение, Элизабет направилась к открытой дверце.
Макс хотел, чтобы она получила удовольствие от езды в роскошном лимузине по городу, где продолжалась жизнь, как будто никто здесь не знал об ужасном наводнении поблизости. Он представлял, как загорятся ее глаза, когда машина остановится возле первоклассного отеля. Макс ожидал, что она с разинутым ртом будет разглядывать шикарный номер с двумя спальнями, который он заказал.
Но она реагировала иначе. С появлением каждого нового сюрприза ее оживление, казалось, уменьшалось. Она улыбалась, но глаза были грустными. Неужели она не понимает, что он хотел доставить ей удовольствие?
— Ну? — Когда они наконец остались одни, Макс жестом руки обвел богато обставленную гостиную: — Что скажешь?
— Мило. Очень мило. — Она оглядела комнату, потом повернулась к нему, явно чувствуя себя неловко. — Даже чересчур, — сказала она. — Но ты, должно быть, привык к такому. Забавно, когда я увидела тебя в Олтоне, по твоей одежде нельзя было сказать, что… словом, ты выглядел обычным человеком.
— Деньги меня совершенно не изменили.
— Я тоже так считала… до настоящего момента.
— Я не каждый день так шикую, Лайза… Элизабет.
Она подошла к дивану, но не стала садиться. Взгляд ее упал на стеклянный столик и роскошный букет из красных роз и белых маргариток на нем. Макс ждал, пока она не вытянула белый конвертик, прикрепленный к букету.
У него было сильнейшее желание выхватить у нее записку и сказать о том, что на самом деле творилось в его сердце. «С любовью. Макс», — прочитала Элизабет. Макс хотел сказать гораздо больше, но не знал, как это сделать. Может, с помощью цветов ему удастся передать свои истинные чувства. Что она ему небезразлична. Что ему хотелось красиво поухаживать за ней. Что он хотел бы еще очень много для нее сделать, а это — только начало.
— Спасибо, — сказала она почти шепотом. — Но не стоило так беспокоиться ради меня. Лимузин, эти апартаменты, а теперь еще и цветы…
— Представь, что ты Золушка… на один уик-энд.
— Но кто же тогда ты? Моя фея-крестная?
— Вряд ли, — засмеялся Макс, — я просто обречен на роль принца.
— Я тронута твоим вниманием. Но какая из меня принцесса?
— Ты слишком плохо о себе думаешь, — ласково упрекнул он, взял ее за руку и подвел к двери.
Как только он вошел с ней в одну из спален, Элизабет отступила назад и высвободила руку. Он обернулся — в ее взгляде сквозило недоверие.
— Меня не обманешь, Макс. Ты все тщательно спланировал, продумал каждую деталь, чтобы затащить меня в постель в этот уик-энд.
Он взглянул на нее с кривой усмешкой:
— Это твои слова — не мои.
— Перестань дурачить меня, Макс. Я знаю, к чему ты клонишь.
— Хочешь верь, хочешь нет, но ты на ложном пути, детка. — Он подошел к стенному шкафу, открыл дверцу и стащил с вешалок какую-то одежду. Швырнув на огромную кровать четыре вечерних платья и указав на них рукой, он сказал: — Это единственное, что я позволил себе купить. Пусть у меня денег куры не клюют, но я никогда не покупал женщин и сейчас не собираюсь. Не в сексе дело. Я всего лишь хотел заставить тебя забыть об этом чертовом наводнении хотя бы на пару дней!
— И все?
— Не надо так удивляться.