— Люблю твой вкус. — Он прислонился щекой к се лбу. — Ты плачешь?
— Уже нет, — прошептала Каролайн и потерлась щекой о его ладонь.
— Но плакала! - вздохнул он.
Как объяснить ему настоящую причину? И Керри сказала первое, что пришло на ум.
— Да, потому что тебе... не понравилась моя прическа.
Она скорее почувствовала, чем услышала, как Квин засмеялся над такой ребяческой жалобой.
— Не то, чтобы она мне не понравилась, — поправил он, пропуская одну прядь сквозь пальцы. — Просто я обожаю зарываться лицом в твои мягкие шелковистые волосы, а не слепленные лаком.
Он прислонил ее голову к своему плечу. Каролайн обвила руками его талию, впитывая в себя силу его упругого тела.
— Крис сказал, что мне лучше будет с короткой стрижкой, тогда мое лицо не будет казаться слишком вытянутым.
— Твое лицо вовсе не вытянутое, — прогремел Квентин с возмущением в голосе. — И кто такой, этот Крис?
Он заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Крис - предводитель отряда визажистов, который моя мать наняла, чтобы превратить меня в сногсшибательную невесту.
— Ты шутишь!
Керри покачала головой.
— Это ее свадебный подарок. Она-то ведь не знает, почему я на самом деле выхожу за тебя. — Каролайн осталась довольна тем, что это объяснение далось ей без надрыва в голосе. Квин напрягся. - Но не волнуйся, я никому не скажу! — Она торжественно прижала руку к груди, и на какую-то долю секунды на его лице появилось странное выражение. — Клянусь своим сердцем.
Квентин покачал головой.
— Твое сердце не здесь, зайка! — Решив исправить ошибку, он нежно взял руку Керри и приложил ее к левой стороне груди. - Сердце вот тут.
В первый раз Квентин Клафф был не прав: ее сердце сейчас билось где-то в горле, препятствуя нормальному дыханию.
— Взгляни, вот она я во всей красе!
Дрожа, она отступила на шаг и покружилась. Как же нелегко покидать его объятия, обнаружила вдруг Керри.
Квентин молча созерцал предоставленное ему зрелище.
— Твоя мать и этот Крис ничего не понимают, — заключил он с нескрываемым пренебрежением. — У тебя совершенное лицо.
Каролайн рассмеялась. Затем ее радость в ее глазах сменилась озабоченностью.
— Только обещай, что не будешь слишком суров с Джастином. Я и так боюсь предстать перед твоей семьей, так что мне бы не хотелось терять единственного друга в ней.
Квин отмел ее страхи, махнув рукой.
— Тебя не должно беспокоить, как тебя примет моя семья. Все будут относиться к тебе с должным уважением, какое заслуживает моя жена.
Это когда ты рядом, а что будет в твое отсутствие? — засомневалась она.
— Обещаю, что буду держать себя в руках,
— Спасибо! — Она с облегчением вздохнула.
— Просто объясню ему, что с ним будет, если только посмеет хотя бы дотронуться до тебя, — продолжил он невозмутимо.
— Квентин! Я прошу тебя! Как мне потом смотреть ему в глаза?
— Об этом можешь не беспокоиться, я прослежу за тем, чтобы у тебя не было возможности вообще смотреть на него.
— Что, посадишь меня под замок?
— Джастин работает на меня, а у «Интерлит Дизайнс» много филиалов в Канаде и Америке...
Керри вспомнила, Джастин ведь упоминал о командировке и каком-то серьезном задании. Возможно, это глупо, но она должна спросить.
— Ты услал Джастина из Нью-Йорка из-за меня?
Вопрос совсем не обидел Квентина.
— Он уехал до того, как мы познакомились. Просто я позаботился, чтобы поездка несколько затянулась. Я должен был выяснить, какие конкретно отношения вас связывают.
Квентин говорил так, словно ничего возмутительного и неучтивого в его действиях не было. В очередной раз ей напомнили, что игра была хорошо продумана и правила ее составлены заранее до мельчайших деталей. И на месте Каролайн могла оказаться любая женщина, соответствующая запросу.
Возможно, что такое жестокое пробуждение от грез даже к лучшему. Она не должна терять бдительности: каким бы великолепным любовником ни являлся Квентин Клафф, в итоге это всего лишь брак по расчету!
— Я не хотел, чтобы он маячил перед глазами. Но теперь знаю, что вы не были любовниками.
В его глазах засияли победные искорки.
— А что, если бы оказалось, что мы с Джастином любовники? — поинтересовалась Каролайн, гнев так и кипел в ней.
Квентин даже не обдумал этот резкий вопрос.
— Я бы заставил тебя забыть его.
— Ты необычайно жестокий человек! - Она почти с отвращением отступила от него. — Ты играешь людьми, как марионетками, всех заставляешь плясать под свою дудку. Но знай, меня ты никогда не принудишь делать то, что я не хочу!
Он некоторое время внимательно изучал ее раскрасневшееся от ярости лицо, затем тихо ответил.
— Я знаю, и ведь до сих пор не принуждал ни к чему.
— Да? А почему я тогда ношу вот это? — Она протянула руку, на которой красовался крупный изумруд, вдруг показавшийся ей непомерно тяжелой ношей.