Тесса поняла, что в случившейся неприятности герцог винит себя.
— Если бы нам грозила какая-то опасность, мы с вашей мамой действовали бы по другому плану, — сказала она.
Мерцающая свеча отбрасывала тень на его лицо.
— Родные этих девушек доверили мне благополучие своих дочерей. Если бы с кем-то из них случилось что-то плохое, ответственность за это лежала бы на мне. В сложившихся обстоятельствах они не смогут вернуться домой сегодня вечером.
— Мы добрались до места живыми и здоровыми, и этого вполне достаточно на данный момент, — сказала Тесса, чуть подавшись вперед.
— Но леди Жоржетта плохо себя чувствует. Если к утру у нее откроется лихорадка, я никогда себе этого не прощу.
— Это всего лишь морская болезнь, — попыталась успокоить его Тесса, — и, как мне кажется, до некоторой степени уязвленная гордость.
В стекла окон застучали частые капли ливневого дождя.
— Каждый день я должен принимать решения, — проговорил герцог, — которые влияют на сотни жизней. Это тяжелая обязанность.
— Я тоже знаю, что такое ответственность, — сказала она. — Я совершила не одну ошибку в отношении слуг. Все люди не без греха. Все, что мы можем сделать — это стараться принимать правильные решения и учиться на собственных ошибках.
Тристан вертел в пальцах край ее шелковой шали, словно получая от этого чувственное удовольствие. Тессе стало горячо, когда она представила, как эти длинные сильные пальцы ласкают ее тело...
— Моя мать рассказала мне об этом баркасе, когда вы ушли из гостиной, — сказал он. — Вы взяли всю вину на себя.
— Я же дала вам слово хранить конфиденциальность, и я его не нарушила.
— Вы верны своему слову, — прошептал он.
— Да, и тем, в кого я верю.
Он отпустил край шали и тихо сказал:
— Мне казалось, у вас были сомнения относительно меня, и немалые.
— А разве у вас не было сомнений относительно меня?
— Не в бровь, а в глаз, — покачал головой Тристан. — Я видел, как вы разговаривали с леди Элизабет, — сказал герцог. — О чем?
Ей хотелось сначала услышать его мнение об Элизабет и Генриетте, поэтому она ответила вопросом на вопрос:
— Кстати, а что вы думаете о леди Элизабет и ее подруге Генриетте?
— С ними было интересно.
— Значит, они вам понравились?
— Не надо говорить так громко,— пробормотал герцог. — Они говорили со мной, а другие девушки почти все время молчали.
— Да они просто завладели вашим вниманием!
Ей стало горько от сознания того, что они ему понравились. А ведь она была уверена, что он сразу разглядит их жестокие сердца.
— У других девушек тоже была такая возможность, — возразил он. — Похоже, вам не нравятся Элизабет и Генриетта. Почему?
— Вам не показалось странным, когда Элизабет попросила Генриетту спеть?
— К чему этот вопрос?
— Элизабет знала, что Генриетта не умеет петь, и все же вызвала к роялю именно ее.
— Вы хотите сказать, что Элизабет намеренно хотела поставить ее в неловкое положение?
— Очень может быть.
— Сомневаюсь. Ведь они подруги.
Тесса презрительно фыркнула. Почему он не заметил того, что так очевидно для нее? Разве он не понял, что Элизабет манипулирует своей подругой?
— Должна предостеречь вас, — сказала она, — у меня есть все основания полагать, что эти двое способны причинить зло.
— Вы мне чего-то недоговариваете, — нахмурился герцог.
— Подробности не имеют значения.
— Имеют, — возразил он, придвигаясь ближе, — если они уже что-то натворили.
— Я случайно услышала, как они злословили.
— И что же они говорили?
Тесса была загнана в угол, но все же гордость не позволяла ей признаться герцогу, что они злословили на ее счет.
— Я бы предпочла не вдаваться в подробности, — сказала она. — Могу сказать одно — это было очень жестоко.
— Они говорили о мисс Хардуик?
— Почему вы думаете, что о ней?
— Это и так понятно.
Тесса начала было возражать, но герцог спросил:
— Где была Эми Хардуик сегодня вечером?
— Она выразила желание остаться с леди Жоржеттой, чтобы позаботиться о ней в случае необходимости.
— Жаль, что леди Жоржетта до сих пор плохо себя чувствует, — покачал головой герцог. — Мне бы хотелось продолжить наше знакомство.