И не в последнюю очередь за это к нему и ревновали.
- Лауреат Вашего Величества! - ехидно величал его Робин. - Если вам угодна истинная поэзия, миледи, позвольте рекомендовать вам моего племянника, чей редкий дар...
- Что, мальчика Филиппа? Нет, Робин, не позволяю!
- И это - поэзия? - фыркнул красный от злости Хаттон, сгребая сегодняшнее подношение. С издевкой он прочел второй станс:
Взор испытует чистоту сердец,
Рука сердца светлейшие пленяет...
- Довольно! - оборвала я, награждая его самым нелюбезным взглядом. Эти строки я уже выучила наизусть и ни в какой критике не нуждалась, коль скоро мне самой нравится - а мне нравилось, особенно заключительное:
Небесная с небес небесною хранима властью,
О, дай тебе служить хоть бессловесной страстью.
Да! В эти новые трудные времена мне нужны были новые служители! Нидерланды стенали под свирепым испанским гнетом, и в роковой час миру явился муж.
Муж Судьбы: Вильгельм Молчаливый звали его. "Человек столь непреклонный, мадам, что скорее откроет шлюзы и затопит страну, нежели отдаст ее на попрание пестрым испанским каблукам! - восхищался Берли. - Ему нужна помощь: мы малы, но Штаты, как они себя называют, еще меньше... Впрочем..."
Вы уже знаете, что я отвечала, что я твердила своим лордам, так что уже и преданнейших тошнило от вечного припева...
Деньги! Деньги! Деньги!
Где люди и деньги?
Не хватает!
Всегда не хватает людей и денег!
Но мы должны отвратить сонмища мидян <Мидяне - в ветхозаветные времена соседний с персами народ, искусные и жестокие воители.> от наших врат! Если позволить Испании безнаказанно свирепствовать в Нидерландах, то близок и наш час.
- Благодарение Богу, у вас надежный флот, мадам, - мрачно промолвил Рели, теребя бородку. Твердый, синий, требовательный взгляд. - Но нужно строить еще корабли...
- Будет война, мадам, - сказал Робин, устало потирая лоб. - Нужно создавать армию.
***
Деньги, Боже мой!
Amor et pecunia.., любовь и деньги...
"Любовь спит с деньгами", - сказал Марциал, и сказал верно - где одни, там и другая, водой не разольешь. Рели завоевал мою любовь, когда на деньги, дар любви, построил не городской дом для себя, а морской дворец, не модную одежду завел, а вооруженную четырехмачтовую шхуну. Он назвал ее "Ковчег Рели", а потом, в час моей нужды, подарил мне - поистине королевский дар - и дал новое имя "Ковчег королевы".
Робин отбивался другим оружием, словами, как Рели, но не своими: он нанял актеров, назвал их "труппой лорда Лестера" и велел разыгрывать всякие милые пустячки и дурачества, чтобы хоть ненадолго отвлечь меня от бремени растущих забот.
И за это я его снова полюбила.
А Рели, любила я его, спросите?
Конечно, он мне нравился. Пусть ему не было тридцати, а я содрогалась под тяжестью полустолетия - что с того? Пусть он обхаживал меня за деньги, а не только за красивые глаза - что с того? Все такие!
Даже Робин? Если честно?
Даже он.
А мой Уолтер, моя живая вода, моя aqua vitae?
Гладкие щеки и кудрявая бородка, твердые руки, заливистый смех, неутомимые ноги.
И ничего общего с моим отцом!
***
Однако государственные заботы подтачивали мои силы. А покуда я просиживала за полночь со стариками и писарями, юные играли и плясали, как им и надлежит.
Как-то этим летом я поздно вышла в присутствие.
- Пусть веселятся! - велела я лорду-гофмейстеру, занимая место на возвышении. Виолы вздохнули, лютни заплакали, танцы возобновились. Послышался девичий смех, блеснул голубой с золотом наряд, тоненькая стройная фигура вступила в круг. Золотые волосы, черные глаза, смелый взгляд - Пенелопа Девере, одна из дочерей графа Эссекса, погибшего за меня в Ирландии. В брачной поре, подумала я тогда - теперь, судя по ее виду, в пору плакать! Ее брат, молодой Эссекс, на попечении Берли - а кто отвечает за сестер?
- Где граф Хантингдон?
- Здесь, ваша милость!
- Хантингдон, старый друг!
Улыбка верного и скромного служаки. Я указала на Девере:
- Ваша воспитанница до сих пор не замужем. Кто-нибудь просил ее руки?
Он с печальной усмешкой кивнул в дальний конец зала. Там в углу щуплый одинокий юноша в глубокой задумчивости следил за кружащимися в ярком свете парами.
- Сэр Филипп Сидни пылко ухаживает за ней и воспевает в стихах. Но она над ним смеется.
Да, конечно.., маленький, бледный, весь рябой... хуже того, лишен единственного, что сполна возместило бы любые недостатки.
- У него нет денег!
Хантингдон вздохнул:
- Истинная правда, мадам. Также ее домогается лорд Рич...
- Богатый лорд Рич?
Он хмыкнул: