- Не говорите, что это свершилось! - в ужасе вскричала я.
Берли склонился, подобно ангелу смерти:
- Миледи, это свершилось.
- Как - свершилось?
Берли склонил голову:
- Законным порядком. Ваш совет собрался, как только получил приговор. Он был скреплен печатью лорда-канцлера и направлен в Фотерингей, и там приведен в исполнение над королевой Шотландской.
- Как она умерла?
- Доблестно, Ваше Величество, твердая в своей вере.
Хаттон шагнул вперед:
- Вы не отдаете ей должное! Это был ее высший час! Она умерла в пурпурном исподнем, похваляясь своим мученичеством!
Стон, вздох, рыдание вырвались из самых глубин моего существа:
- Прочь! Подите все прочь!
***
Только через год я смогла дослушать: как свалился большой рыжий парик, открыв редкие седые волосы, совсем, как у меня; как больше часа отрубленная голова шевелила губами, шепча молитвы; как она лежала распростертая, и маленькая собачка уткнулась носом в ее юбки, а потом подбежала и стала облизывать лицо, и ее не могли оттащить...
***
Мне и без этого было невмоготу. Дрожа, лишившись речи, я оглядела своих приближенных.
Лишь алый румянец, опаливший щеки мальчика Эссекса, выдавал его неведение. Лицо Робина говорило о другом - он знал. Все они знали.
Они лишили ее жизни. Они лишили меня, свою королеву, моего права, моей царственной привилегии постановить, как, где и когда, вырвали у меня решение, от которого я увиливала - Боже Всемогущий! - Целых двадцать лет.
Они предали нас в руки Франции, Испании, Папы, даже Шотландии как истых цареубийц, чей грех не пройдет безнаказанно...
Они без спроса сделали молокососа Якова Шотландского моим наследником - теперь уже единственным.
Я пошатнулась, споткнулась, вцепилась в сильную руку Эссекса, повисла на нем:
- Кто отослал приговор?
- Я, Ваше Величество.
Дэвисон, верный слуга - верный Иуда!
- Стража! Сюда! - Задохнувшись, я указала на него, и его увели. Я глотнула воздух. - Повесить его! А вы.., вы... - Я обернулась к Берли и Хаттону. - Вы за свое самоуправство заплатите! Отлучаю вас от двора предаю вас анафеме отныне и до века...
- О, Ваше Величество, нет!
Хаттон на коленях, плача, ловил мой подол.
Но Берли выпрямился и расправил старые плечи.
- Как угодно Вашему Величеству. - Гордо склонил голову. - Только одно слово в нашу защиту. Королева Шотландская действовала подло и предательски, и она справедливо призвана к ответу и понесла наказание. Мы действовали честно, по английским законам, и своевременно. Останься она жить, заговоры против вас, миледи, множились бы, как головы Гидры, доколе у чудовища не вырвано сердце. При ее жизни вы в собственном королевстве не могли спокойно вздохнуть, а народ жил в смертельном страхе.
Толпа не проронила ни вздоха. Он помолчал и продолжил так же ровно и спокойно:
- Ныне мы показали Папе, королям Испании и Франции, отцам-иезуитам, дьяволам из Дуэ, всему миру, сколь высоко мы ценим нашу веру, нашу страну, нашу королеву. Ныне мы обезвредили "английское дело", католическое возрождение на этих берегах! Ныне все знают, что Англия - протестантская страна и останется протестантской, пока море омывает этот остров! Мадам, помните Латимера, сожженного на костре во дни вашей сестры, как он в огне утешал собрата? "Возвеселись, мастер Ридли, - сказал он, - и будь мужчиной, ибо мы ныне запалим в Англии такую свечу во славу Божию, которая, уповаю, никогда не угаснет!" Ваша милость хранит эту драгоценную свечу, и мы все, да, каждый из нас отдаст жизнь, чтобы ее не погасили.
Он спокойно подобрал длинную бархатную мантию.
- Я же принимаю свою отставку - нет, свое бесчестие как почетную награду из ваших рук, принимаю с радостью. И смею ручаться, что, поразмыслив, ваша милость увидит и поймет, что наше деяние было необходимо и предначертано рукою Божьей. Велите казнить меня за эти слова, я от них не отрекусь!
Он поклонился и, не поворачиваясь ко мне спиной, медленно отступил, и за ним все, шаг за шагом, а я осталась рыдать.
Глава 8
Теперь все были против нас. Началась охота, и Англия, бедная трепетная Англия, загнанная могучими ловчими, отбивалась из последних сил.
Это снова было Марииных рук дело, даже из могилы она продолжала со мной бороться.
В предсмертном письме она завещала английский трон своему дорогому испанскому кузену, теперь в глазах всех католиков Англия принадлежала Филиппу. И Его Католическое Величество, король Испании и Нидерландов, Rex Anglorum <Король Английский (лат.).> шел требовать свое.
А что Яков Шотландский, спросите вы, ее сын, разве не к нему перешли ее притязания?
С женой можно развестись, с мужем тоже, но кто властен развестись с собственным ребенком? Кто бы, кроме Марии, попытался? В завещании она обошла родное дитя в угоду полоумному испанцу, которого и в глаза-то не видела.
А Филипп, ополоумевший от старости и злости, утрат и поражений, принял брошенную перчатку. Он утвердится в законном праве, он возглавит крестовый поход против королевы еретиков, королевы-еретички.
***
Однако у нас не умирала надежда выиграть другими средствами. Той весной я по-прежнему чувствовала себя калекой - медленно-медленно отходила я после Марииной смерти. Не сразу, но я простила Берли и остальных, вернула их ко двору. А в начале лета произошло событие, которое разом вернуло мне силы. Вновь передо мной стоял плимутский коротышка и докладывал, как исполнил мое последнее повеление. Над залысым лбом озорным нимбом светился легкий пушок редеющих волос.
- Ну, сэр Фрэнсис, я приказала вам грабить их, грабить, грабить. И Дрейк полез в драку с королем Испанским?
В больших синих глазах блеснули озорные искорки.
- Мы наконец-то отдраили их хорошенько!
В Кадисе мы сожгли больше тридцати семи кораблей!
Я прыснула со смеху:
- Значит, вы подпалили испанскому королю бороду!