- Отлично! Господи, даруй нам победу!
***
Как быстро Господь карает нас за самонадеянность, как быстро смиряет нашу гордость! Весть застигла меня в уборной, моя фрейлина Уорвик, жена Робинова брата Амброза, заколотила в дверь.
- Мадам, беда!
- Господи, помилуй! Что?
- Кузен Вашего Величества, лорд-адмирал Говард, взял слишком круто к ветру и теперь окружен врагами!
Выбираясь из нужника, я увидела себя глазами Уорвик: старуха, в слезах, с перекошенным от ужаса лицом, лихорадочно оправляет юбки, одергивает платье.
- Глупец! - взвыла я. - Что? Что еще?
- Теперь все ждут прилива, мадам, доложил гонец, и лорд-адмирал, и окружившие его галионы. А дозорные на берегу говорят, едва начнется прилив, испанцы протаранят флагман, потопят его, и тогда всем нашим людям конец!
- Что?! - От моего вопля чуть не вылетели стекла. - Не пощадят нашего великого лорда, первейшего из наших мореплавателей? Даже за выкуп?
Но и крича, я слышала в голове зловещий шепот: победа или смерть.., смерть или победа...
Глава 10
Победа или смерть...
Смерть или победа...
- Ваше Величество, вы еще не спите?
- Да, да, Роберт, входите, какие вести?
- Велеть вашим женщинам, чтобы принесли сластей и вина, подкрепить ваши силы?
- Велите что хотите, только выкладывайте новости!
- Из Плимута пока ничего о судьбе лорда-адмирала и его флагмана, однако прилив начался, и мы узнаем все от утреннего гонца.
О, Господи.
О, бедный мой кузен Говард, бедные его люди.
И бедная моя Англия, подмятая львиной лапой.
Господи, помилуй его, помилуй нас всех!
Даруй нам победу - и сохрани моего кузена от смерти!
***
Испанцы потешались над нашими суденышками - вам это известно? - все потому, что их громадины не могли, в отличие от наших малюток, поворачивать, лавировать, маневрировать при малейшем дуновении ветра. С высоты могучих галионов наши скорлупки казались маркитантскими лодчонками, шлюпочками, рыбачьими шаландами. "Отрава в мелких склянках!" - кричали испанцы моим морякам с палубы своих плавучих крепостей.
Они полагали, что мой Чарльз, мой лорд-адмирал, наш главнокомандующий, у них в руках, а значит - победа обеспечена. Даже благодарственную мессу отслужили! Однако Господь справедлив. И англичанин без боя не сдастся!
Покуда испанские увальни продирали сонные глаза, с первыми признаками прилива три наших суденышка проскользнули у мощных галионов между ног и бросили флагману буксирный конец. В два счета его вытянули кормой вперед, проявив чудеса мореходного искусства, о которых испанцы вспоминают и по сей день.
Пока на больших галионах выбирали якоря, наши уже увели флагман в открытое море и были вне досягаемости!
- Благодарение Богу! - вскричала я и тут же засыпала кузена Чарльза депешами, где были и смех, и слезы, и брань, и ликование, и упреки, и приказы: "Атакуйте без страха и рассуждений!", "Будьте осторожны, действуйте осмотрительно!", "Вперед!", "Назад!", "В наступление!", "Возвращайтесь!" - покуда на моих писцов не напал столбняк.
Но, как в море, в нашем счастье были приливы и отливы. Мы преследовали врага в Ла-Манше, мои матросы и командиры проявляли чудеса мужества. Сколько сердец билось за Англию, сколько имен предстояло мне вспоминать в молитвах, а грядущим историкам - заносить в книги. И не только моего кузена и его вице-адмиралов - Говарда Эффингема, Дрейка и Хоукинса, но и заместителя Дрейка, Фробишера, который ни в чем не отставал от других.
И еще тех, кто прежде не были моряками, но в трудный для Англии час отдали ей все, - среди прочих я молилась и за некоего Хениджа - помните, был такой юный танцор Том? - кто в числе многих за свой счет построил и вооружил собственные корабли. Мы не брезговали ничьей помощью; другой мой кузен Говард, тоже юный Том, сын предателя Норфолка, снарядил для меня корабль - я молилась и за него.
- Какие новости, Роберт?
- Пока ничего, Ваше Величество.
А непогода по-прежнему бушевала, шторма и грозы не считались с июлем, природа словно обратила счет времен года вспять, карая нас за преступления против мира и Бога.
- Какие новости, Роберт?
- Первая кровь, Ваше Величество, - один из вражеских кораблей, "Розарио", получил пробоину выше ватерлинии и вышел из строя, у галиона "Сан-Сальвадор" сбиты мачты - оба сдались.
- Два корабля! Хорошо, клянусь Богом; наш Бог милостив! - кричала я от радости, а Роберт тихо радовался рядом.
Однако наши тревожные взгляды говорили:
"Два? Всего-то? Что значит два из трехсот?"
Кажется, я не ела и не спала - а кто в Англии ел или спал? Дни и ночи превратились в бесконечную ходьбу взад-вперед, перемежаемую редкими периодами лихорадочного забытья, вызванного телесным изнеможением.
А там, в разыгравшемся сером море, меж бурных валов, не зная ни дней, ни ночей, под проливным дождем, под обезумевшими ветрами в Ла-Манше двигалось адское воинство испанцев, а вокруг, словно терьеры, мельтешили английские суденышки, наскакивали, кусали, выводили из себя слепых испанских медведей.
- Какие новости, Роберт?
- Как только что-нибудь сообщат. Ваше Величество, вы узнаете первой.
- Который день? Я, кажется, сбилась со счета.
- Шестые сутки битвы, госпожа.
- И завтра...
Роберт кивнул. Господи, он с каждым днем делается все бледнее!
- Говорите, не молчите! - чуть не заплакала я. Однако я знала и без слов. Что толку говорить?