— Это становится дурной привычкой, дорогая. Или такова твоя натура?
— Ты бежишь от проблем, от сильных чувств, от непреодолимых желаний. Бежишь от всего, с чем ты не чувствуешь в себе сил справиться. И ты не хуже меня знаешь, что бегство — проявление слабости. Это не делает тебе чести, Эрин.
— Бегство?
— А как ты это называешь?
— Право гражданина на свободу передвижения. Право самой выбирать, с кем общаться. Право делать то, что не возбраняется законом. У тебя есть возражения, Франческо?
— Я удивлен, почему ты не желаешь воспользоваться правом отстаивать свою точку зрения? — он подошел к ней и сдернул сумку с ее плеча.
— Мы все уже выяснили, — Эрин попыталась выхватить сумку из его рук.
— Я так не думаю, — сказал Франческо. Он обнял жену за талию и повел по коридору обратно к комнате, которую она только что покинула.
— Мне непонятно твое упорство. — Эрин отстранилась от мужа.
— А мне твое.
— Мне нужно время. Я хочу все обдумать… в одиночестве.
— Не о чем думать, не о чем… — пылко шептал он ей на ухо. — Нашему ребенку нужны мы оба.
— Подмоченная репутация, мадам, — захохотал Франческо.
— Ну, что ж, давай, веселись! — в отчаянье закричала на мужа Эрин. — Ты прав, я хотела сбежать! Потому что это невыносимо! Ты держишь меня в постоянном напряжении, мне неуютно находиться рядом с тобой, выносить все твои шуточки в мой адрес! Меня это бесит!
— А по-моему, это только доказывает, что мы еще далеко не все выяснили, милая.
— В тебе растет малыш, Эрин, не забывай о нем. Тебе нельзя расстраиваться.
— Вот и не расстраивай меня, Франческо, — тихо произнесла она, и по ее щекам побежали слезы.
— Поверить не могу, что мы создали новую жизнь, любимая. Ты будешь отличной матерью.
— Надеюсь…
— Ты из тех женщин, которые жизнь отдадут за своего малыша, — заверил ее муж.
— Жизнь за ребенка отдать не сложно, гораздо сложнее дать ему возможность самому решать, что для него лучше.
— Не слишком ли рано ты об этом задумалась? — усмехнулся Франческо, приподнимая лицо Эрин за подбородок.
— Если мать всем пожертвует ради своего ребенка, он всю жизнь будет бороться с чувством вины.
— Остаться со мной будет для тебя слишком большой жертвой, Эрин? — спросил он, помогая жене снять намокшую блузку.
— Я сказала, что должна все обдумать в спокойной обстановке, но уже сейчас я уверена: наша ложь не пойдет на пользу малышу… Что ты делаешь?
— Ты успела стать застенчивой? — спросил Франческо. — Стоит использовать любую возможность, чтобы разобраться в наших отношениях, — он повлек жену к кровати.
— Остановись! Это невозможно! Только не в чужом доме! Еще не ночь, в любой момент кто-то может войти, — зачастила Эрин, пытаясь выскользнуть из крепких объятий супруга. — То, к чему ты меня склоняешь, не способствует принятию здравых решений, зато может все усложнить. — Она села на постели спиной к Франческо. — Я была не права, во всем обвиняя одного тебя. В сложившейся ситуации я виновна не меньше. Я позволила себе увлечься тобой, позволила надеть на свой безымянный палец кольцо. Я ошибалась, когда думала, будто смогу жить с тобой.
— Ты слушаешь меня, Франческо? — Эрин повернулась к нему.
— Мы слишком долго разговариваем, любимая, пора переходить от слов к действию, — он потянул ее за руку.
— Ты стесняешься меня? — удивился Франческо. — Это просто смешно! Не будь ребенком! Я хорошо знаю твое тело, Эрин. Ты тоже хочешь меня, но зачем-то упираешься. Не думай, будто сможешь меня одурачить.
— Да, Франческо, ты, как никто другой, умеешь меня взбесить!
— Тебя же это заводит, красавица.
— Ну что ты делаешь?!
— Вот что, любимая… — проговорил Франческо и отнял ладони от ее лица.
— Не надо делать этого сейчас, это небезопасно.
— В каком смысле?
— Я полагаю, занятия сексом могут повредить нашему малышу.
— Может быть. А вот поцелуи еще никому не повредили.
— Только поцелуи?
— Мы будем очень осторожны, любимая. Ведь все, что я хочу, — это чувствовать тебя, — Франческо положил руку на грудь Эрин. — Ты само совершенство, родная, — удовлетворенно произнес он.
— Ты готова принять меня? Обещаю быть осторожным.
— Да, — повторила она.
— Но тебе придется сказать мне об этом, — выдвинул свое условие Франческо.
— Что ты хочешь услышать от меня, милый? — не поняла Эрин.
— Я хочу тебя, любимая, но мне необходимо знать, что ты тоже хочешь меня, — проговорил он.
— Ты же знаешь, милый. К чему все эти слова? — упрямилась она.
— Я должен это слышать, любовь моя.
— Я хочу тебя, Франческо.
— Пожалуйста… — попросила она.
— Да, любимая, — ответил он.
— Тебе хорошо? — спросил Франческо через минуту.