— Что ты имеешь в виду? — не понял Леша.
— Она была первой. А я — всего лишь вторая… Поэтому Катя всегда будет стоять между нами.
Самойлов сидел за столом, он был сильно пьян. Перед ним стояла почти пустая бутылка водки и тарелка, на которой лежал последний соленый огурчик. Самойлов взял бутылку, встряхнул ее и вылил оставшиеся капли в свою рюмку. Выпив, он поморщился и закусил огурцом. Раздался телефонный звонок. Самойлов снял трубку:
—Да.
В трубке раздался голос Буравина:
— Борис, здравствуй, это Виктор. Я подготовил все необходимые документы для раздела бизнеса.
Теперь требуется твоя подпись. Давай встретимся и все окончательно уладим. Самойлов даже протрезвел:
— Хорошо. Встреча должна состояться в офисе. И я требую, чтобы на ней присутствовал вице-мэр города. Как свидетель и как официальное лицо.
— Зачем? Ты что, не доверяешь мне? — в голосе Буравина звучало презрение.
— А как можно доверять человеку, который увел у тебя жену? Обманул один раз, сможешь обмануть еще! — Самойлов резко положил трубку.
В комнату зашел Костя.
— Пап, привет, — окликнул он отца.
— Здорово, коли не шутишь. — Самойлов повернулся к сыну, и Костя увидел на столе характерный «натюрморт»: пустая бутылка из-под водки, рюмка, огрызки соленых огурцов. Костя понял, что отец пьян. Самойлов попытался встать, чтобы подойти к сыну, но у него ничего не получилось. Костя смотрел на него презрительно.
— Отец, что это? Ты опять напился?
— Со мной все в порядке! Ну выпил чуть-чуть, с кем не бывает?
Костя подошел к столу и взял пустую бутылку в руки.
— Я вижу твое «чуть-чуть». Пол-литра как не бывало. Ты что, всю бутылку один уговорил?
— А что такое? Ты меня учить вздумал? Мал еще. Иди отсюда со своими нотациями, — пьяно отмахнулся Самойлов.
— Я-то пойду, мне не привыкать. А вот вы все, кто меня посылает, еще будете у меня с рук есть. Хоть пока вы об этом и не подозреваете.
Самойлов недоуменно посмотрел вслед уходящему сыну.
Катя лежала в кровати, она только что проснулась. В комнату вошла Таисия и присела на краешек кровати:
— Доброе утро, дочка. Как спалось?
— Спасибо, плохо, — капризно отозвалась Катя.
— Что, дурной сон приснился? — сочувственно спросила мать, но Катя сказала:
— Если бы… Нет, дело не в сне. Я вчера виделась с Алешей и Машей. А еще узнала, что они живут вместе!
— А чего ты ожидала? Они же собрались пожениться. И почему тебя это вдруг задело, ты же сама хотела с ними встретиться? — недоуменно посмотрела на дочь Таисия.
— Мама, ты не понимаешь. Одно дело знать, а совсем другое — видеть… Мне так сейчас тяжело.
— Катюша, успокойся. Леша — пройденный этап. У тебя есть Костя, он тебя любит, ради тебя готов на все. Он вполне может сделать тебя счастливой.
Катя недовольно вздохнула:
— Ну, над Костей еще нужно работать и работать. Дрессировке он хоть и поддается, но медленно… Но ты права — я обязательно буду с ним счастлива, назло всем — буду!
Таисия удивленно посмотрела на нее:
— Интересная позиция…
— А Маше этой я все равно спокойно жить не дам! — продолжала Катя.
— По-моему, ты хочешь усидеть сразу на двух стульях. А это мало у кого получалось. — Катя нервно повела плечиком, но Таисия продолжала: — Нельзя одновременно устроить свою жизнь с Костей и испортить отношения между Алешей и Машей. Разберись, что тебе на самом деле нужно, иначе можешь остаться ни с чем.
— А мне нужно все и сразу. Я по-другому не умею, — заявила Катя.
— Ну да. Вчера ты хотела и приятно время провести, и Маше заодно отомстить. Получилось?
— Да, Машке я насолила, — хмыкнула Катя.
— И что, тебе полегчало? — заглянула ей в лицо Таисия.
— Нет, — нехотя призналась Катя.
— Вот именно. Месть — это, прежде всего, наказание для того, кто мстит, — многозначительно подняла палец Таисия.
Катя изумилась:
— И это говоришь ты? Ты, которая учила меня всегда идти до конца, брать от жизни все! Мама, это ты сделала меня такой, а теперь еще и попрекаешь этим? Ну, спасибо тебе! — И она пулей вылетела из комнаты, захватив с собой одежду.
Утро вечера мудренее. Алеша это ощутил на себе.
— Я так рад, что ты меня простила за вчерашнее. Конечно, идея примирить тебя с Катей была не слишком хороша. Да и преждевременна, — сказал он Маше за завтраком.
Она кивнула:
— Не зря же говорят, что утро вечера мудренее. Не только ты понял кое-что важное, но и я. Сегодня мои вчерашние обиды уже не кажутся мне такими значительными. Но одно меня все-таки беспокоит…
— Что? — взволновался Алеша.
— Вроде бы все препятствия позади, и мы с тобой наконец-то можем быть счастливы. А все как будто бы против нас, — упавшим голосом сказала Маша.
Леша взмолился: