— Тогда ознакомься с этим документом, — Кирилл протянул бумагу. Самойлов взял листок с предложением по разделу компании. Бегло проглядел его и разорвал:
— Ничего не получится. Я же говорил, что мне нужны только деньги.
Буравин перешел на официальный тон:
— Борис Алексеевич, вы не первый год в нашем деле и должны понимать, что вынимать деньги из бизнеса — глупо. А живой наличности в таком количестве у нас нет.
— Значит, будем продавать суда, — пожал плечами Самойлов.
Буравин пытался его вразумить:
— Борис, подумай хорошенько. Конкуренты, узнав о нашем дележе, будут покупать суда за бесценок, и мы просто выбросим свое имущество на ветер!
— Конкуренты, говоришь? Конкуренция — это хорошо! Очень стимулирует, — заявил Борис.
Буравин тяжело вздохнул:
— У меня есть последнее пожелание. Я хочу, чтобы «Верещагине» осталось за мной.
— Я тоже хочу, — поджал губы Самойлов.
Буравин взвился:
— Но ты сказал, что тебе нужны только деньги.
— А теперь передумал! Это судно значит для меня не меньше, чем для тебя. Я тоже ходил на нем в свое первое плавание! — задрал подбородок Самойлов.
— Я предлагаю тебе выгодную сделку. За «Верещагино» ты получишь два сухогруза, — предложил Виктор.
Борис пожал плечами:
— По-твоему, он того стоит?
— А по-твоему, нет? Тогда предлагай свои условия. В любом случае, нам нужно его поделить!
Самойлов сухо сказал:
— Знаете что, Виктор Гаврилович. Не все в этом мире делится. Можно поделить деньги, жен, детей… Но «Верещагино» разделить невозможно. Его должен получить кто-то из нас.
— Согласен, «Верещагино» достанется только одному из нас. И это буду я! — громко воскликнул Буравин. — Я держатель контрольного пакета акций нашей компании. И могу предложить тебе за «Верещагино» гораздо больше, чем ты мне.
Самойлов спросил:
— Ты так уверен? Хочешь сказать, что есть предложения, от которых я не смогу отказаться?
— Именно. И вообще, зачем тебе это судно? Ты хочешь сделать из него плавучий музей или заставить работать на себя? Если второе — то есть варианты получше, — Буравин взял листок и написал на нем что-то. Он протянул Самойлову листок, и тот прочитал. На его лице отразилась работа мысли: биться ему за «Верещагино» или согласиться на выгодное предложение. А Буравин дожимал:
— Если ты всерьез намерен развивать бизнес, ты должен подумать о конкуренции. Чтобы быть конкурентоспособным, тебе необходимо не «Верещагино», а суда помощнее!
Самойлов наконец принял решение:
— Я согласен на твое предложение. Подготовь новый контракт.
Кирилл предупредил:
— Виктор, но тогда твоя компания будет стоить дешевле. Приблизительно на пятнадцать процентов.
Самойлов довольно кивнул:
— А моя — соответственно на пятнадцать процентов дороже. Сорок процентов моих против шестидесяти твоих. Я только теперь окончательно понял, кто мы с тобой. Мы — конкуренты.
Костя в аптеке по заказу Левы искал лекарство, которое должно было помочь смотрителю сбежать из тюрьмы. Он нервно рылся в шкафах, вытряхивая из ящиков коробки с ампулами, таблетками.
—» Ну где же этот чертов препарат? Да и был ли он вообще у меня? — бормотал он.
Достав толстенный фармацевтический справочник, он наконец нашел нужное название:
— Так, состав… Угу. Показание к применению… Способ применения и дозы… Передозировка: может вызвать нарушение в работе сердца, тахикардию. Что-то такое точно было.
Костя подошел к дальнему ящику, выдвинул его и на дне нашел баночку. Он вытряхнул на ладонь таблетки, пересчитывая:
— Раз, два, три…
Неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть. Костя быстро спрятал таблетки в карман куртки, подскочил к окну и выглянул в щелочку штор. Возле аптеки никого не было. Костя облегченно вздохнул — показалось.
Раздраженная Катя шла по улице и никак не могла успокоиться, не зная, на ком можно сорвать раздражение. Подумав, она достала из сумочки мобильник и набрала номер.
Костя как раз приводил в порядок лабораторию, когда раздался Катин звонок. Он поднял трубку:
— Да, Катя. Привет.
— Привет. Ты мне срочно нужен! — не терпящим возражений тоном потребовала Катя.
— Я… я занят сейчас. Давай встретимся позже, — попросил Костя.
Но Катя заявила:
— Ничего, дела подождут. Я важнее. Скажи, где ты, и я приду.
— Я не могу тебе этого сказать. Катя возмутилась:
— Что за тайны? Ты что, не один?
— Нет, что ты. Это совсем не то, о чем ты подумала! — оправдывался Костя.
— Тогда скажи мне, где ты? Я требую! Костя упавшим голосом признался: