— Дома разденешься, — немного успокоился папа, — под моим присмотром. Там и поговорим без лишних ушей, — он покосился на эльфов.
— Дома — это где? — проявила я законную бдительность. — Мой дом, например, в избушке в лесу, на поляне, которую испоганили бассейном.
— Это хороший бассейн, — моментально обиделись эльфы. — Глубокий. С домиком для вампира и предбанником для дракона.
— Будет где вас топить, — пробурчал Грегори.
Вот не узнавала я своего друга и возлюбленного. Нервный, дерганный, недовольный. Никак не похож на моего всегда спокойного, выдержанного и приветливого друга. Внешне тот же, а внутренне как подменили.
— Дом — это там, где мы живем, — поставил меня в известность папа. — Нам о многом нужно поговорить.
— Не пойду, — отказалась я моментально. — Не хочу лишних нотаций.
— Зоя, — вступил в переговоры Ланселот, успевший в самом начале сменить драконью ипостась на человеческую, — кто тебя лучше научит обращаться со своими способностями, чем родители? Я все, что знал, уже тебе рассказал. Но я не знаю и одной сотой ваших возможностей. Моя обязанность помогать и оберегать, а учить — это дело твоей расы.
— Логично, — поскребла я лоб латной рукавицей. — Блин! Больно!
— Дай сюда! — повернулся ко мне Грегори и начал стаскивать с меня доспехи. — Горе мое! Ну за что мне такое наказание? Почему изо всех химерин меня выбрала именно эта?
— Папа, — отшатнулась я от него и сощурилась, — я согласна выйти за него замуж и испоганить ему жизнь! Где ставить подпись кровью жертвы?
— Простите, — вмешался благоразумный Гамлет, — а вы с нами воевать не будете?
— Отдайте нам нашего ребенка, — широко улыбнулась мама, — и мы уйдем с миром и унесем с собой войну.
— Не пугай их так, Веста, — ласково попенял ей папа, внимательно глядя, чтобы Грегори не снял с меня чего-то лишнего. — Они могут не понять твоего тонкого юмора.
— Зоечка, — повернулся ко мне Лорд Ректор, — давай ты сходишь навестить своих родичей? И мы не будем содержать все эти армии? И академия вернется к нормальным занятиям, а?
— С такими преподавателями? — изумилась я, с радостным вздохом освобождаясь от доспехов. Грегори их чуть ли зубами не снимал. Наверное, мог бы — сгрыз! Белочка-переросток. — Ты слишком хорошо о них думаешь!
— Да я о них вообще думать не буду, — пообещал мне шеф, приложив руку к сердцу, — если они будут преподавать. Это ж сколько с меня студенток на них перепрыгнет! Так сходишь домой в гости?
— Домой я, конечно, схожу, — кивнула я, раздумывая над словами Ланселота, — но только домой. С замужеством, признаюсь, погорячилась. Я еще совсем юная, неопытная и лет сто хочу таковой остаться!
— Дома поговорим, — отодвинул от меня Грегори папа и крепко обнял, притискивая к себе, как в детстве. — Ну, здравствуй снежинка-пушинка!
— Привет-привет коль дел других нет, — расплакалась я, прижимаясь к отцу.
— Доченька, — кинулась к нам мама, обнимая обоих. И в этот миг мир мигнул и изменился.
Мы стояли на зеленой лужайке около небольшого замка. Скорее это был просто большой дом, спроектированный под замок.
— Это как называется? — выкрутилась я из объятий родителей и сердито уставилась на них и, заодно, на Грегори. — Почему таким образом?
— Нам нужно поговорить, — вздохнул папа, опуская руки. — Нам нужно тебе многое объяснить.
— Это точно, — приподняла я бровь. — Начните с того, почему я никогда не знала, что вы химерины!
— Это я химерина, — тихо сказала мама. — Твой отец — Хранитель. Химерины могут быть только женского пола. Мальчики нашей расы рождаются Хранителями. Они не наследуют способностей. Их обязанность — охранять и оберегать выбравшую и призвавшую их химерину.
И тут до меня дошло!
— Ёкарная балалайка с тромбоном! — разинула я рот. — Это когда я придумала себе друга… Я его не придумала, а призвала? Так, получается?
— Так всегда происходит у нашей расы, — недоуменно пожала плечами мама. — Что тебя удивляет?
— Что меня удивляет?!! — взвилась я в ярости. — Я, можно сказать, привязала к себе человека, который, возможно, не хотел быть привязанным! — ткнула пальцем в мрачного Грегори. — Сколько ему тогда было лет?
— Девятнадцать, — пробурчал мой друг. Или не друг? Или кто он мне теперь?
— Во-о-от! — подбоченилась я, переводя взгляд с мамы на папу и обратно. — А мне тринадцать! И уж он-то точно был счастлив до колик бежать по первому зову к сопливой девчонке! Небось от радости тапки терял!
— У него не было выбора! — повысил голос папа. — Это большая честь, когда тебя выбирает химерина и призывает в Хранители. Иначе одна дорога — в скит!
— Ку-уда? — вытаращилась я на них. — В скит? Это что такое?
— Монастырь, — пробурчал Грегори. — Одиночный. Все, кто не нашел своей пары, уходят в скит и накапливают знания, умения и совершенствуются в искусствах. А назад не выйдешь — Безликие не выпустят.
— Стоп-стоп-стоп! — тряхнула я головой, стараясь переварить и уложить информацию. — Придержите коней. Получается, выбора у мужчин в этом мире нет в любом случае? Или выбрал, кто попало, и будешь охранять и служить — или в монастырь? Это что-то вроде обязательной мобилизации?
— Если упрощенно, — осторожно сказал папа, — то так. Но это если упрощенно, на самом деле связанная пара должна пройти испытание, доказывающее, что они смогут быть вместе.
— А если не пройдут? — нахмурилась я, не ожидая ничего хорошего от ответа. — Тогда как? Оба в монастырь?
— Тогда дается второе испытание, — попыталась успокоить меня мама. — И его обычно проходят, потому что уже давно находятся вместе…
— А если снова не проходят? — настаивала я на более точном ответе. — Тогда что? Развод и девичья фамилия?
— Захочешь жить — пройдешь, — отрезал Грегори, стараясь не смотреть мне в глаза.
— Понятно, — топнула я ногой, остро сожалея, что отдала меч. — А если я его отпущу? Ну в смысле, откажусь? Тогда у него будет своя, нормальная жизнь?
— Нет, не будет, — с раскаянием сказала мама. — Его будут судить и, скорей всего, приговорят как непригодного, поскольку призвать пару можно только один раз. И для скита он уже не подходит, как растративший свою силу.
Повисло долгое молчание, в течении которого я сверлила злобными взглядами эту троицу, которая упорно прятала глаза.
— Прости меня, Грегори! — наконец выдала я сквозь зубы. — Прости за то, что я не знала, что ломала твою жизнь, когда придумывала себе друга! И если ты хочешь, то я выйду за тебя замуж!
— Вот только не надо жертв! — яростно вскинулся мужчина. — Не надо меня жалеть!
— А кто тебя жалеет? — вылупилась я на него. — Это меня надо пожалеть, а не тебя. Ты-то хоть знал, когда призвался?
— Знал, — сквозь зубы повинился Грегори. — Этому у нас учат с детства.
— А я нет, — с показным спокойствием ответила я. — И очень сожалею, что не знала. Но поскольку незнание законов от брака не освобождает, то я согласна испоганить тебе жизнь окончательно. Женись на мне, Иван-царевич, и я сделаю из тебя Ивана-дурака!