По дороге в школу встретил почтальона. Он сказал, что в субботу меня приедет навестить мама. Вот напишу про него министру связи, что он нарушает тайну переписки, будет знать.
Когда я вернулся из школы, папа уже прочел открытку. Он очень обрадовался, начал убирать мусор, потом позвонил Дорин Слейтер и сказал, что придется "крутануть субботнюю свиданку другим разом". Вечно взрослые шпыняют нас, подростков, чтобы мы не засоряли разными словечками речь, а сами такое несут! Дорин Слейтер завопила что-то в телефон. А папа завопил в ответ, что "не хотел постоянной связи", что "с самого начала ясно дал это понять" и что "никто не заменит ему его Полину". Дорин все вопила, пока папа не бросил трубку. Телефон звонил не умолкая, и папа снял трубку с рычажка. Убирался в доме до двух ночи как полоумный, хотя сегодня еще только вторник! Что же тогда будет в субботу утром? Он, дурачок несчастный, решил, что мама возвращается насовсем.
Суббота, 9 мая.
В восемь тридцать проснулся от громкого стука в входную дверь. Пришел тип из электроснабжения. Я с удивлением осознал, что он пришел отключать электричество. Папа задолжал 95 фунтов 79 пенсов. Я разъяснил типу, что электричество нам нужно для предметов первой необходимости стереопроигрывателя и телевизора, но он ответил, что такие, как мы, подрывают мощь страны. Он подошел к счетчику, что-то там покрутил, и на кухонных часах замерла минутная стрелка. Вышло очень символично. В это время вернулся папа, который уходил за газетой. Он насвистывал, выглядел очень довольным и даже спросил инспектора, не желает ли тот чашку чая. Инспектор буркнул: "Нет, спасибо" - и заторопился по дорожке в свой голубой фургон. Папа включил электрический чайник. Тут-то и пришлось ему все объяснить. Виноватым, конечно, оказался я! Папа вопил, что я не должен был впускать инспектора в дом. А я возразил, что он должен был оплачивать счета еженедельно, как бабушка. Папа закусил удила. И как раз в этот момент появились мама и Люкас! Ну прямо как раньше, когда все разом орали, не давая друг другу слова сказать. Я взял собаку и пошел в магазин покупать свечи. Денег мне одолжил мистер Люкас.
Когда вернулся, то еще в холле услышал мамины слова: "Ничего удивительного, что ты не в состоянии оплачивать счета, Джордж. Посмотри только на эти цветы, они же ужас сколько стоят, наверное". Мистер Люкас предложил папе взаймы "хоть целую кучу денег", но папа с достоинством отказался: "От вас, Люкас, мне ничего не надо, кроме моей жены". Мама похвалила папу за порядок в доме. Папа вдруг поник я казался таким старым и несчастным, что мне стало его очень жаль.
Они выставили меня за дверь и принялись спорить, кому меня воспитывать. Спорили очень долго, до темноты, пока не пришлось зажигать свечи.
Люкас закапал свечным воском свои новые замшевые туфли. Единственное светлое пятно за весь этот трагический день.
Когда мама и Люкас уехали на такси, я лег спать и взял к себе пса. Слышал, как папа говорил по телефону с Дорин Слейтер, потом услышал, как хлопнула входная дверь. Выглянув из окна, увидел, что от дома отъезжает папина машина. Все заднее сиденье было завалено цветами.
Если узнают, что нам перерезали провода - я перережу себе горло. Не переживу позора.
Вторник, 12 мая.
Сегодня долго беседовал с мистером Вэнном, нашим инструктором по профессиональной ориентации. Он сказал, что я должен специализироваться по физике, химии и биологии, если хочу стать ветеринаром, поскольку рисование, столярное дело и домоводство мне в этом мало помогут.
Жизнь моя на распутье! Сделай я неверный шаг, и трагедия неминуема - не видать меня ветеринарам, как своих ушей. В точных науках я ни бум-бум. Спросил мистера Вэнна, каким предметам надо учиться, чтобы писать комедии для телевидения. Мистер Вэнн ответил, что для этого надо не учиться, а родиться законченным кретином.
Среда, 13 мая.
Досконально обсудил проблему учебы с папой. Папа советует зажиматься лишь теми предметами, которые мне даются. Говорит, что ветеринарам только и приходится, что лазить коровам под хвост или делать уколы раскормленным избалованным собакам. Так что я всерьез подумываю изменить свои планы на будущее.
Я не прочь бы стать ныряльщиком за губками, но боюсь, что в Англии эта профессия не пользуется большим спросом.
Четверг, 14 мая.
Мисс Спрокстон сделала мне замечание: мол, домашнее сочинение воском заляпано. Я объяснил, что задел свечу рукавом, когда делал уроки. Она прослезилась, назвала меня молодцом и славным мальчиком и поставила мне "отлично".
Поужинав галетами и консервами из тунца, при свечах играли с папой в карты. Было очень здорово. Папа обрезал кончики пальцев на перчатках. Мы с ним смотрелись, как пара беглых каторжников.
Читаю "Тяжелые времена" Чарлза Диккенса.
Пятница, 15 мая.
Неожиданно нагрянула бабушка, застала нас врасплох, когда мы ели холодную фасоль прямо из консервной банки, съежившись у походной газовой печурки. Папа при свече читал "Плейбой", а я с фонариком - Диккенса. И были мы всем довольны. Но только папа сказал, что это хорошая тренировка на случай крушения цивилизации, как в дом влетела бабушка и закатила нам долгоиграющую истерику. Потом заставила перебраться к ней. Так что сейчас я сплю в постели покойного дедушки, а папа спит внизу на сдвинутых креслах. Бабушка выписала чек, чтобы покрыть наши долги за электричество, и тут же пришла в ярость, потому что предназначала эти деньги на продукты. Ее аппетит стоит жизни двум коровам в год.
Воскресенье, 17 мая.
Папа разбил молочник, которому сорок один год, и пошел в бар выпить, чтобы оправиться от ужаса. Я пошел к Берту Бакстеру, но его не оказалось дома.
Понедельник, I8 мая.
Бабушка не разговаривает с папой из-за молочника. Скорей бы вернуться домой, там-то эти молочники всем до лампочки.
Вторник, 19 мая.
Полнолуние.
Папа поздно вернулся, и ему здорово влетело от бабушки. Но ведь папе столько же лет, сколько молочнику, и, ей-богу, он имеет полное право возвращаться, когда ему вздумается.
Рассказал сегодня папе, что Барри Кент вымогает у меня деньги. Пришлось рассказать, потому что Барри сильно порвал мне форменный блейзер и оторвал нашивку со школьной эмблемой. Папа обещал завтра им заняться и заставить его вернуть все отобранные у меня деньги. Похоже, я разбогатею!
Среда, 20 мая.
Барри Кент нахально отрицал, что терроризирует меня, и только рассмеялся, когда папа потребовал вернуть деньги. Мой отец пошел к его отцу, поругался с ним и пригрозил обратиться в полицию. Смелый у меня отец. А отец Барри Кента похож на гориллу. У него на руках волос больше, чем у моего отца на голове. В полиции потребовали доказательств, иначе, мол, ничего сделать не смогут. Попрошу Найджила письменно засвидетельствовать факт вымогательства при помощи угроз.
Вторник, 21 мая.
Барри Кент вздул меня сегодня в раздевалке и подвесил за воротник на вешалку. Обозвал меня "стукачом" и всякими непечатными выражениями. Обо всем этом прознала бабушка (отец не хотел ее беспокоить из-за диабета). Выслушав меня, она надела шляпку, поджала губы и ушла. Отсутствовала час семь минут, потом вернулась, сняла пальто, поправила прическу, достала из пояса, в который прячет от грабителей деньги, двадцать семь фунтов восемнадцать центов и сказала: "Он больше не тронет тебя, Адриан. Но если тронет, скажи мне". Потом приготовила чай. Я купил ей в аптеке коробку диабетического шоколада в знак признательности.
Пятница, 22 мая.
Вся школа только и говорит о том, как семидесятишестилетняя старушка до смерти напугала Кентов и заставила их вернуть деньги. Барри Кент боится показываться нам на глаза. Его шайка выбирает нового вожака.
Суббота, 23 мая.
Мы снова дома. Все цветы завяли. Дверной коврик усеян красными счетами.
Понедельник, 25 мая.
Я твердо решил стать поэтом. Но папа считает поэзию делом бесперспективным. Поэтам не положено ни пенсии, ни фига. А мне плевать. Папа пытался заинтересовать меня специальностью программиста, но я ответил: "Я хочу вложить в свою профессию всю душу, а каждому известно, что у компьютера души нет". Тогда папа сказал: "Американцы над этим работают". Это сколько же мне ждать? Понедельник, 1 июня.
Папа получил письмо. Прочитал и весь побелел: его увольняют по сокращению штатов. Будет получать пособие по безработице! Да разве проживешь на эти гроши, что выдает правительство? Придется расстаться с собакой, один корм для нее обходится в тридцать пять центов в день, не считая галет "Уиналот". Теперь я ребенок безработного родителя-одиночки. Служба социального обеспечения будет приобретать мне обувь!
В школу не пошел. Позвонил в канцелярию, сказал секретарше, что у папы психическое расстройство и что за ним требуется уход. Та очень обеспокоилась, спросила, не буйный ли он. Я ответил, что признаков буйства пока нет, но если появятся, вызову врача. Сделал папе обильное горячее питье, чтобы у него прошел шок. Он бубнил про свои электрообогреватели и грозился "выложить все газетам". Потом позвонил Дорин Слейтер, она тут же заявилась с сыном. Жуткий такой сопляк, Максвелл его зовут. Я эту Дорин увидел и отпал. Понять не могу, с чего это отцу захотелось вступать с ней в греховную связь. Ни груди, ни зада. Плоская как доска. Словом, глиста сушеная. Не успела в дом войти, сразу повесилась папе на шею. Максвелл заревел, собака залаяла, а я пошел к себе и заперся.
Дорин ушла в полвторого, ей надо было отвести Максвелла в сад. Купила нам кое-каких продуктов, потом кое-как состряпала спагетти с сыром. Она тоже мать-одиночка, Максвелл у нее внебрачный. Дорин мне все рассказала, пока мы посуду мыли. Была бы помясистей, она смотрелась бы ничего.
Среда, 3 июня.
Пошел в школу, никак не мог сосредоточиться, все думал про эту плоскодонку Дорин. У нее красивые белые зубы (прямые, конечно). Когда вернулся домой, она сделала мне бутерброды с вареньем. Варенья не жалеет, не то что некоторые. Папа сильно пьет и постоянно курит. По словам Дорин, у него временная импотенция. А мне это вовсе не обязательно знать! Дорин говорит со мной так, будто я такой же взрослый, как она, а не сын ее любовника, которому (сыну) четырнадцать лет, два месяца и один день от роду.
Четверг, 4 июня.
Утро началось с того, что позвонила мама, а трубку сняла Дорин. Мама позвала к телефону меня и спросила, кто это и что у нас делает. Я объяснил, что у папы нервное расстройство и что Дорин Слейгер ухаживает за ним. Рассказал, что папу сократили, что он сильно пьет, много курит и вообще распустился. Потом пошел в школу. Мне все было трын-трава, поэтому я надел красные носки. Ходить в красных носках в школу строго запрещено, но в гробу я теперь видал ихние запреты.
Пятница, 5 июня.
Мисс Спрокстон заметила мои красные носки и стукнула, старая грымза, пучеглазому Скратону. Тот вызвал меня к себе и пошел пудрить мозги насчет опасностей нонконформизма. Потом отправил переодеваться в черные носки, как предусмотрено формой. Когда я пришел домой, папа лежал в постели, лечил свою импотенцию. Я смотрел с Максвеллом телевизор, пока папа не спустился вниз. Тогда рассказал ему эпопею о носках.
Папа тут же завелся как последний псих. Позвонил в школу, вытащил Скратона с собрания бастующего персонала и завопил в трубку: