- Взгляните еще раз, - прошептал Паэн. - Вы его не узнаете?
Джоанна покачала головой:
- В Рошмарен часто приезжали менестрели, среди которых были и арфисты, до того как...
- Как - что?
- До того, как мой брат погиб там.
Джоанна снова посмотрела на лицо юноши. Если бы не бледно-голубой оттенок кожи, наводивший на мысль о смерти, со стороны и впрямь могло показаться, что он просто спит.
- Нет. Я никогда не видела этого человека у нас в замке.
- А где-нибудь в другом месте? - Голос Паэна был тихим, но настойчивым, не давая горьким воспоминаниям отвлечь ее от главной цели. Подумайте еще раз. Но только не о менестрелях с их арфами, а о тех нескольких месяцах, что вы провели в Рошмарене, и о ваших домочадцах. Вам когда-либо приходилось встречаться с ним раньше?
Она непременно запомнила бы эти большие, оттопыренные губы, так резко выделявшиеся на худом лице юноши.
- Нет, никогда.
Паэн прикрыл лицо арфиста тканью.
- Нам пора уходить, - произнес он.
Когда они покинули озаренное сиянием свечей святилище и снова вышли в ночь, тьма уже сгустилась. Джоанна оступилась на последней ступеньке, и тут же сильная рука Паэна удержала ее от падения.
- Сядьте, - предложил он ей. - Сядьте здесь и положите голову на колени.
- Я не собираюсь падать в обморок, - возразила она.
- Разумеется. - Паэн коротко свистнул, подражая щебету птицы, и когда Джоанна подняла голову, Матье уже стоял рядом, держа за поводья Арсуфа. Паэн подсадил ее в седло и занял место позади нее. Матье на миг покинул их, после чего снова появился, озаренный мягким светом, лившимся из двери часовни.
- Моя лошадь...
- Матье приведет ее, - ответил Паэн.
***
Они не спеша продвигались к своей брошенной стоянке, и Джоанне удалось даже вздремнуть в объятиях Паэна, однако она очнулась сразу же, как только ее начали мучить кошмары, и всю остальную часть пути бодрствовала, любуясь темным, усыпанным звездами небом у них над головой. Их кони, похоже, без труда находили дорогу в темноте, и Джоанна уже не сомневалась, что они очень скоро окажутся рядом с лагерем, где Матье всего несколько часов назад разжег для нее костер.
Когда они достигли цели, костер уже догорал, и Паэн, вручив ей сверток с одеялом, чтобы ей было на чем сидеть, вместе с Матье занялся сбором сухого валежника, чтобы заново разжечь огонь.
- По-моему, это было пустой тратой времени, - буркнул Матье.
- Да, пожалуй, - отозвался Паэн.
- Нет. - Джоанна расстелила одеяло и села на него. - Это было необходимо. Если бы я узнала арфиста, это могло бы положить конец всем моим тревогам. Паэн оказался прав: я должна была его увидеть.
Матье покачал головой.
- Я-то сразу узнал этого юного негодника. Вчера вечером я видел его на постоялом дворе в общем зале, пьяного в доску. Он цеплялся за юбки служанок и пел таким голосом, от которого скисло бы даже самое свежее молоко. Жаль, что я не обратил внимания на слова песни, потому что в ней шла речь о какой-то знатной даме из Динана.
Паэн повернулся к нему:
- Ты думаешь, он имел в виду Джоанну? Матье пожал плечами:
- Он пел о даме, которая... Джоанна насторожилась.
- Что?
- ..которая слишком легко расточала знаки внимания другим мужчинам, смущенно пробормотал Матье.
Они замолчали, прислушиваясь к потрескиванию пламени костра.
- Наверное, это какая-то старая песня, - промолвил Паэн.
- Да, - согласился Матье. - Очень старая песня. Снова воцарилось молчание, которое нарушила Джоанна:
- Вы полагаете, меня хотели убить за измену? Паэн даже не шевельнулся.
- А что, по-вашему, такое возможно? - спросил он наконец.
- Вы можете думать что угодно, - заявила Джоанна, - но прелюбодеяние не входит в число моих грехов.
- А ваш покойный муж, мадам? Он никогда не сомневался в вашей верности?
- Нет, - ответила Джоанна. Когда он вообще о ней вспоминал. Она посмотрела Паэну прямо в глаза:
- Вы же сами сказали мне всего несколько дней назад, что арфист обвинял меня в покушении на жизнь мужа. Намекнул ли Меркадье хоть словом о прелюбодеянии, когда нанимал вас?
Паэн потупил взор.
- Нет, - признался он. - Меркадье ничего не говорил мне о вашей добродетели. Матье откашлялся.
- По-видимому, тот арфист и в самом деле пел какую-то очень старинную балладу, - произнес он. - Не о вас.
Джоанна пожала плечами и поплотнее завернулась в плащ. Она снова почувствовала на себе пристальный взгляд Паэна, и воспоминания о крепком южном вине и теплом полумраке спальни, в которой она провела предыдущую ночь, снова вернулись к ней, и ее щеки вспыхнули густым румянцем. Что могло бы произойти между ними, если бы Паэн и впрямь считал ее неверной женой? Быть может, тогда он закрыл бы на засов дверь спальни, отгородив их от всего мира, и вернулся к ее очагу и ее ложу, чтобы остаться с ней до рассвета? Разве отказался бы он провести с ней всю долгую осеннюю ночь, если бы относился к ней как к обычной распутнице?
Словно в ответ на ее мысли рука Паэна коснулась ее плеча.
- Ложитесь рядом со мной-, - предложил он. Одеяло уже было разложено поверх смятой сухой травы, и плотная жесткая шерсть была открыта жару, идущему от костра.
- Я хочу уберечь вас от простуды, - добавил Паэн, - и ничего больше.
Если бы в его взгляде присутствовала хоть капля жалости к ней, Джоанна ответила бы ему со всей резкостью, на какую только была способна. Однако в его глазах, помимо скрытого тепла, было и нечто большее - забота о ней, далеко выходившая за рамки долга, невольное уважение, которое убеждало ее лучше любых слов в том, что он не сомневался в ее порядочности.
Паэн оттащил от огня седельные сумки, чтобы на них не попали случайные искры, разлетавшиеся в темноте, и, опустившись на одеяло рядом с Джоанной, прикрыл им ее плечи. Его тело, прижавшееся к ней, казалось таким большим и теплым, что она уже не чувствовала пронизывающего ветра, дувшего со стороны далекого моря и проносившегося мимо их уединенного лагеря. Он не сделал попытки придвинуть ее к себе, однако одна его рука обнимала ее за талию, а подбородок покоился у нее на макушке.