Убийственный взгляд, который она послала англичанину, ничуть не смутил его, и Уинн с трудом подавила раздражение. Но Рис и Мэдок продолжали смотреть на нее, повернув к ней наивные любопытные мордашки.
- Я полагаю... шесть лет слишком юный возраст, чтобы обсуждать... подобные вещи, - запинаясь, проговорила Уинн. - Лучше вернемся к этому разговору, когда вы немного подрастете.
- Но, Уинн...
- ...мы уже большие.
Клив подошел к мальчикам и остановился позади них, положив каждому на плечо руку.
- Ребенку лучше всего всегда говорить правду, - сказал он, хотя хитрое выражение на его худом лице сводило на нет это высокопарное наставление.
- А что вы-то знаете о воспитании? - возразила Уинн. - У вас разве есть дети?
- Нет, но я не забыл уроков детства. Так или иначе ребенок всегда сумеет справиться с правдой. А вот постоянная ложь причиняет боль.
Казалось, в эту секунду между ними зародились новые отношения. Злорадство и издевка уступили место мрачной и тягостной прямоте. Ее раздражение и гнев по поводу той неловкой ситуации, в которую он ее поставил, - а также неподобающих чувств, которые он в ней вызвал, - были вытеснены воспоминанием о гораздо более глубоком конфликте между ними. Клив хотел, чтобы по крайней мере один из ее детей узнал своего отца несомненно, это и была та "правда", о которой он говорил. Но она хотела для всех своих детей только истинного добра, а английского папочку никак нельзя было отнести к этой категории. Это был как раз тот случай, когда правда только ранит ребенка, и больше ничего. А Уинн не могла позволить, чтобы кто-то причинил боль ее малышу.
Она встрепенулась и бросила на англичанина холодный взгляд.
- Рис, Мэдок. Нам пора возвращаться в замок. Мы позже закончим этот разговор, - добавила она, предупреждая протесты, которые неминуемо должны были последовать. Затем, не дав им возможности на малейшее возражение, она схватила их за руки и потащила с собой.
- Уинн, что с тобой случилось? - жалобно спросил Рис, как только они оказались дома.
- Почему ты сердишься...
- ...на нас?
Уинн вдруг охватила огромная усталость, когда она обратилась к непослушным братьям.
- Я вовсе не сержусь на вас, - ответила она, потом порывисто наклонилась и крепко прижала к себе ребятишек. - Совершенно не сержусь. Я слишком люблю вас обоих, чтобы сердиться.
Рис чуть отстранился, чтобы взглянуть на нее.
- Но ты сердилась на нас, когда мы попытались раскачаться на той лозе, - напомнил он.
- То совсем другое дело, милый. Я испугалась за вас, поэтому сильно рассердилась. Но это произошло только потому, что я вас очень люблю.
Лицо Мэдока в замешательстве сморщилось.
- А на Клива ты тоже сердишься, потому что любишь его?
Услышав такую нелепость, Уинн от удивления открыла рот.
- Это я-то люблю его ? Как... как глупо так думать. Мэдок, я вовсе не имела в виду, что я люблю каждого, на кого сержусь. Ты и остальные дети другое дело, я о вас беспокоюсь, поэтому иногда кажется, что я сердита. Но я всегда - всегда! - люблю вас. Даже когда наказываю. А что касается Клива Фицуэрина...
Она замолчала, не зная как объяснить свой гнев к англичанину и при этом не проговориться о цели его приезда в Уэльс.
- Клив Фицуэрин из Англии, а Англия враг Уэльса. Вы это уже знаете.
Когда оба брата кивнули, ей стало как-то спокойней. По крайней мере, она убедилась, что находится на правильном пути.
- Мне очень трудно доверять англичанам. Даже когда они ведут себя как друзья, я боюсь, как бы они не обратились в наших врагов.
Последовало короткое молчание, пока братья переваривали услышанное.
- А вот Дрюс на них...
- ... больше не сердится.
- Да, но я уверена, что Дрюс все время настороже, на всякий случай.
- Но... но зачем ты тогда подарила Кливу награду?
- Да, Уинн, зачем ты тогда подарила ему горячий поцелуй, который должен был получить Дрюс?
Уинн опять потеряла опору под ногами. Она потянулась к амулету и начала его нервно гладить.
- Это была вовсе не награда. Да и вообще Дрюс де хотел...
- А Дрюс рассердится, что ты отдала его награду Кливу? - перебил ее Мэдок.
- Нет! - воскликнула Уинн и прикусила в нерешительности нижнюю губу. Но я не хочу, чтобы кто-нибудь из вас рассказал ему об этом.
- А почему?
- Ну, видите ли, Дрюс иногда бывает чересчур заботлив, и он может рассердиться на англичан.
- Но почему?
- Потому что... потому что он не хочет, чтобы англичане слишком долго задерживались в Уэльсе.
- Но почему? - продолжали хором допытываться темноголовые мальчишки.
- Потому что... - Она вздохнула от безысходности. - Потому что потому. - Она присела перед близнецами и попыталась, как могла, изобразить оживление. - Это будет наш маленький секрет. Наша особая тайна. Договорились?
Мальчишки обменялись взглядами. Потом дружно кивнули.
- Дрюс никогда не догадается, что его награда досталась Кливу.
- Мы ни за что ему не расскажем.
- Вы не должны никому рассказывать, - настойчиво произнесла Уинн. Хотя ей очень хотелось изменить мнение детей, будто поцелуй служит наградой, она знала, что это невозможно. Стоило близнецам вбить себе что-нибудь в головы, ничто не могло переубедить их. У нее оставалась только одна надежда: взять с них клятву сохранить все в тайне. - Ни одной живой душе, - повторила она. Обещаете?
- Обещаем, - ответили братья. Уинн снова вздохнула и выпрямилась.
- Ладно. А теперь бегите. Кажется, Дрюс собирается помочь вам смастерить лук и стрелы. Но помните, вы обещали, - прокричала она вслед заторопившимся малышам.