- Хочешь подержать его?
- Нет, спасибо. - Николас, однако, погладил котенка за ухом. Котенок замурлыкал.
Катя не отрываясь смотрела на отца.
- Как ты назвала его?
- Александром.
Николас чуть не рассмеялся.
- Ты назвала его в честь царя?
- Нет, в честь дяди Алекса.
- Мой брат будет польщен. - Князь чуть не расхохотался.
- Он сказал, что мне надо завести Александру брата и назвать его Николасом, - бесстрастным тоном сообщила Катя.
- Полагаю, одного котенка достаточно. Хочешь поговорить о том, что случилось сегодня утром?
Катя, опустив глаза, молча гладила котенка.
- Я только что разговаривал с доктором. Твоя мама вне опасности. Она будет жить.
Катя молчала. Тишину нарушало лишь мурлыканье котенка
- Она еще слаба, - продолжал Николас, теряя надежду вызвать ребенка на разговор. - Ты сможешь не заходить к ней до завтра, чтобы не тревожить ее?
Не дождавшись ответа, князь повторил вопрос.
- Да. - Катя уткнулась в шерстку котенка.
- А может, навестишь маму вместе со мной сегодня? - спросил Николас, забыв о логике.
Девочка подняла на него черные глаза.
- Я подожду, как ты просил меня, папа.
Князь кивнул и поднялся. Так было всегда: все его слова и чувства натыкались на глухую стену.
- Рад, что тебе понравился Александр, - сказал он. В комнату вошла Тэйчили.
- Ваше сиятельство, - деловым тоном проговорила она, - у Кати сейчас урок музыки.
У девочки вытянулось личико.
- И пожалуйста, отнеси котенка на место. - Тэйчили нахмурилась.
- Наверное, следует сделать так, как говорит мадам Тэйчили, - вставил Николас. - Поиграешь с Александром после уроков.
- Хорошо, папа.
Он и гувернантка проводили взглядом Катю, которая вышла из комнаты, прижимая к груди персидского котенка.
- Она, кажется, еще более подавлена, чем обычно, - заметил князь.
- Не думаю, - возразила Тэйчили. - Катя - серьезный ребенок, и в этом нет ничего страшного.
- Она что-нибудь говорила о матери?
- Нет. Катя даже не упоминала о княгине.
- Скажите повару, чтобы приготовил на десерт ее любимое сладкое блюдо, - чуть помедлив, попросил Николас.
- Вы избалуете дочь, потакая ей, ваше сиятельство.
- Это мое право, - бросил князь и вышел из комнаты.
Он спустился на второй этаж совершенно расстроенный. Видно, Катина гувернантка слишком толстокожа. Ведь даже дураку видно, что после того как с ее матерью случилась беда, Катя еще больше замкнулась в себе.
Дверь в апартаменты княгини была закрыта. Не заметив двух побледневших от испуга служанок, Николас миновал гостиную и вошел в спальню. Комната была ярко освещена, в камине пылал огонь. Он и сам не знал, что ожидал увидеть, но Мари-Элен полулежала на широкой кровати, откинувшись на огромные подушки. Темные круги под глазами были особенно заметны на ее бледном лице. На столике рядом с кроватью стоял поднос с завтраком, к которому она почти не притронулась, и узкий бокал, наполовину наполненный шампанским. Кто-то прислал Мари-Элен большой букет роз, и они стояли повсюду: на столике возле кровати, на крышке бюро, на подоконнике. Цветов было слишком много, и они раздражали. Воронский остался в России - по крайней мере так думал Николас, - так что розы прислал, видимо, какой-то другой любовник.
- Здравствуй, Ники, - сказала Мари-Элен слабым голосом. - Не хочешь ли выпить со мной шампанского?
Князь сжал кулаки. Целый день он старался не думать о событиях этого утра.
- Рад, что ты в безопасности, но для шампанского еще слишком рано.
Она пристально посмотрела на него.
- Прошу тебя, не сердись на меня, Ники. Я так слаба. Удивительно, что осталась в живых. - По ее щекам покатились слезы. Из всех женщин, каких знал Николас, только Мари-Элен не дурнела, когда плакала.
- Если ты так тяжело больна, тебе лучше воздержаться от шампанского.
Она робко улыбнулась ему.
- Кажется, ты рассердился на меня, Ники. Но я умирала и не понимала, что говорю. - Мари-Элен попыталась сесть, но это ей не удалось.
Князю стало жаль жену. Он подошел ближе и помог ей.
- Спасибо. - Она хотела взять его за руку, но князь чуть отодвинулся.
Он скрестил руки на груди.
- Откуда эти розы? От Саши?