Девушка кивнула. Легко сказать: "Мы должны покинуть Москву"! Николас ранен, и неизвестно, скольких вражеских солдат встретят они по дороге... Нет, кошмар еще не закончился.
- Позволь мне перевязать твою рану, - попросила Кэролайн.
В этот момент они услышали, как что-то тяжелое упало на пол. В суматохе все забыли о раненом Воронском. И сейчас он, потеряв сознание, свалился с коня в дальнем углу гостиной. Его измученный гнедой, низко опустив голову, стоял рядом с хозяином, лицо которого было таким же бледным и безжизненным, как у погибшей Тэйчили.
Глава 32
Кэролайн, опустившись на колени рядом с Воронским, взглянула на Николаса.
- Он жив, - с облегчением прошептала она. Николас кивнул.
- Кэролайн, мы должны погрузить его в телегу. И поскорее.
Девушка с ужасом думала о том, что их ожидает. Каково бежать из Москвы с ребенком и двумя ранеными, один из которых без сознания и, возможно, при смерти? К тому же ей никогда не приходилось править лошадьми. Да и как им удастся погрузить в телегу Воронского? Кэролайн вдруг сообразила, что отпущенный Николасом французский солдат может вернуться, и не один.
- Катя, погаси все факелы, оставь одну свечу, - приказал Николас дочери. Потом обратился к Кэролайн:
- Надо дотащить кузена до телеги.
- Сначала я перевяжу его плечо.
- У нас нет на это времени. - Он покачнулся.
- Позволь мне хотя бы перевязать твою рану. Ты не можешь умереть, Николас!
- Папа умрет? - испугалась девочка.
- Нет, Катя, - успокоил ее отец. - Кэролайн преувеличивает.
Девушка туго перевязала Николасу колено.
- Я и не подозревал, что ты разбираешься в медицине, - усмехнулся он.
- А как же? Я прочла медицинскую энциклопедию, когда мне было десять лет, - солгала она, закрепив повязку шнуром от портьеры.
Николас потерял много крови и едва держался на ногах.
- Где бы найти врача? - тихо спросила Кэролайн. - Только в полевом лазарете, неподалеку от ставки Кутузова.
- Ты сможешь сесть в седло?
Николас кивнул и, наклонившись, поцеловал ее в щеку. В его глазах она увидела такую глубокую благодарность, что у нее защемило сердце. Вставив правую ногу в стремя, Николас попытался перекинуть через седло раненую ногу и вскрикнул от боли. Кэролайн предложила ему опереться на ее плечо. Наконец он взгромоздился на лошадь и в изнеможении опустил голову.
- Только не теряй сознание, - взмолилась Кэролайн.
- Позаботься о кузене.
Кэролайн подошла к Воронскому и вдруг услышала наверху странный шум. Она и Катя насторожились. И тут отчетливо послышалось зловещее потрескивание огня. Дом горел.
Завернув Воронского в ковер и обмотав ковер шнуром, Кэролайн подала концы шнура Николасу. Его конь направился к двери, таща за собой раненого. Кэролайн и Катя вели на поводу гнедого коня Воронского. Шум и треск наверху усилились. Катя бросилась вперед и распахнула дверь перед вороным. Их глазам открылось страшное зрелище. Горела вся улица. В ночное небо взметнулись языки пламени.
Вороной испуганно попятился, но Николас пришпорил его, заставив идти вперед. У Кэролайн сердце сжалось от жалости, когда Воронский, завернутый в ковер, сполз по ступеням лестницы. Она крепко держала поводья его гнедого. Конь всхрапывал и упирался.
- Катя, помоги Кэролайн впрячь в телегу гнедого, - сказал Николас.
Наконец они почти справились с этим. Когда Кэролайн затягивала последние ремни на упряжи, языки пламени, вырываясь из окон третьего этажа, уже лизали стены дома. Еще немного, и весь дом превратится в такой же пылающий ад, как и другие особняки на этой улице. Николас даже не оглянулся. Кэролайн понимала, что ему было бы слишком больно видеть это.
- Скорее! - Он слез с коня, чтобы погрузить на телегу Воронского.
Из последних сил он и Кэролайн приподняли его и перевалили на солому. Николас застонал от боли, и Кэролайн испуганно взглянула на него.
- Толкай, - приказал он. Общими усилиями они уложили Воронского поудобнее. Потом в телегу с трудом влез Николас. В лице его не было ни кровинки. Он тяжело откинулся на спину.
- Я не знаю, куда ехать, - сказала Кэролайн. - Ради Бога, не теряй сознание.
- Держи к югу, - пробормотал Николас. Катя вскарабкалась наверх и села рядом с Кэролайн, и та натянула вожжи. Оглянувшись, она увидела, что вся крыша объята пламенем.
- Смотрите, мисс Браун! - закричала Катя, указывая на пылающие башенки над входными воротами.
Кэролайн хлестнула лошадей, но животные пятились в испуге. После долгих понуканий они наконец рванули с места и вылетели со двора. Горящие кварталы вскоре остались позади. Впереди небо уже светлело. Занимался новый день.
***
Через три дня Кэролайн сидела в парусиновой палатке возле походной постели, на которой лежал Николас. Он был без сознания. Не спуская глаз с его лица, девушка крепко держала его за руку.
Николас потерял сознание вскоре после того, как они выехали из Москвы. Кэролайн, возможно, заблудилась бы, но по дороге им встретились русские беженцы - и гражданские, и военные, в том числе два раненых юных пехотинца. Кэролайн пригласила их сесть в телегу рядом с Николасом и Воронским, и они показали ей дорогу к лазарету.
С тех пор Николас не приходил в сознание. У него был сильный жар. Прошлой ночью лихорадка, слава Богу, чуть спала, и Кэролайн наконец решилась оставить его и взглянуть, как Катя, которая стала любимицей всех раненых. Она подавала им воду и перечитывала истершиеся на сгибах письма из дома. Они называли ее княжной и старались привлечь ее внимание. Катя очень повзрослела за последние сутки и уже не казалась шестилетним ребенком.
Вернувшись к Николасу, Кэролайн пощупала его лоб. Прохладный! Когда он метался в жару, Кэролайн испугалась, что Николас умрет. Сейчас опасность миновала, но отныне он, наверное, будет прихрамывать. Ну и что? Лишь бы был жив. Что бы ни произошло, ее чувства к нему останутся прежними.
У князя затрепетали ресницы.
- Николас?
Ресницы снова дрогнули.
Она наклонилась над ним, не смея надеяться на чудо.
- Николас? Это я, Кэролайн. Ты слышишь меня? Он медленно открыл глаза.
- Кэролайн, - чуть слышно проговорил Николас и нахмурился, что-то вспомнив.
- Катя здесь, - сказала она, сразу поняв, что его беспокоит. - Как только врачи позволят, я приведу ее к тебе.
Он улыбнулся ей, потом на лице его снова отразилась тревога.