Ты это о чем?
Ты ведь что-то узнал о ней?
Да как я, на хер, мог что-то узнать, я же не вижу ни хрена, меня отмудохали, вконец отмудохали, и ни один хрен мне, похоже, не доверяет! Хожу как долбаный клоун!
На, держи, ты сигарету уронил…
Сэмми протягивает руку. Достает зажигалку. Плечи ноют. Сигарета вся мокрая.
Помни, что я говорил тебе о твоем языке, Сэмми, о том, что тебе стоит следить за ним… Ладно, теперь, правильно ли я тебя понял, что исчезать вот так было для нее обычным делом?
Что… нет, ни хера это обычным не было, друг, нисколько, о чем ты говоришь, я хочу сказать, что ты такое говоришь, ни хрена это обычным не было. Ну, уезжала она время от времени на пару дней, ладно, родных повидать и все такое, но и все – так что ты даже, я хочу сказать, мне это даже нравилось, э-э, я о том, что, мать-перемать… ну, что она женщина и все такое… Сэмми мотает головой, засовывает сигарету в рот, но только она вся мокрая, так что Сэмми ее вынимает.
Ты хочешь сказать, что тревожишься за нее?
Конечно, тревожусь, на хер.
Понятно… понятно… м-м.
Сэмми шмыгает. Свертывает новую сигарету. И говорит: А из-за чего ты сел, Алли? Мне просто интересно.
Из-за бюрократизма.
Что это значит?
Ровно то, что я и сказал, – из-за бюрократизма.
Это не ответ.
Ну, если тебе так уж хочется узнать, что со мной на самом деле приключилось, могу показать тебе мое дело.
Да, хорошо, я был бы не против.
Так вот, насчет пропавшей субботы…
А что такое?
Да нет, пока вроде ничто сомнений не вызывает; мне все равно, какие подробности представит полиция, лишь бы они не отличались от тех, какие представим мы, ты понимаешь?
Вообще-то не очень.
Ну, если эта публика из управления затеет выяснять, что там случилось в субботу, и что-нибудь обнаружит, я не хотел бы оказаться в положении, в котором мне только и останется сказать: Простите, ваша честь, мой клиент ничего о субботе как таковой вспомнить не может, однако он готов признать, что все могло выйти из-под контроля и могло произойти все что угодно. А? Ты пойми, я в тебя верю, я бы и на минуту не предположил, что с твоей подружкой случилось что-то плохое, а если и случилось, что это твоя вина.
…
Честно, Сэмми, я говорю правду. Я думал, ты мне доверяешь.
Кто сказал тебе, что у нас с ней был крупный скандал? Кто?
Я навел справки.
У кого?
У моих источников.
В полиции, что ли?
Алли фыркает.
Сэмми пожимает плечами: Ответь на вопрос.
Ты говоришь глупости.
Так я их, на хер, и делать горазд.
Маловер ты, Сэмми.
Я к тому, что если ты работаешь на них, то и отлично, меня это не волнует, точно тебе говорю, ни хера не волнует, я к таким штукам привык, – проблема тут только одна, если так, если ты на них работаешь, так я твою долбаную башку в плечи тебе вколочу.
Проблема в том, что мы попусту тратим время.
Сэмми улыбается. Ты не из пугливых.
А чего мне пугаться?
…
Кстати, ты не сказал мне, что здесь замешана политика как таковая.
Так она и не замешана.
Алли вздыхает.
Если только ты не о малом, которого я знаю.
Ну, во всяком случае, так говорят они.
Сэмми шмыгает носом. Я не думал, что это имеет значение, в смысле претензии, которую я предъявляю.
Это я предъявляю претензию от твоего имени.
Послушай, я перебирался из паба в паб, встретил пару ребят, а потом оказалось, что за одним из них следят фараоны. Они говорят, что он – мой старинный приятель. Я не помню этой встречи; это они говорят, будто она состоялась.
Возможно все что угодно?
Алли… Полегче.