Эглантайн понимала, что еще не поздно все прекратить. Она могла попросить Ника остановиться, ведь он обещал не делать ничего против ее воли, но Ник даже не пытался приблизиться к ней, а, наоборот, отошел в противоположную часть комнаты.
Эглантайн стояла, не в силах пошевелиться, и молча смотрела, как он снимает рубашку и бросает ее на пол. От вида обнаженного мускулистого торса, покрытого завитками черных волос, у нее бешено заколотилось сердце. В комнате царила напряженная тишина, нарушаемая лишь треском поленьев в камине да хрипловатым дыханием Эглантайн.
Может, все это мне только кажется? — думала она, прислушиваясь. А что, если… его сердце тоже готово выскочить из груди?
И тут она увидела, что Ник собирается расстегивать молнию на джинсах.
— Подожди, прошу тебя, не надо! — взмолилась Эглантайн.
Он замер на мгновение, вопросительно взглянул на нее и переспросил:
— Не надо?
Ничего не ответив, Эглантайн стала стягивать через голову мокрый тяжелый свитер. Секунду спустя вслед за ним на полу оказались трикотажная майка и лифчик. Поеживаясь от холода, Эглантайн высвободила ноги из мокрых туфель и подошла к Нику.
— Разреши мне сделать это… — тихо попросила она, заглядывая ему в глаза.
Он улыбнулся. Тогда Эглантайн прижалась ладонями к его груди и ощутила, как твердеют от ее прикосновения его соски. А когда ее трепетные пальцы скользнули вниз, остановились на плоских упругих мышцах живота, пощекотали черную линию волос, убегающую под ремень, Ник вдруг запрокинул голову и протяжно застонал.
Эглантайн потянулась к нему, вдыхая возбуждающий запах мужской плоти, расстегнула одну-единственную пуговицу и стала медленно расстегивать молнию на джинсах.
Ник скинул их нетерпеливым движением, а обтягивающие плавки не могли скрыть от восхищенного взора Эглантайн, что он сильно возбужден.
— Теперь моя очередь, — хрипло пробормотал Ник, снимая с нее брюки, а затем и шелковые трусики.
Он обнял Эглантайн за плечи и прижал к себе. Прошелся ладонями по плечам, по гладкой спине, скользнул по ягодицам, погладил бедра. Захватив губами набухший сосок, Ник стал покусывать и посасывать его, наслаждаясь стонами удовольствия, которые издавала Эглантайн. Потом взял ее пылающее лицо в свои руки и поцеловал в раскрытые губы, пробираясь языком в самые потайные уголки бархатистых глубин ее рта.
— Я хочу тебя! — простонала Эглантайн, закрывая глаза и извиваясь от желания в его объятиях.
— Наконец-то! — отозвался Ник, укладывая ее на ковер.
Прижавшись друг к другу, их тела сплелись в единое целое и задвигались в общем ритме, то ускоряя его почти до конвульсий, то замедляя чуть ли не до полного расслабления.
— Не закрывай, пожалуйста, глаза, — попросил Ник. — Я хочу видеть, как тебе хорошо…
— Но я вообще-то… — Эглантайн смутилась, не зная, как объяснить Нику, что никогда не испытывала в постели ничего похожего на оргазм. — Я никогда еще…
— Это было раньше, — перебил ее Ник нежно. — А со мной тебе будет так хорошо, что ты забудешь все на свете.
Ее податливое тело изогнулось как струна, когда началось то, о чем несколько секунд назад Эглантайн не смела даже мечтать. Она кричала, хрипло сладострастно стонала, видя перед собой изменившееся почти до неузнаваемости напрягшееся лицо Ника и чувствуя последние сокращения его мышц…
Потом они долго приходили в себя, лежа в обнимку на полу, глубоко дыша и прислушивались к биению сердец друг друга. Ник приподнялся на локте и осторожно спросил:
— Тебе было хорошо со мной? Я не сделал тебе больно?
— Нет, что ты! — Эглантайн засмеялась, пряча лицо у него на груди. Не в силах побороть любопытство, она слизнула капельку соленого пота, стекавшую с его плеча. — Чего-чего, а боли я не почувствовала.
— Я потому спросил, что в первый раз это бывает иногда несколько… потрясающе.
— Я бы сказала не потрясающе, а великолепно, — поправила Эглантайн.
— Нет-нет, — упрямо возразил Ник. — Великолепным это не будет никогда. Потому что «великолепно» означает, что нам больше нечего придумать. А у нас еще много чего впереди. Сотни часов практики я тебе обещаю.
Эглантайн поднялась на второй этаж, приняла душ и, войдя в спальню, легла в приготовленную Ником постель.
Неожиданно где-то внизу хлопнула входная дверь и послышался женский голос, зовущий Ника.
— Черт, наверное, миссис Питэм, — пробормотал Ник, вскакивая с кровати. — Должно быть, увидела мою машину возле дома.
— Ты не можешь идти в таком виде! — в ужасе прошептала Эглантайн. — Что она подумает?
— Что я принимал ванну, — хитро улыбаясь, ответил Ник, после чего надел халат и обмотал голову махровым полотенцем.
Когда он ушел, Эглантайн вздохнула и снова забралась под одеяло. С первого этажа доносились приглушенные голоса, и от одиночества в чужом доме Эглантайн стало тоскливо.
Она свесила с кровати ноги и огляделась. Дверь из спальни вела прямо в комнату Ника, которая принадлежала ему, когда он был еще мальчишкой. Эглантайн посмотрела на свою одежду, высушенную заботами Ника на калорифере, и решила одеться, но желание сначала хоть одним глазком заглянуть в комнату Ника, где он не жил уже много лет, оказалось сильнее здравого смысла. В конце концов, разве лишняя информация не будет полезной для создания образа героя ее романа?
В убранстве комнаты не оказалось ничего примечательного. Это была чисто мужская спальня, обставленная минимальным количеством самой необходимой мебели. На полу лежал простой серый коврик, шторы и покрывало на кровати были из толстого материала оливкового цвета. Но больше всего поражало обилие всевозможных книг, расставленных на полках, которые занимали почти все пространство. Здесь были и потрепанные книжки для детей, и классические романы, но в основном — приключения и научная публицистика, посвященная странам Африки, Востока и Южной Америки.
Эглантайн несколько озадачило содержимое библиотеки. Довольно странный для бухгалтера подбор книг, а еще более странно то, что нет ни одной книги по специальности.
На стенах не висело ни картин, ни фотографий, и только на столе у окна стояли две серебряные рамочки: в одной был снимок пожилой приятной улыбающейся пары на фоне каких-то построек, в другой — фотография рыжей лохматой собаки, которая стояла на задних лапах, радостно скаля белые зубы. Наверное, это и есть его родители, решила Эглантайн, беря в руки первую рамочку. А это, должно быть, их новый дом во Флориде.
Она опять подошла к полкам и стала читать названия книг, многие из которых были знакомы ей с детства.
Заметив потрепанный корешок томика своего любимого Марка Твена, Эглантайн осторожно сняла с полки зачитанную книгу, раскрыла ее и увидела на титульном листе выцветшую надпись «C.A. Гейнору, победителю школьной олимпиады по американской литературе». Чуть ниже стояли дата и номер школы.
Эглантайн нахмурилась и, повертев в руках книгу, подумала: значит, она не Ника… Но тогда чья?
— Что это ты делаешь? — раздался у нее за спиной вкрадчивый голос Ника.
Эглантайн круто обернулась и, едва не уронив Твена, пробормотала:
— Просто смотрю. — И, вернув книгу на место, добавила: — Я думала, что эта комната твоя…
Ник ответил не сразу.
— И моя, и не моя, — сказал он наконец. — Сама знаешь, как только человек освобождает комнату, ее тут же забивают всякими ненужными вещами. И вообще, почему ты не в постели? Я же сказал, что скоро вернусь.
— Потому что пора уезжать, пока не сбежались остальные соседи.
— Мы можем не открывать, — проявил находчивость Ник, пожирая глазами ее тело.
Эглантайн вдруг вспомнила, что так и не успела одеться, и почувствовала себя неловко. Что подумал Ник, увидев ее голой посреди комнаты, разглядывающей старые книжки?
— Я вижу, дождь закончился, — сказала она, пытаясь перевести разговор на более безопасную тему.
— Он закончился еще два часа назад, но тебе было не до этого. — Ник усмехнулся и ласково заключил Эглантайн в объятия. — Почему бы нам не остаться здесь на всю ночь? А утром мы можем вернуться в Нью-Йорк.
— Так нельзя… — прошептала она, чувствуя предательскую истому во всем теле.
— Можно! — решительно возразил Ник. — Я хочу засыпать с тобой и просыпаться, хочу чувствовать твое тепло. Неужели тебе тоже этого не хочется, Мьюриел?
Мьюриел… Это имя опять неприятно резануло ей слух.
О Боже! Мьюриел!!! — вспомнила Эглантайн. Она же приедет вечером!
— Нет, мне надо домой. Завтра рабочий день…
— Мьюриел… Не убегай снова, прошу тебя. Теперь, после всего, что было между нами…
— Я и не собираюсь. Просто есть неотложные дела, о которых нельзя забывать…
Как, например, разговор с сестрой, мрачно подумала Эглантайн. Которую ждет очередная порция лжи.
— Тогда давай встретимся завтра у меня на квартире, — настаивал Ник. — Я приготовлю ужин, и ты останешься на всю ночь…
Эглантайн высвободилась из его объятий, сделала шаг назад и, схватив в охапку свою одежду, стыдливо прикрыла наготу. Ее неожиданная холодность неприятно удивила Ника. Он опустил руки и нахмурился.
— Ник… — начала Эглантайн, пытаясь улыбаться как можно беззаботнее. — Все произошло так быстро…
— Ты сама этого хотела, Мьюриел, — перебил он. — Я ни к чему тебя не принуждал.
— Ты прав, но ведь у тебя составлен целый график! А я всего-навсего одна из многих, ответивших на объявление о знакомстве…
— И одна из многих, побывавших в моей постели. Ты это имеешь в виду? — грозно спросил Ник.
Эглантайн беспомощно развела руками.
— Ник, я не знаю, что и думать! В конце концов, что мы друг о друге знаем?
Ник усмехнулся.
— Мне казалось, то, что недавно произошло между нами, может стать началом настоящих отношений. По крайней мере, я узнал о тебе достаточно…
Эглантайн покачала головой.
— Но ведь это просто секс.
— Правда?! — с издевкой подхватил он. — А я-то грешным делом подумал, что мы занимались любовью! Что ж, извини, если ошибся. Больше такое не повторится. Одевайся, Мьюриел, я отвезу тебя домой. Давай расстанемся, раз ты так хочешь.
Он вынул из шкафа джинсы и рубашку и ушел, громко хлопнув дверью. Эглантайн на цыпочках подошла к кровати и осторожно присела на край. Она была готова разрыдаться.
С одной стороны, то, что произошло, заметно сблизило их. С другой, они с Ником по-прежнему были далеки.
Эглантайн тяжело вздохнула и направилась в ванную. Приняв душ, она завернулась в простыню и, соорудив на голове тюрбан из полотенца, вернулась в спальню.
У кровати стоял Ник. От неожиданности Эглантайн чуть не вскрикнула, испугавшись почти свирепого выражения лица своего недавнего любовника.
— Что тебе еще от меня надо? — резко спросила она, поеживаясь под ледяным взглядом его бирюзовых глаз.
— Из того, что подсказывает тебе извращенное воображение, — ничего! — рявкнул Ник, протягивая Эглантайн ее трусики. — Вот, надень, а то забудешь.
— Не беспокойся, без трусов не уеду! — огрызнулась Эглантайн, выхватывая у него скомканную деталь туалета.
— Я приглашал тебя в гости не для того, чтобы собирать по всему дому твое нижнее белье!
— Сожалею, что доставила тебе массу хлопот, — съязвила Эглантайн.
— Боюсь, ты не знаешь, что такое жалость.
— А ты прямо-таки святой!
— Святой — не святой, но, по крайней мере, честный.
— Что-о-о?!! Честный? — изумилась Эглантайн. — Может, ты и объявление давал из самых лучших побуждений? Так ответь мне, Ник, ты действительно искал свою любовь? Будь честен хотя бы сейчас!
— Нет, — отчеканил он, не отводя глаз. — Не искал и не собирался.
— Спасибо и на этом, — удовлетворенно отозвалась Эглантайн. — Наконец-то я услышала то, во что можно верить.
— Да прекрати ты эти высоконравственные излияния! — раздраженно воскликнул Ник. — Ты тоже не слишком честно со мной обошлась. Потому что ты совсем не та, какой хотела выставить себя в письме. Ты не хочешь со мной даже встречаться, а писала, что у нас много общего и что готова стать моей женой.
Ах, Мьюриел, ах, паршивка! — досадливо подумала Эглантайн. Ей бы на пару со мной романы сочинять! Сестры Бронте, братья Гонкур и мы с Мьюриел! Премиленькая компания!
— Да, но я пошла к тебе на свидание из лучших побуждений, поверь. Почему именно, сказать не могу, это не моя тайна. Можешь ты понять это или нет?! — выкрикнула Эглантайн ему в лицо. — А ты преследовал совсем другие цели, — добавила она, многозначительно посмотрев на кровать. — Сколько еще женщин попались на твою приманку? Уставший от одиночества, мечтаю создать семью! — передразнила она, сверля его испепеляющим взглядом. — Интересно, Ник, какая я по счету?
— Первая, Мьюриел. И последняя. А думать можешь что хочешь, — ответил он и вышел из спальни.